Кастинг

Замерев в дверях, я раздумывала, заходить или нет, но поняв, что меня уже заметили «соседи» Семена, я чуть замявшись, все-таки зашла.

— Здравствуйте.

Женщина, которая явно была мамой Семена, и сам парень, тут же обернулись в мою сторону. И если дама просто кивнула, подумав, видимо, что я к кому-то другому, то Сема взгляд не отвел.

Улыбнутся, правда, не смог, но глаза довольно, с ноткой удивления, сверкнули.

— Привет, Жень. Мама, знакомься, это моя девушка — Евгения. А это, Женька, моя мама — Оксана Сергеевна, — сразу же выдал Сема.

— Приятно познакомится, — вежливо кивнула.

Оксана чуть прищурилась.

— И мне приятно.

Я мысленно вздохнула, уловив в голосе обратное.

— И давно вы встречаетесь?

— Нет, — за Семена ответила я, чувствуя себя предельно неловко.

Обстановка, обстоятельства знакомства — все было не совсем подходящим… так что вся эта ситуация мне очень не нравилась.

— Я так понимаю, это от вас мой сын возвращался.

Она не спрашивала даже, утверждала. И теперь уже я точно уловила враждебность. Опять мысленно вздохнула, но ответить не успела, вмешался Семен:

— Мама, прекрати. Да, я действительно возвращался после встречи с Женей, но то, что случилось — могло произойти в любой другой день.

Я впервые увидела Семена таким серьезным, чуточку резким, но так, чтобы не задеть мать, а лишь заставить ее прийти в себя.

Впрочем, уже в следующее мгновение, Сема ехидно добавил:

— Женя, ты присаживайся, мама не кусается на самом деле. Сейчас она немного придет в себя, и будет вполне приветлива и дружелюбна.

— Сёма! — мы с Оксаной это выговорили одновременно.

И странным образом, после этого обстановка реально разрядилась. Мы переглянулись с женщиной, потом с легким укором глянули на парня. А затем Оксана чуть подвинулась, освобождая мне место, а я уже вполне искренне улыбнувшись ей, присела.

— Ну вот, совсем другое дело, — хмыкнул Семен.

— Слушай, что-то ты для тяжело больного, чересчур резвый, — покачала головой я.

— А он с детства такой, — вставила Оксана Сергеевна. — На горшке и то усидеть долго не мог, резвый наш.

— Мама!

Я тихо хихикнула, видя, легкий румянец окрашивает щеки парня, что было видно даже с учетом «забинтованного» носа.

— А что, должна же твоя девушка о тебе узнать?

— Но не такое же?! — возмутился парень.

А я слушая их перебранку, думала, что теперь мне понятно, в кого по характеру пошел Сема. Явно в матушку, если, конечно, там и папа таким же не был.

— Знаете, Оксана Сергеевна, я думаю я с удовольствием послушаю о детстве Семена, но как-нибудь потом. Когда его рядом не будет, чтобы не смущать его нежную натуру, — вмешалась я, шутливо.

— Ах так? Тогда берегись. Как выпишусь — сразу к твоим родителям пойдем. Буду слушать про тебя.

— Да пожалуйста, — не воспринимая всерьёз, подала плечами я.

— Сама согласилась, — с предвкушением произнес Сема, и только тогда я поняла, что он вполне серьезно на счет знакомства с моими родителями.

— А-а-а…

Перебила меня Оксана, негромко усмехнувшись и сказав:

— Женя, не спорь. Он согласие получил — теперь будет как бульдозер переть.

— Но…

— Жень, я бы послушал мою маму. Уж она-то точно знает, о чем говорит.

«Дурдом» — мысленно сделала вывод, а внешне пожала печами, как бы соглашаясь не спорить. Хотя очень все-таки хотелось сказать, что как-то рано, вообще-то, знакомится с родителями-то!

Но с другой стороны, я-то, получается, уже знакома…

— Ладно, в общем, я пойду, оставлю вас. Разбирайтесь сами со всем.

— Пока, ма.

— До свидания.

— До встречи, Женя. Сёма, я завтра зайду.

— Брось, ну зачем?..

— Цыц, — перебила женщина, вставая. — Ты мне тут не указывай!..

— Попробовал бы я… — тихо проговорил Сема, и уже громче добавил: — Как хочешь.

— Вот и я так думаю. Все, молодежь, я ушла.

Оксана вышла из палаты, и только тут я заметила, что присутствующие пациенты прячут улыбки, явно находясь под впечатлением от нашей беседы.

— Н-да, с тобой я скоро клоуном себя буду чувствовать, — наклонившись ближе к Сема, негромко призналась я.

— Ну почему сразу клоуном? Просто будешь приносить людям радость!

Я только улыбнулась. И впервые за все время тщательно осмотрела Семена, подмечая все царапины, синяки… Сердце странно защемило, но на лице я не позволила отразится жалости. Не примет ее Сема — это я точно знала, да и видела, как при моем осмотре, он напрягся.

— Задавать гениальных вопросов: «как ты?» или что-то типа: «болит?» не буду, не переживай.

Семен расслабился, и чуть заметно улыбнулся. Настолько, насколько позволило это сделать лицо, чтобы не испытывать сильную боль.

— Моя ты умница.

Вздернула бровь, от данного местоимения в свой адрес. И опустила взгляд, чтобы Семен не заметил, как приятно мне стало от подобного мягкого и ласкового обращения, чего я сама не ожидала.

— А где же возражения против такого обращения? — в мнимом шоке протянул Сема.

— А смысл? Ты все равно как-нибудь, да выкрутишься.

— Ну я ж говорю — умница!

— Ладно, больной, хватит паясничать!

— М-м-м, только если вы будете моим доктором.

— Не смущает, что я еще учусь, а у тебя уже есть лечащий?

— Ни сколько.

— Н-да, чего это я…

— Вот-вот, — покивал Сема. — А вообще, скажи-ка мне, откуда узнала, что я тут?

— Сарафанное радио сработало. От родителей твои друзья узнали, в том числе и Оля, а от нее — я.

— Быстро.

— Угу.

— Я надеюсь, ты сейчас не мучаешься мыслями о том, что ты каким-то образом виновата?..

Я вздрогнула от подобного вопроса.

— Нет.

Вроде и ответила уверенно, но взгляд-то отвела, отчего Семен, естественно все понял. Сжал мою ладонь, заставив вновь посмотреть на него. И твердо сказал, как отрезал:

— Не смей. Ты-то тут причем? Если все это сделала местные отморозки?

Я лишь передернула плечами.

— Женя!

— Да понимаю я все. Просто…

— Стоп. Молчи. Вот остановись на первой фразе. И точка. Добавлять никаких «но» не надо, окей?

— Ну знаешь ли, совести я такое приказать не могу.

— А мы ее вдвоем заткнем, — хмыкнул Сема, погладив ладонь кончиками пальцев, явно отвлекая меня от разговоров.

Я чуть улыбнулась от щекочущего прикосновения и немного дернула рукой, выдавая себя.

— Кто-то боится щекотки?

— Кто-то хочет использовать это знание против меня?

— Нет… — серьезно ответил он, а потом лукаво добавил: — Пока — нет.

— И почему я не удивлена?

— Я такой предсказуемый?

— Нет, не переживай, — чуть улыбнулась я. — Это единичный случай.

— Тогда я спокоен.

— Правильно, нервничать тебе нельзя. Да и вообще, пойду я, Сём, — заметив, что парень уже порядком утомился, не смотря на всю браваду, я поднялась с насиженного места. — А ты отдыхай, а то и так нахожусь здесь долго.

— Ну-у-у. Не уходи.

Я чуть не засмеялась от такого капризного тона.

— Сёма, я тоже завтра приду, только вечером. Хорошо? А сейчас тебе отдохнуть надо…

— Обещаешь?

— Да.

— Ладно… — тяжело вздохнул он. — Но хоть поцелуешь на прощанье? В щеку? Для анестезии?

— В первый раз о таком методе лечения слышу, — насмешливо протянула я.

— Очень древний и известный способ, — авторитетно заявил Семен. — Все мамы для своих чад его используют.

— Я похожа на твою маму?

— Ты похожа на мою девушку.

— Н-да, гениальная логика… — улыбаясь, я-таки наклонилась к больному. — И явный дар убеждения…

— Я старался, — шепнул Сема, прежде чем я чмокнула его в щеку.

От его губ я увернулась, понимая, что никакого удовольствия от прикосновения к ним он не получит, а только боль, поэтому быстро выпрямилась, когда он повернул голову, собираясь поменять место поцелуя.

— Не хулигань, — пожурила я.

Потом подняла с пола небольшой пакетик с провизией, о котором, признаться, забыла, оставила тот на тумбочке и повернулась к Семе.