Страница 110 из 114
Трудными, рождавшими внутренний конфликт, были переходы Бородина от химии к музыке и обратно. Ему приходилось бросать симфонию или оперу ради лаборатории или лекции. Иной раз он чувствовал угрызения совести, что пренебрегает химией ради музыки, а друзья из «Могучей кучки» утверждали, что он недостаточно серьёзно относится к своему огромному музыкальному дарованию.
Бородин был твёрд в решении не бросать химии. Он искал выхода в том, что до предела загружал свой день трудом, отрывая время от сна, забывая пообедать.
В этой непрерывной борьбе за время, в необходимости мгновенно переключаться с научной работы на композиторскую, писать урывками, заставляя себя отвлекаться от бытовых сложностей, — внутренний конфликт, драматическое напряжение жизни Бородина.
Мягкость характера, доброта, неумение отказывать людям, покушавшимся на его время, увеличивали груз, который он взял на свои плечи. Но мягкость, проявлявшаяся в отношениях бытовых, исчезала, когда дело шло о науке, о музыкальном творчестве или об этических принципах.
В том и сказалось искусство конструирования образа авторами биографии, что всё это читатель понимает и чувствует.
Заставляя нас переходить из химической лаборатории к роялю, спешить с Бородиным на заседание, сидеть ночь с женой, страдающей бессонницей, ехать на химический конгресс в Париж или к Листу в Веймар, встречаться со Стасовым, Зининым, Балакиревым, Менделеевым, то углубляться в химические изыскания, то хлопотать об организации Высших женских курсов или задумываться над содержанием и формой симфонии, авторы создают в нашем воображении облик человека богатырской энергии и внутренней силы, человека поразительно многогранного и отзывчивого.
В документах, в воспоминаниях современников авторы нашли детали, которые помогли им без беллетристического вымысла воссоздать образ Бородина, говорящий не только разуму, но и чувству и воображению читателя. Из воспоминаний выбрано то, что даёт представление о характере, привычках, стиле мышления и поведения Бородина — о тех особенностях человека, которые создают неповторимость его облика. Документально точная обрисовка характера и жизненного поведения Бородина как бы цементирует анализ его научной и музыкальной работы.
Принципиальное значение биографии Бородина, написанной М. Ильиным и Е. Сегал, в том, что она достигает той же цели, что биографический роман, в котором автор для характеристики своего героя пользуется вымышленными персонажами и вымышленными ситуациями. Эта цель — создание объёмного, эмоционально воздействующего на читателя образа положительного героя.
Закономерны, конечно, оба метода — и беллетристический и научно-художественный. Книга такого рода, как биография Бородина, написанная М. Ильиным и Е. Сегал, выполняет одновременно две функции: художественного повествования о жизни героя и документально точной биографии.
Вымысла в книге вовсе нет, домыслы хорошо аргументированы и касаются только толкования, а не фактов жизни и деятельности.
Широта привлечённого материала, точная зарисовка общественной жизни эпохи, состояния науки и искусства, творческих и личных связей Бородина с современниками — всё это определяет важную особенность произведения: создан образ не только гениального композитора, крупнейшего химика, самобытного человека, но и образ культурного деятеля, типичного для прогрессивной русской интеллигенции 60—80-х годов.
«Бородин» — новый этап на творческом пути Ильина. Впервые он создал многосторонний, поставленный в центр повествования образ человека. При этом Ильин остался верен своему литературному методу: художественному претворению документально точного материала.
8
Сто с лишним лет назад Л. И. Герцен в своём знаменитом «Опыте бесед с молодыми людьми» задал вопрос: «… отчего в природе всё так весело, ярко, живо, а в книге то же самое скучно, трудно, бледно и мертво?» Ответ Герцена на этот вопрос знаменателен: «Неужели это — свойство речи человеческой? Я не думаю. Мне кажется, что это вина неясного понимания и дурного изложения». Герцен боялся механического усвоения знаний, хотел избежать его, давая пищу воображению читателя и отказываясь от привычной терминологии.
Герцен, а позже — в конце XIX века — К. Тимирязев стремились к литературному изложению научного материала, вдумчиво работали над построением и языком своих произведений для юношества. Это характерно и для Ушинского, для Шелгунова и некоторых других передовых деятелей литературы, науки, педагогики XIX века. Следующий шаг — образное решение научных тем — наметился в некоторых рассказах для детей Л. Н. Толстого.
Широкое же развитие научно-художественный метод получил только в наше время. Одна из особенностей его — многообразие жанров.
В связи с литературной работой М. Ильина нам особенно интересен жанр художественного очерка о науке и технике и, в частности, очерка научно-публицистического.
Этот жанр, начатый в детской литературе М. Ильиным, сыграл заметную роль в расширении кругозора советских читателей — и не только самых юных.
Книги о современной науке и её истории, в том числе книги М. Ильина, с живым интересом читают люди любого возраста.
И разумеется, каждый предпочтёт сухой брошюре книгу художественную, которая даёт образ, портрет науки, вводит в лабораторию учёного, знакомит с трудной борьбой, рождающей достижения.
Поэтому и получили широкое признание многие очерковые книги, посвящённые проблемам науки и техники, в первую очередь работам советского народа. Такие произведения, как «Над картой Родины» Н. Михайлова, посвящённые проблемам биологии книги А. Шарова, Н. Верзилина, Н. Плавильщикова, И. Халифмана, и многие другие любят и юные и взрослые читатели. Это только примеры. Перечислить значительные, много раз переиздававшиеся книги того же жанра здесь невозможно: понадобились бы страницы библиографии. Названные произведения роднит стремление изобразить общее в частном и, рассказывая о фактах своеобразных, но типических, показать, что «вещи не лежат неподвижно по полкам, а движутся, сталкиваются… изменяются сами и изменяют одна другую», как писал Ильин.
Их роднит, если говорить о книгах, посвящённых современности, публицистический накал, пропагандистская страстность, стремление не только просветить читателя, но и побудить его самого включиться в труд преобразования природы.
И не только для нашей молодежи ценно пропагандистское звучание художественных книг о труде советского народа. Оно важно для всего прогрессивного человечества.
По количеству переводов на иностранные языки книги М. Ильина долго занимали в советской литературе одно из первых мест. Они выходили почти во всех странах мира, и влияние их оказалось долговременным. Мы встречаем упоминание о книге «Горы и люди» в романе Л. Арагона «Коммунисты», посвящённом предвоенным и военным годам. Книгу Ильина читает один из героев романа: «Он боялся пропаганды. Но эта книга оказалась увлекательной, как Жюль Верн…» Фантастичным, как романы Жюля Верна, представлялись многим людям в капиталистических странах достижения и замыслы советского народа. И поэтичный, но строго документальный рассказ о них разрушал сооружения враждебной пропаганды сильнейшим тараном — словом правды.
Около тридцати лет работал М. Ильин в литературе. Он рано умер, полный душевных сил, замыслов, в разгар труда. Но Ильин успел при жизни получить самую нужную писательскую награду: увидел, что дело, которому он отдал свой талант, своё сердце, разрослось, получило признание, увидел, что он не одиночка, а правофланговый в строю.
9
Работа крупного деятеля в любой области науки или искусства в какой-то мере творческий итог из сделанного предшественниками и в то же время площадка для нового подъёма.
М. Ильин, Б. Житков, В. Бианки, сказавшие новое слово в детской литературе, посвященной науке, видели перед собой вершину, к которой не успели начать восхождение. Но снаряжение запасли, маршрут, хотя бы приблизительный, наметили, и нужно наконец отправиться в путь.