Острые углы

Перед уходом она зашла в комнату к брату. Матвей разговаривал с кем-то по телефону. По нескольким фразам и доносящемуся из трубки знакомому голосу Лера поняла, что с Добриком.

Имела она когда-то глупость завести роман с другом брата. Добрыня Ершов, в общем-то, хороший человек. Во всем практически положительный, на редкость порядочный. Всё в нем ладно. Расставшись, они сохранили дружеские отношения. Не стали врагами, не озлобились, не наплевали друг другу в души. Одно Леру раздражало: периодически у Ершова происходило обострение, он вспоминал про свою безмерную к ней любовь и начинал одолевать разговорами.

— Надеюсь, ты не сказал ему, что ты у меня, — предупредила Лера.

— А что такого? Вы же в хороших отношениях.

— В хороших. Но это не значит что я горю желанием его видеть.

— Он же наш друг.

— Твой друг. И мой бывший.

Матвей заметил, что сестра одета не в домашнюю одежду.

— Ты опять уходишь? Куда?

— Ухожу.

Второй его вопрос Лера оставила без ответа. Как и вчера проигнорировала его интерес, почему так задержалась. Она не говорила, что распивала с Полевым кофе, как и сегодня не собиралась сообщать, что намеревается с ним поужинать. Матюше незачем об этом знать.

Дорогой Лера была спокойна, не испытывая ни трепета, ни смущения. Лишь у самых дверей Лёшкиной квартиры на нее вдруг накатило какое-то несвойственное ей волнение, незнакомое, странное.

— Экспресс-доставка, — сказала она, вручила Полевому сумку Юлика и, не дожидаясь приглашения, прошла на кухню.

— Ты не против? — спросил Алексей, собираясь сразу же проверить, всё ли на месте.

— Конечно. Можно на кухне руки помыть?

— Угу, — кивнул он. — Проходи на террасу.

На телефон и карточки Полевой едва взглянул, а вот документы из синей папки просмотрел внимательно. Быстро и цепко охватил каждый лист взглядом и снова убрал в сумку.

Лера вымыла руки, выключила воду и вышла в открытую дверь. Оказывается, ужин был накрыт там, на террасе, откуда открывался шикарный вид на побережье.

— Лёха, ты просто бомба, — улыбнувшись, сказала она. — Импровизируешь.

Лёха приготовил свою вариацию ее ужина. Грудку пожарил на гриле, а томаты смешал с моцареллой, базиликом и бальзамическим соусом.

— Ты еще не пробовала.

— Я и так вижу, что всё вкусно.

Лера села в кресло, и Лёшка накинул ей на плечи плед, ибо, пока она до него добралась, на улице похолодало.

Взяв свою тарелку, Валерия снова отметила его обходительность.

— Как Дуремар? Пришел в себя?

— Вроде оклемался. Но я ему не сказал, что документы нашлись.

— Правильно, что не сказал. Пусть мучается.

Они начали есть. Снова молча. Снова не испытывая при этом какой-то неловкости.

— Вкусно, — искренне похвалила Лера. — А главное, ничего лишнего.

— Ну ты ж не моя подружка, чтоб тебя деликатесами кормить, — беззлобно вернул ей вчерашнее замечание.

Лера засмеялась, оценив его остроумие и простосердечность.

— Однозначно. Жизнь и так непростая штука. Зачем всё усложнять? Мой желудок с трудом переносит всякие изыски.

— Ты всегда по выходным работаешь? — поинтересовался он.

— Нет, не всегда.

Лера начала говорить о работе, и между ними завязался ни к чему не обязывающий разговор, который грубо был прерван неожиданным дверным звонком.

Полевой нехотя поднялся.

— Посиди, я вернусь через минуту, — пообещал он и ушел.

Но через минуту он не вернулся. Не вернулся и через две. Его отсутствие стало ее напрягать, а потом из гостиной донеслись голоса: Лёшкин и еще один — пронзительный, женский.

Лера поднялась с кресла и подошла к двери, откуда ее глазам предстала довольно забавная картина.

— Наталина, прекрати! — раздраженно говорил Полевой, ухватывая девушку под локоть.

Но девица, умудрившись вывернуться из его хватки, скинула с себя плащ, оставшись в нижнем белье.

— Милый, сегодня я буду твоей послушной кошечкой и выполню любое твое желание…

— Так выполни и свали отсюда! — разозлился он, заметив, что Лера стала свидетелем разыгравшейся сцены.

«Кошечка» тем временем успела снять леопардовый лифчик, представ перед Лёхой во всей своей обнаженной и пышногрудой красоте.

Полевой матерно выругался.

Когда «кошечка» спустила с себя трусы, Соломатина не сумела остаться в стороне от происходящего. Войдя в комнату, Лера присвистнула.

Наталина взвизгнула от неожиданности и обернулась. Она не ожидала, что в квартире кто-то есть, кроме Полевого, и теперь стояла между Лёхой и Лерой совершенно голая.

— Киса, так это тебе ко мне надо, — с усмешкой сказал Лерка. — По кошечкам тут я. Как насчет мур-мяу?

— Это так ты занят?! — взвизгнула «киса» еще раз.

— Слушай, уймись уже. Давай на выход. Я ж тебе сказал, что я занят…

Наталина зарядила ему звонкую пощечину, собрала белье, натянула плащ на голое тело и выскочила из квартиры.

— Киса твоя огонь, конечно. Я б так не смогла, — резюмировала Соломатина и снова вышла на террасу.

Ветер ударил в лицо. У нее пылали щеки, и было чувство, что эта «киса» не Лёху, а ее ударила. Хорошо так отрезвила. Заставила посмотреть на себя и на всё, что она делает, со стороны. Ибо абсурдно не появление в Лёхиной квартире какой-то голой девицы, — это как раз нормально, — абсурдно нахождение здесь самой Соломатиной.

— Извини, — сказал Полевой.

Так по-идиотски он себя давно не чувствовал.

— Даже не думай мне что-то объяснять, — резко ответила Лера.

Ситуация переломилась, и Лерка, чуть к нему оттаявшая, снова обросла ледяной броней.

Но он всё же попытался пробить в ней брешь:

— Может, вина попьем?

— Я не пью.

— Ладно. Давай кофе с десертом.

— Сладкое не ем.

— Угу, не пью, не курю, не трахаюсь, — бессильно разозлился он.

Она посмотрела на него.

— Почему это? Не пью, не курю. Трахаюсь.

— А говорила, что, как «киса», не можешь.

— Как она? Нет, что ты! — язвительно рассмеялась Лера. — Если бы я что-то такое задумала, я бы пришла к тебе уже голая, а плащик еще за дверью сняла. И точно бы не ушла.

— Так ты и не ушла. Даже раздеваться не пришлось, — позволил себе скупую усмешку.

Соломатина смерила его знакомым презрительным взглядом:

— Кто ты, а кто я! Мне плевать на тебя и на твою кису! — заявила слишком эмоционально для равнодушной.

— Ах, да, — ответил сарказмом. — Ее Величество же. Куда нам оборванцам!

Лерка закаменела лицом, сжала челюсти, чтоб совладать с голосом и сказала спокойно, тихо, глухо. Глядя ему прямо в глаза:

— Ты что о себе возомнил? Правда решил, что между нами что-то может быть?

— У меня нет такой привычки. Что-то о себе мнить. Я такой, какой есть, — тихо, но твердо сказал он.

Лера шагнула, чтоб уйти. А Лёшка вдруг схватил ее за плечи и встряхнул.

Ветер снова взметнул ее волосы, и Полевой почувствовал аромат, слишком слабый для духов, наверное, шампуня. Пальцы вжались в кожу сильнее.

Соломатина поначалу онемела от такой наглости. Подобную вольность уже давно никто себе не позволял. Никто не смел хватать ее вот так.

— Вот это было лишнее, — сказала она. — Ты голову-то включи.

Не сразу, но он отпустил ее, и она выскочила из квартиры, обозленная не хуже той «кисы».

Напрасно Лера надеялась, что после такой встряски ее ожидает спокойный вечер.

Дома царило веселье. Матюша распевал песни в компании Добрыни и Альки.

— Ого, у меня вечеринка, а я и не в курсе. — Лера окинула всех хмурым взглядом и удалилась в спальню.

Она достала из шкафа любимый домашний костюм, уютный и безразмерный, который не стеснял движений, и бросила его на кровать.

— Привет, — поздоровался Добрыня, остановившись в дверях комнаты.

Лера выдернула майку из брюк, собираясь переодеться.

— Че хотел?

— Поздороваться.

— Поздоровался? Всё.

Она захлопнула дверь перед самым его носом, сняла с себя вещи и надела домашний костюм.