Ангел Дармунда

Все восхищенно охали, а когда профессор Броуди прочитал на латыни затейливо выписанную фразу: «Доблесть жаждет смелости», с любопытством уставились на Смита в ожидании дальнейших объяснений.

– Это татуировка нашего рода. Ее сделал удивительный мастер, к которому меня привел дед. Поэтому, Коллинз, я и ношу одежду с длинными рукавами, чтобы мальчишки не захотели сделать себе нечто подобное. Сейчас много дилетантов, можно не только испортить кожу на всю жизнь, но и получить заражение крови. А меня очень волнует безопасность моих воспитанников.

– Татуировку действительно делал мастер, – нехотя согласился декан и впился взглядом в рисунок в поисках следов позорной надписи. – Не понимаю только, какое отношение лисица имеет к фамилии Смит?

– Мой отец – Артур Фокс.

– Наш знаменитый герой – ваш отец? – издевательски произнес Коллинз. – Тогда странно почему вы – Смит?

– Потому, что мой отец погиб, исполняя свой долг, за месяц до моего рождения. Но это обстоятельство не меняет факта, что в моих жилах течет его кровь. Фамилия, знаете ли, не всегда служит доказательством того, что ее носит наследник рода.

Декан брезгливо поджал губы и хотел осадить дерзкого Смита, как Макбрайд неожиданно заявил:

– Я хотел сказать вам об этом в понедельник, мистер Смит, но сейчас, пожалуй, это будет уместней.

Джед изо всех сил удерживал на лице спокойную полуулыбку, хотя внутри все сжалось в тугую пружину. Он понял, что речь пойдет об увольнении, ведь Макбрайд уже дважды грозился уволить его за дерзость. Но не жалел о том, что отбрил Коллинза в присутствии всего коллектива. Он хотел выглядеть в глазах Джулии мужчиной, а не слабаком, пресмыкающимся перед начальством. Жаль только, что она станет свидетельницей его унизительного изгнания из Дармунда и будет сильно переживать по этому поводу.

– Совет четырех рассмотрел ваше ходатайство о восстановлении фамилии, – тем временем продолжил Бирн. Воспитатель слегка нахмурился, не понимая, о чем идет речь, – и счел, что предоставленные доказательства неоспоримо подтверждают, что вы сын Артура Фокса.

Макбрайд отчеканил последние слова, глядя на Коллинза, а затем повернулся к побледневшему от волнения Смиту:

– Завтра возьмете у меня решение Совета и начинайте оформлять документы, мистер Фокс, – и глядя на татуировку, с огорчением произнес: – Жаль, что Фергал умер пять лет назад. Такого мастера больше не найти. Вам повезло, что вы успели набить у него рисунок, такой, как был у отца.

Смит совершенно растерялся, не понимая, кто такой Фергал, о котором так сокрушается Макрайд, а тот с отеческой ноткой в голосе произнес:

– А сейчас я с удовольствием выпью за здоровье сына Артура. Коллеги, боюсь, что по вине Коллинза наше угощение совсем остыло, – обратился он ко всем остальным. – Давайте продолжим наш праздник за столом. Садиться можно рядом с кем хочется. А если некоторым это покажется плохим тоном, то он может почтить нас своим отсутствием.

Бирн выразительно посмотрел на Коллинза. Тот высокомерно поднял подбородок и сухо произнес:

– Приличным людям не место на подобных сборищах.

И направился прочь. За ним с таким же гордым видом потянулись и его прихлебатели.

– Господа, давайте достойно встретим весну! – весело выкрикнул профессор Броуди и подхватил под руку все еще не пришедшего в себя Джеда. – Поздравляю, я тоже с удовольствием выпью за сына Артура, – тихо сказал он ему и потащил в беседку, где усадил между собой и Макбрайдом.

Веселье продолжалось до шести часов. Все с удовольствием провели время и нехотя расходились, договорившись, устроить такой же пикник в конце августа, чтобы отметить Лугнасад, праздник лета.

Обуреваемый противоречивыми чувствами, Смит едва высидел до трех часов. С одной стороны, он должен радоваться, что сегодня его судьба полностью изменилась. А с другой было противно наблюдать, как все сразу стали приветливыми и любезными с ним, особенно женщины. Некоторые даже откровенно намекали на интимные отношения. Особенно усердствовала мисс Адамс, любительница секса и красивых мужчин. Джед без ложной скромности осознавал свою мужскую привлекательность, скорее даже красоту, но она была при нем и месяц, и два, и полгода назад. Ему хотелось крикнуть всем: «Вы перестали считать меня отбросом? А что изменилось? У меня по венам вдруг потекла голубая кровь? Или кожа очистилась от проказы?»

Но больше всего его огорчало грустное лицо Джулии, которая с болью наблюдала, как с ее любимым наперебой флиртуют молодые преподавательницы.

Девушке вдруг стало неловко за свой простой наряд и отсутствие макияжа. На фоне принаряженных барышень с тщательно разрисованными личиками, она сама себе казалась простушкой. Воспользовавшись первым подходящим моментом, Джулия незаметно выскользнула из-за стола. Джед даже не сразу понял, что она отлучилась не на минутку, а ушла совсем. Только через час он смог отделаться от настойчивой мисс Адамс и сославшись на срочные дела, покинул пикник.

До назначенной встречи оставалось два часа, но Джед не мог усидеть на месте, переживая, что Джулия обиделась, посчитав, что он бросился искать себе новую партию. Пойти и все объяснить, он не мог, ведь посещение женского корпуса мужчинам было строго запрещено, поэтому решил поехать в город и провести эти два часа в парке.

Унылая мысль, что Джулия может не прийти на встречу, настойчиво донимала его. Он сел на скамейку рядом с каруселью и рассеянно наблюдал за парами с детьми, на миг представив, как они с Джулией привели в парк своих детей – мальчика и девочку, которых предсказала ему Лаки. От мысли, что всего этого может не быть, стало еще грустнее. И вдруг его взгляд наткнулся лавочку, стоявшую по другую сторону от карусели, на которой сидела Джулия и таким же растерянным взглядом окидывала весело смеющихся малышей, пришедшими с родителями в парк в этот первый майский день.

Джед быстро подхватился и купив два больших рожка мороженого, неслышно подошел к задумавшейся девушке.

– Вы позволите угостить вас, леди? – спросил он, присаживаясь рядом и протягивая мороженое.

Глаза девушки радостно вспыхнули. Любимый тоже не вытерпел утомительного ожидания и пришел намного раньше назначенного времени. Они улыбнулись друг другу и взявшись за руки, смешались с толпой. А потом пришли в маленькую квартирку, подаренную Джеду дедом по отцу. Тот в конце жизни раскаялся, что не захотел признать его, надеясь, что ему подарят внуков второй сын и дочь, но у тех родились обычные девочки, и древний друидский род угас на старом Фоксе. Случайно встретив в Белфасте двадцатилетнего Джеда, старик был поражен его сходством с Артуром и горько пожалел о том, что не поверил родителям девушки, уверявшим, что младенец, своим рождением забравший жизнь их единственной дочери, был его внуком.

Все, что успел сделать старый Фокс – это купить небольшую квартиру в центре Белфаста, которой из-за гордости Джед не пользовался, и за которую сегодня мысленно поблагодарил деда, перенеся на руках через порог свою любимую.

Казалось, они будут заниматься любовью бесконечно, но усталость взяла свое. После третьего раза Джед скатился с Джулии и блаженно улыбаясь, вытянулся рядом с ней. Девушка, словно довольная сытая кошечка, прижалась к нему и счастливо произнесла:

– Теперь ты мой. И если наши дамочки начнут к тебе цепляться, я им все волосы повыдергиваю. Расскажи, а где ты сделал такую красоту? – она нежно провела по его руке.– И когда? Ты же болел три недели? Хотя, постой.

Джулия приподнялась на локтях и окинула внимательным взглядом тело любимого.

– На тебе же нет ни одного следа от ветряной оспы. Ты не болел, Джед. Тебя просто не было в Дармунде.