Ангел Дармунда

Ее ответ поверг в шоковое состояние служительницу читального зала, знавшую древнегерманский язык почти так же, как и японский, то есть никак, хотя он и входил в обязательный курс изучения в Школе Бардов, которую мисс Харви окончила, якобы, с отличием. Да и профессор Галлахард была приятно удивлена – ученица Альварес, считай, уже сдала экзамен по древнегерманской мифологии, самому сложному предмету в Школе Бардов.

– Лаки, задержись, пожалуйста, у меня к тебе есть разговор, – с довольной улыбкой попросила декан факультета и категоричным тоном сказала библиотекарше: – До свидания, мисс Харви.

Та схватила сумочку и быстро покинула отдел редких изданий, оставляя декана и ученицу наедине.

Профессор Галлахар вышла следом и убедившись, что в библиотеке нет никого, кто мог подслушать их разговор, закрыла на защелку дверь в коридор, а затем присела на небольшой диван и жестом предложила девушке сесть в кресло, стоявшее рядом с ним.

Лаки осторожно присела и внимательно посмотрела на женщину. До сегодняшнего дня их пути не пересекались, и факт, что профессор знает ее имя, стал неожиданным.

Стефани Галлахар не стала томить ученицу и сразу сказала, чего от нее хочет.

– Я подала господину Галларду ходатайство на допущение тебя к сдаче вступительных экзаменов в Школу Друидов в августе этого года, – и заметив недоверчивый взгляд с улыбкой продолжила: – Я знаю, что тебе всего лишь четырнадцать, и по всем правилам ты должна поступать только через три года. Но в Школу Друидов зачисляют не только по возрасту, но и за определенные достижения. Ты обладаешь колоссальной магической силой, и ее надо обязательно развивать для выполнения нашей священной миссии. Кстати, ученики, не достигшие возрастного ценза, в нашей Школе не в диковинку. Правда, четырнадцатилетних еще не было, а пятнадцатилетние уже были, и один из них – твой отец. На вступительных экзаменах я задала ему такой же вопрос о заклятиях нибелунгов, – усмехнулась женщина и неожиданно подмигнула ошеломленной девушке. – Ты ответила на него быстрее.

– Вы знаете, кто мой отец, мэм? – медленно произнесла Лаки и неопределенно пожала плечами. – Но, почему вы уверены в этом? Я так похожа на него?

– Нет, вы абсолютно не похожи, но я точно знаю, кто твой отец, – невозмутимо ответила профессор Галлахар. – Причем не только хорошо знакома с ним, а еще и кое-чем обязана ему в этой жизни.

На мгновения ее строгие глаза затуманились от воспоминаний о тех давних событиях. Не кое-чем, а самой жизнью Стефани Галлахар была обязана своему бывшему ученику Антэну Бойеру. И она не стала нагнетать таинственность перед его дочерью, а сразу назвала имя, хорошо известное в Дармунде – имя внука главы клана, пренебрегшего долгом, как по отношению к деду, так и ко всему клану, а еще снискавшего сомнительную славу своими амурными похождениями.

– Как весело, – нерадостно прокомментировала услышанную новость Лаки. – Когда я впервые близко увидела господина Галларда, то заподозрила, что имею дальнее отношение к роду Бойеров, судя по цвету моих глаз. А полгода назад услышала восторженную историю о наследнике главы клана от моего брата, вставившего в рамочку его фотографию.

Девушка насмешливо усмехнулась и иронично продолжила:

– Стивен теперь мечтает достичь славы лучшего трахальщика Дармунда. Так что я вполне могу быть «грехом юности» Антэна Бойера. И судя по легендам о его любвеобильности, в Дармунде наверняка полно таких «плодов любви».

Горькая обида проскользнула в нарочито издевательском тоне. И Стефани Галлахар ничего не ответила на столь циничные слова, понимая ее состояние.

– Хотя, постойте, – встрепенулась Лаки. – Антэн Бойер покинул Дармунд примерно семнадцать лет назад. Как вы можете быть уверены в том, что он мой отец, а не какой-нибудь другой родственник господина Галларда? Впрочем, какая разница, – равнодушно посмотрела она на декана. – Я незаконнорожденная, и никогда не стану посвященной. К тому же, у меня нет никакой особой силы. На занятиях у профессора Броуди есть ребята и сильней меня.

– А сколько времени ты изучала «Книгу мифов и сказаний нибелунгов», и кто руководил обучением? Древнегерманскую мифологию ведь начинают изучать только на последнем курсе Школы Бардов.

– Да я порядком повозилась с ней, почти месяц изучала. Нет, прочитала-то дней за двадцать, а потом просто рассматривала непристойные картинки. Вот мисс Харви и подловила меня на горячем.

И видя, как укоризненно покачивает головой ее собеседница, Лаки уже не дурачась, отрапортовала:

– Я изучала книгу самостоятельно, мэм. Мне порекомендовал ее прочитать профессор Броуди, естественно, без всяких намеков на картинки.

Она так строго посмотрела на Стефани Галлахар, словно та обвиняла милейшего Броуди в распространении порнографии, что женщина даже немного растерялась. Но затем быстро пришла в себя и размеренным «лекторским» тоном, объяснила:

– Несмотря на ежедневное изучение в течение года заклинания из «Книги мифов и сказаний нибелунгов» доступны лишь некоторым ученикам. И ты, прочитав ее за месяц, словно беллетристику, и мимоходом запомнив сотни заклинаний, еще сомневаешься в своей силе? Кстати, а как ты выучила древнегерманский язык?

– Я читала на латыни «Волшебный котел Ундины», и в одном рецепте была ссылка на «Старинную книгу готов». Мне стало интересно, как лечили древние готы, и я уговорила миссис Фокс заняться со мной изучением древнегерманского языка.

– Хорошо, что год назад господин Бирн поручил миссис Фокс заниматься с тобой. У нее отличные знания, и она умеет донести их до ученика. Жаль, что скоро мы лишимся такого преподавателя, но в семье обязательно должны быть дети, и очень похвально, что миссис Фокс поставила семью на первое место.

– Профессор Галлахар, пожалуйста, не торопитесь искать нового преподавателя, – умоляюще попросила Лаки. – Я слышала, что после рождения детей миссис Фокс хотела бы продолжить работать. Она очень хороший преподаватель и за этот год столько всему меня научила. Поговорите, пожалуйста, с господином Бирном о миссис Фокс. Она сможет преподавать по несколько часов в неделю, а детьми ей поможет бабушка.

– Я поговорю с господином Бирном лишь при одном условии – в августе ты будешь поступать в Школу Друидов, – не допускающим возражений тоном произнесла Стефани Галлахар и буквально огорошила девушку последующими словами:

– Запомни, Лаки, ты законная дочь Антэна Бойера. Двадцать лет назад я присутствовала на свадьбе твоих родителей. Им едва исполнилось по семнадцать лет, и господину Галларду пришлось договариваться с архиепископом, чтобы их обвенчали раньше установленного возраста. Твоя мама была обычной девушкой и категорически отказалась от нашего обряда, поэтому на свадьбу пригласили гостей из известных друидских родов, чтобы подтвердить законность их брака. Мы с мужем были в числе этих гостей, и я хорошо запомнила твою маму. Вы похожи с ней, как две капли воды, только цвет глаз и волос ты унаследовала от рода Бойеров. Я не знаю, где твои родители, и почему ты носишь фамилию Альварес, но то, что ты – Бойер, я готова подтвердить под присягой.

Лаки ошеломленно смотрела на женщину и молчала, но ее поняли и без слов.

– Мы не вправе обсуждать действия главы клана, – мягко произнесла Стефани, – поэтому не будем гадать, почему ты живешь под чужой фамилией. Конечно, я не должна была говорить с тобой на эту тему, у господина Галларда, вероятно, какие-то свои планы на твой счет. Но в любом случае в семнадцать лет перед поступлением в Школу Друидов, ты узнала бы правду. Только я считаю, что ты не должна скрывать свои способности еще три года, чтобы не злить узколобых и злобных преподавателей. В нашей Школе к тебе будут относиться доброжелательно и объективно. Никто не посмеет оскорбить дочь Антэна Бойера, пусть и носящую фамилию Альварес. Это я тебе гарантирую, – твердо пообещала профессор Галлахар и поднялась с дивана, давая понять, что разговор окончен. – Жду тебя в августе на вступительных экзаменах.