Сто тысяч миль

— Почему? Опять она? Её даже здесь нет! А мы… У нас скоро будет ребёнок! Почему мы не можем попробовать снова?

— Грядёт битва. Я не уверен, что вернусь живым. Отпусти и забудь, Эхо. Так тебе будет проще. Я не смогу дать тебе то, что ты хочешь.

— Зачем ты так? У нас же всё получалось! Я просто хочу быть рядом. Я всегда была! И больше ничего не просила. А она бросила тебя, даже не подумав дважды, Беллами, хотя ты делал для неё всё!

Её слова ударили по самому больному. Мало мне было бесплодных попыток привести мысли в порядок и мучительных размышлений о Джине и Мэди, Эхо решила добавить ещё. Нахмурившись, я зло посмотрел на неё.

— Хочешь заставить меня забыть её? Или возненавидеть? Я тоже. Я тоже этого хочу! Но у меня не получается ни то, ни другое. Никак. Совсем!

— Но ведь скоро это пройдёт.

— Думаешь? Думаешь, пройдёт? И правда хочешь быть рядом? Будь. Но ты готова делать это с мыслью, что каждый раз, как я буду прикасаться к тебе, я буду думать о ней? Готова знать, что к тебе я никогда не испытывал и доли того, что испытываю к ней? Готова понимать, что нет ни мгновения, когда я бы не мечтал встретить её снова? Готова?

От моих жестоких слов она дёрнулась, будто от пощёчины. Резко встала.

— Да как ты можешь?! За что? За что?! На что я вообще рассчитывала, приходя сюда унижаться? Эгоистичная сволочь, вот ты кто! Пользуешься всеми вокруг и выкидываешь по ненадобности. Наигрался — и бросил. И забыл. Может, ты заслужил то, что в итоге получил? Подумай об этом! И если мучаешься — мучайся! Какая же я была дура…

Я всё же швырнул бутылку в стену, как только за ней захлопнулась дверь. Зарычал от бессилия, зарываясь пальцами в волосы. Лучше пусть ненавидит, чем страдает от ложных надежд. Лучше пусть проклинает, чем плачет, когда я погибну в битве. Я мог бы промолчать и позволить ей остаться. Дать ей возможность дальше добиваться того, что она никогда не сможет получить. Мне было бы даже удобнее иметь под боком явно влюблённую в меня Эхо. Может, было бы не так одиноко. Не так тоскливо. Но с тех пор, как я испытал все грани этого чувства на своей шкуре, я понял: она заслуживала большего. Лучшей судьбы, чем довольствоваться одними только неоправданными ожиданиями. Или уживаться с фактом моей смерти. Пусть даже для этого пришлось сделать ей больно. Очень больно.

Облокотившись на стол и закрыв глаза, я вздохнул. Весь этот дом стал насквозь пропитан Кларк. Её улыбками, смехом и блеском глаз цвета июньского неба. Я и сам будто только этим и дышал, а теперь меня оставили без воздуха. На комоде всё ещё неряшливой стопкой лежали её записи. На спинке кресла раскинулась её тёплая шаль. Взгляд зацепился даже за оставленные на тумбе кружки — её и мою. Всё выглядело так, будто она просто ненадолго ушла. Будто скоро вернётся, вновь заполнив всё вокруг своим светом и лёгким ароматом цветов.

Но она решила иначе. Я до сих пор не мог понять: почему? Я бы ведь и так сделал всё, что обещал. Даже без всего, что между нами было потом. А если не ради своей выгоды, то зачем? Зачем было давать мне надежду, если она всё равно собиралась так хладнокровно её отобрать? Зачем было целовать на прощание так, будто она в самом деле ко мне что-то чувствовала? Будто хотела остаться?

Внезапно промелькнувшая мысль заставила замереть. Что, если она сделала со мной то же самое, что я сделал сейчас с Эхо? Вынудила бросить её там? Обманула? Зачем? Вряд ли по своей воле. Тогда слова Тави про кольцо обретали смысл. Да и всё остальное — тоже. Один я оказывался ещё большим идиотом, чем мог себе представить. Уцепился за своё раненное самолюбие вместо того, чтобы подумать головой. И этим, возможно, совершил очередную непоправимую ошибку. Бросил её там, когда должен был остаться и разобраться в ситуации.

Я заставил себя встать. Хватит. Хватит тонуть в этом болоте из самокопания. Время утекало сквозь пальцы. И оно было не на моей стороне. Я бросил всё в Совете не для того, чтобы жалеть себя. Передохнул немного — и достаточно. Пора было идти исправлять то, что ещё можно было исправить. Какой ценой — плевать.

Линкольн вовремя напомнил мне, что я никогда не хотел решать чужие судьбы. Что я не имел права использовать своё положение, если это подвергнет риску благополучие Клана. Не имел права решать, биться им или сдаться. Но и принять их решение со спокойной душой тоже не смог бы. Поэтому я выбрал единственный допустимый для меня вариант. Решить свою проблему самому, не впутывая внешние силы. Самому разыскать и спасти Джину с дочкой.

Я нацепил боевые доспехи, взял меч, кинжалы, лук и колчан стрел. Немного еды и воды. Да, найти их будет непросто, но в одиночку шансы на успех были намного выше. Большая группа давала больше преимуществ в силе, но при этом сильно страдала скрытность. В прошлый раз вояки «Второго Рассвета» обнаружили нас достаточно быстро. Не стоило думать, что эти будут в чём-то хуже или тупее. А сам Роан и без того уже доказывал, что он тот ещё хитрый сукин сын.

— Эй, Блейк, куда-то собрался? — донеслось мне в след раздражённое, когда я вышел из дома. Обернулся. Быстрым шагом меня нагоняла Эвелин. — Решил пойти поплакать в пустоши?

— Чего тебе? — зло отозвался я. — Нарываешься?

— Пытаюсь не дать тебе сдохнуть зря.

— Чего?

— Заседание Совета ещё не закончилось. Ну и бардак ты там устроил! Мы чуть не поубивали друг друга, а ты такой как будто ни при чём. Вышел погулять тут белый и пушистый.

— Заткнись. Я не в духе, — процедил я.

— Пойдём. Тебя все ждут.

— Кто ждёт?

— Командиры. Они отказались принимать твою отставку.

— И что я, по-твоему, должен с этим сделать?

— Сто раз уже сказала — поговори с ними!

— О чём? Я бросил всё не потому, что струсил…

— Да-да, — перебила она. — Ты бросил всё, чтобы героически пойти умирать в одиночку, потому что ты благородный до тошноты. Ой, бесишь на самом деле. Но не трудись оправдываться. Я же не первый день знаю тебя. И все остальные в Совете — тоже. Именно поэтому они против твоего самоустранения. Мы долго спорили и едва не передрались, но в итоге решили совместить приятное с полезным.

— В смысле?

— В прямом. Сдаваться никто не намерен, а, значит, битва неизбежна. Мы можем вместе попробовать освободить Джину и Мэди. Попадёмся и нарвёмся на драку — так тому и быть. Это ничего не изменит. А с подмогой и ресурсами Клана у тебя явно будет побольше шансов, чем в одиночку, рыцарь ты наш недоделанный.

— Они хотят этого?

— Естественно. В любом случае, нас прирежут первыми. Если не на поле битвы, так после неё за то, что посмели возглавлять сопротивление. Сдадимся — то же самое, только без весёлой расчленёнки. Когда конец один, такие решения даются легче лёгкого. Надеюсь, у тебя есть хоть какое-то подобие плана?

— Если ты заткнёшься и дашь мне подумать, оно появится немного быстрее.

— Другой разговор, — довольно усмехнулась она. — Идём?

— Только оставлю оружие и вещи. Спасибо, Эвелин.

— Друга своего закадычного благодари. Это он заварил всю эту кашу и отправил меня за тобой. А я, как ты знаешь, просто никогда не отказываюсь от хорошей потасовки.

Когда я вошёл в зал, все командиры поднялись со своих мест. Встречали меня стоя, будто не на бюрократическом собрании, а на построении перед битвой. Я снова испытал ту же смесь благодарности и недостойности такой чести, как в тот день, когда меня избрали Главой Совета. Молча встал рядом со своим местом, выжидающе глядя на них. Они заговорили, окружив меня плотным кольцом.

— Мы не можем принять твою отставку, командир. Люди верят в тебя. Вести их в битву должен тот, кто прежде никогда не пасовал перед лицом «Второго Рассвета». А тебя избрали именно за это. Их боевой дух падёт, как только они поймут, что ты нас покинул.

— На месте Мэди и Джины могли оказаться любые мать и ребёнок Клана. Оставлять их в беде — недопустимо, потому что они в первую очередь «наши». И уже потом — твои близкие.

— Покажем подонкам, что с нами лучше не связываться. Снова, потому что нормально они с первого раза явно не поняли.