Страница 35 из 70
— Замолчи, — тихо сказала Ася, отступая назад, к двери. — Сейчас же замолчи. Или…
— Что — или? Напугать меня решила?
— Или я больше не приду. Никогда.
— Придешь, — спокойно проговорил он, — прибежишь, никуда не денешься.
Ася повернулась и, ни слова не говоря, вышла в коридор. Надела пальто, сапоги, сняла с крючка сумку. Затем заглянула в комнату.
Алексей как ни в чем не бывало снова возился с телевизором.
— Счастливо оставаться, — сказала Ася, с трудом сдерживаясь, чтобы не схватить стоящую на комоде чашку и не швырнуть ему в голову.
— И тебе того же.
Она аккуратно прикрыла входную дверь и, тяжело дыша, прислонилась спиной к облупленной стене.
«Скотина! Болван самовлюбленный! Ничтожество!» — Ей казалось, что поток ругательств, вертевшихся у нее на языке, никогда не иссякнет.
Снизу послышался хриплый кашель. Ася отпрянула от двери.
По лестнице не спеша поднимался давешний сизолицый мужичонка. В руках у него болталась полотняная авоська. Мужик поднял голову, заметил Асю и помахал рукой:
— Здорово, девка.
Она молча начала спускаться по ступенькам.
— Эй! — грязные, корявые пальцы сизолицего ухватили ее за рукав пальто. — Будь другом, дал полтинник.
Ася дернула рукой.
— Ну не жмотничай. Что тебе стоит! Ну хоть десятку, а?
— Пошел к черту, — грубо проговорила Ася и, оттолкнув сизолицего, побежала вниз.
Позади тренькнул звонок. Ася остановилась на площадке между вторым и третьим этажами, прислушалась. До нее донесся скрип открываемой двери. Послышалась негромкая перебранка, затем короткий жалобный вопль, и дверь с грохотом захлопнулась.
Ася поколебалась и двинулась дальше. Прежде чем выйти из подъезда, она все-таки задержалась, дожидаясь, пока сверху появится сизолицый.
Тот еле ковылял, обхватив перила обеими руками.
— Говорила же тебе, не ходи туда больше, — злорадно проговорила Ася, — так тебе и надо.
— Сволочь! Душегуб! — Мужик дополз до последней ступеньки и грязно выругался. — Я еще с тобой поквитаюсь! — Он обернулся и погрозил кулаком воздуху.
— Держи, — Ася сунула ему в руку двадцатку, — и перестань надрываться. Ничего он тебе не должен, это ты без конца попрошайничаешь.
— Гад, — не обращая внимания на Асины слова, проскрипел сизолицый, но деньги взял.
Ася вышла на улицу и с наслаждением вдохнула свежий, морозный воздух.
Все, хватит! Ноги ее больше не будет в этой берлоге. В гробу она видела всю эту рвань подзаборную, этот позор, бесконечные унижения, слезы.
Пусть он ждет ее. Пусть надеется, что она не выдержит, вернется обратно, что у нее нет гордости и самолюбия. Пусть тешит себя иллюзиями о собственной неотразимости и мужественности. Ничего он не дождется! Ничего!
Ася зашагала по хрусткому чистенькому снежку к шоссе. Чем дальше она отходила от мрачно-серого дома, тем страшней и ощутимее становилась пустота на сердце. Его, сердца, словно и не было вообще — оно будто бы осталось отдельно от нее, там, за дверью квартиры на четвертом этаже, в крошечной, десятиметровой комнатке с вылинявшими грязно-лиловыми обоями.
«Не буду плакать! — сама себе пообещала Ася. — Ни за что не буду. Было бы из-за кого убиваться».
Она подумала о Степке, о том, что всю зиму обещала сводить его на каток, да так и не удосужилась сделать это. А зима вот-вот закончится.
Ася еще много о чем думала: о Сергее, ставшем за последние полгода совсем чужим, о том, что они давным-давно не разговаривали ни о чем, кроме как о еде, Степкином поведении и Нинюсином самочувствии. И о Нинюсе она тоже думала — о ее бесконечном терпении и самоотверженности по отношению к своему непутевому Петюне.
Она очнулась от мыслей лишь тогда, когда рядом затормозил новенький ярко-красный «мерс».
— Девушка! — Из-за спущенного затемненного стекла выглядывал красивый молодой парень с сигаретой в зубах. — Садитесь, подвезу.
Ася с сомнением оглядела шикарный автомобиль. Она предпочитала машины попроще, опасаясь нарваться на бандитов. Однако в парне не было ничего слишком крутого или подозрительного. Он смотрел на Асю дружелюбно и с интересом.
— Вам куда?
Она назвала улицу и номер дома.
— Пожалуйста. — Водитель распахнул дверцу. Из салона пахнуло уютным теплом.
Ася залезла на мягкое велюровое сиденье.
— Почему такая грустная? — Парень смачно затянулся и выпустил облачко дыма.
— Да так, — неопределенно ответила Ася, разгадывая смешную пластиковую лягушку, подвешенную к лобовому стеклу.
— Проблемы в личной жизни? — предположил парень.
— Угадали. — Ася искоса глянула на него. Светлые волнистые волосы, прямой нос, красивые чувственные губы. Прямо-таки Аполлон Бельведерский.
— Поссорились с другом? — продолжал допрос Аполлон.
— Поссорилась, и еще как.
— Помиритесь, — уверенно пообещал красавец, — я вон тоже со своей девушкой! поссорился и не переживаю. Поедем лучше прокатимся!
— Не могу, — Ася выдавила из себя улыбку. — мне надо домой.
— А чего там делать, дома, сидеть и киснуть?
— Почему — киснуть? У меня там семья, муж, ребенок.
Водитель перестал дымить и внимательно посмотрел на Асю. Она спокойно выдержала его взгляд.
— О, как у вас вес запущено, — в задумчивости протянул парень, — дома, значит, муж, а поссорились с другом. Я верно понял?
— Абсолютно. — Асе было так тошно, что хотелось хоть с кем-нибудь поделиться своей бедой.
— Красивая женщина может позволить себе поступать, как ей вздумается, — проговорил Аполлон, вновь поднося к губам сигарету.
— А некрасивая?
— А некрасивых нет, — уверенно произнес парень, — есть недолюбленные или недолюбившие, не раскрывшиеся, не уверенные в себе, затюканные бытом.
— Откуда такие глубокие познания? — удивилась Ася.
— Профессия обязывает. — Аполлон улыбнулся, показывая ровные красивые зубы.
— Вы… сутенер? — Ася испуганно отодвинулась от него к самой дверце.
— Ну что вы! — Парень весело рассмеялся. — Я — женский парикмахер, а также стилист-визажист. Работаю в одном очень престижном салоне. Знаете, сколько дамских секретов мне поверяется каждый день? Во! — Он ребром ладони провел по горлу. — А вы говорите! Я про женщин все на свете знаю. Вот вы, например, сердиты на своего друга, а все равно любите его, рассчитываете с ним помириться. Угадал?
— Ничуть не бывало, — решительно произнесла Ася. — И не подумаю с ним мириться.
— Это вы сгоряча так говорите. Вы же его уже простили, это видно невооруженным взглядом.
— Чепуха.
— Нет, не чепуха. Моя девушка тоже поартачится, подуется и вернется.
Ася вдруг почувствовала к Аполлону резкую неприязнь. Также, небось, издевается над какой-нибудь доверчивой дурехой, считает себя пупом земли и знатоком женской сути.
— Что вы ей наговорили, вашей девушке, что она от вас убежала? — сухо спросила она.
— Да ничего особенного. Она хотела в гости идти, а и футбол смотрел по телевизору. Вот и не сошлись во мнениях.
— Серьезная причина для размолвки. — Ася невольно улыбнулась.
— Вот и я о том же. — Парень сунул окурок в пепельницу и, достав из-за пазухи шоколадку, протянул Асе. — Хотите?
— Нет, спасибо.
— Как хотите. — Он развернул обертку, впился зубами в подтаявшую коричневую мякоть. Помолчал немного, потом осторожно поинтересовался: — Ну а у вас что, если не секрет?
— У нас все гораздо сложней, — Ася вздохнула и глянула в окно, — мы уже приехали. Вон тот кирпичный дом. средний подъезд. — Она расстегнула сумочку, собираясь достать кошелек.
— Нет-нет, не нужно. — Парень решительно помотал головой. — Я с вас ничего не возьму.
— Почему? — Ася посмотрела на него с недоумением. — Вы же потратили на меня время, бензин.
— Времени у меня полно — я сегодня выходной. А бензину тут на копейки, так что не будем спорить.
— Не будем, — согласилась Ася, открывая дверку. — Большое вам спасибо.
— Всего доброго. Увидите, все у вас наладится.