Ангел Дармунда

Тот не смог устоять перед ее просьбой.

– Хорошо, Лаки, мы с мисс Уиллис выйдем, но будем рядом. В случае чего зови нас. Мы больше не работаем в Дармунде и не обязаны выполнять ничьи указания.

Он бросил предупреждающий взгляд Макбрайду и предложил руку мисс Уиллис.

Бирн не успел дать достойную отповедь слишком расхрабрившемуся Смиту. Лаки быстро захлопнула за воспитателями дверь и смело посмотрела ему в лицо.

Макбрайда удивляло поведение девочки. Они договаривались, что будут заниматься каждую среду, но на прошлой неделе он так закрутился с делами, что только поздно вечером сообразил – Лаки не пришла на занятие. Бирн хотел попенять ей за это на следующем уроке, но его она тоже пропустила. Сегодня он решил выяснить, в чем дело, но по дороге его перехватила преподавательница по зельеварению мисс Адамс и поставила в известность, что ученица Альварес нарушает школьную дисциплину и уже две недели не посещает занятия.

– Она не оценила вашу снисходительность, сэр, и продолжает свои наглые выходки. Ее надо выдворить из Дармунда, ей не место среди наших учеников, – презрительно скривив тонкие губы, процедила мисс Адамс.

Пообещав во всем разобраться, Макбрайд уже во взвинченном состоянии вошел в комнату Лаки, а здесь еще дерзкие воспитатели посмели ему перечить. Злой, как голодный волк, он сразу набросился на своенравную девчонку и дернув за руку, резко поставил перед собой.

– Чем это ты больна, красотка? Наглостью и ленью? Так я быстро тебя вылечу, в один момент, – Бирн замахнулся, чтобы шлепнуть по маленькой попке и натолкнулся на презрительный недетский взгляд.

Именно презрение, а не страх плескалось в бирюзовых глазах, и Макбрайд в растерянности опустил руку. Ему казалось, что между ними установилось какое-то доверие, ведь на своих уроках, которые продолжались уже полгода, они откровенно говорили обо всем. Бирн сразу сказал, что у них не будет запретных тем, и она может задавать ему любые вопросы. Лаки и задавала, порой шокируя его, но всегда получала правдивые ответы. Он надеялся, что стал для нее другом, и месяц назад даже предложил ей обращаться к нему на «ты». А сейчас девочка смотрела на него, не опуская глаз, словно обвиняла в чем-то постыдном, и запал Бирна мгновенно угас.

– Что это за акт неповиновения? Почему ты не ходишь на занятия? – сухо спросил он, скрывая за недовольным тоном свое недоумение.

– Не хочу, – спокойно ответила девочка. – Мне надоело учиться.

– Да мало ли, кому что надоело! Есть понятие «надо»!

– Вот кому надо, пусть тот и учится, а мне – не надо.

Лаки ответила настолько безразлично, что Бирну даже захотелось встряхнуть ее, чтобы вывести из состояния непонятного противостояния. Он схватил девочку за плечи и затряс изо всей силы.

– Тогда тебе нечего делать в Дармунде! Моргнуть не успеешь, как очутишься в приюте и уже там будешь права качать!

Макбрайд так оттолкнул упрямую девчонку, что она едва удержалась на ногах. Он рассчитывал, что после такой встряски Лаки прекратит свой глупый протест.

Но она не думала прекращать. Подошла к шкафу и достала из него школьную сумку и куртку.

– Я уже сложила свои вещи, господин Бирн. Вы можете отправить меня в приют прямо сейчас.

Тот смотрел на нее широко открытыми глазами и не мог поверить в то, что она не блефует, а, действительно, готова немедленно покинуть Дармунд.

Девочка по-своему оценила его взгляд и раскрыла сумку, показывая, что не взяла ничего чужого. В сумке лежала старая мужская футболка и пара трусиков. Затем она пожала плечами и отложила в сторону куртку.

– Я могу ее оставить, как, впрочем, и сумку.

Она достала свои нехитрые пожитки, завернула их в футболку и направилась к выходу.

На пороге Лаки вспомнила еще об одной вещи и зажав сверток под мышкой, попыталась снять с шеи амулет, так изменивший ее жизнь. Но сверток мешал ей, и она никак не могла расстегнуть цепочку.

– Зачем мне только его дали? Не надень я его тогда, мы бы так и жили в Венесуэле.

От щемящей тоски, прозвучавшей в ее голосе, у Бирна заныло сердце. Впервые в жизни он не знал, что делать. Обычно от одного его недовольного взгляда все втягивали голову в плечи, а перечить решались только члены Совета четырех.

– Погоди, Лаки. Нельзя же вот так сразу, без всяких объяснений.

Он отвел ее руки от амулета и удерживая за плечи, напряженно смотрел в глаза.

– Я считал, что мы доверяем друг другу, но ты ничего не хочешь объяснять. Я чем-то обидел тебя?

Его голос был уже не грозным, а непривычно просительным.

– Ты же не обычная девочка, Лаки. С твоими способностями можно запросто получить оранжевый капюшон, а ты готова все бросить, и даже не боишься оказаться в приюте. Почему?

– Да потому, что у мистера Смита и у мисс Уиллис есть оранжевые капюшоны, а толку? Все, кому не лень, пинают их. Мисс Адамс и декан Коллинз имеют лишь зеленые капюшоны, и половины не знают того, что знают наши воспитатели, но тем не менее, считают себя выше и постоянно унижают их.

– Понимаешь, детка, ваши воспитатели, они... – Бирн осторожно подбирал слова.

– Не имеют влиятельных родителей или покровителей, поэтому у них нет никаких шансов добиться успехов в Дармунде, – продолжила за него Лаки. – А я, так, вообще, без роду и племени. Мне даже лучше жить в приюте, где я буду наравне со всеми. И никто не заставит заниматься ненужной зубрежкой.

– Что значит ненужной? – возмутился Макбрайд и строго отчеканил: – Знания нужны для выполнения миссии, которую, как и все, ты обязана выполнить.

– Интересно, каким образом? – насмешливо поинтересовалась девочка. – Гадая всем желающим и изготовляя для них любовные амулеты? Так для этого у меня уже достаточно знаний. Или моя миссия будет заключаться в том, чтобы стать содержанкой какого-нибудь уважаемого «истинного друида»? Вы поэтому изучаете со мной «Друидскую любовь», господин Бирн? – по-взрослому цинично спросила она. – Готовите для себя?

– Да как ты смеешь, дрянная девчонка!

Макбрайд испытывал одновременно злость и обиду. Он думал, что стал для нее другом, а она считает его старым похотливым козлом и сейчас оскорбляет таким издевательским тоном. От гнева и бессилия Бирн вновь замахнулся на нее.

– А вы не сдерживайтесь и ударьте меня, мистер Макбрайд, – дерзко предложила Лаки. – Или еще лучше – избейте, как того парня. Ведь мы для вас – никто, грязь под ногами. Нас можно и убить! Подумаешь, на одного ублюдка станет меньше! Ну, ладно, я – даже не знаю имен своих родителей, но вот О’Хара хорошо знает, что фамилия его отца внесена в «Золотую книгу почета». А теперь скажите, зачем, не жалея жизни, честно выполнять свой долг, если твоего сына не считают за человека и избивают до полусмерти по прихоти высокомерной стервы? Вот сами и исполняйте свою миссию! А мне это ни к чему!

Лаки так разозлилась, что кричала во весь голос. Ей было все равно, пусть даже ее изобьют, как Каналью.

– Отправляйте меня в приют, хуже там не будет!

– Ну, не горячись так. Признаю, что перебрал с тем парнем. Но пойми, я, как услышал, что он предлагал тебе… – виновато произнес Бирн, не решаясь повторить вслух грязные обвинения мисс Адамс. – А когда увидел его физиономию, – он не стал добавлять «бандитскую», чтобы не рассердить ее сильней, – и когда еще выяснил, что он…

Макбрайд замолчал и просто махнул рукой. Он вспомнил свой звериный гнев, когда узнал, что на Лаки позарился мерзкий ублюдок, у которого на обеих руках даже были сделаны татуировки об этом. Как будто и так не видно, что на нем пробу ставить некуда.

– Что он ублюдок? Да еще и рожей не вышел? – взвилась от бешенства Лаки. – Конечно, зачем что-то выяснять! Надо сразу дать по наглой морде, чтобы кровью умылся, и переломать руки-ноги, чтобы неповадно было! А что он такого сделал? Подошел к девчонке и попросил колечко в ухо, посчитав, что, если ей не жалко их на котов, то она и ему даст пару штук? Это что – преступление?