Страница 8 из 22
– Мать его гнать… Всё, больше ждать не хочу. Ты Уэйн Непрощённый Айнроус – старший сын Салливана Айнроуса Рассудительного, именуемого первым. Ты принц Тсандера, изгнанный собственным отцом по неизвестной причине.
– Чего? – всхлипнул Польдаар и уставился на Уэйна. – Ты принц?
Не в силах лгать сопартийцам, сын Короля взялся за капюшон.
– Это так очевидно, Равус?
– Да! Ещё как очевидно! Ты даже не пытаешься, пацан. Взял и повторил свою речь, которую зачитывал перед Салливаном. Я оскорблён. Как будто я идиот какой-то…
И Уэйн наконец показал себя. Рядом с Джуно и Вал’Гавсми сидел статный молодой человек двадцати пяти лет с каштановыми волосами до плеч. Волнистые, словно ветви плакучей ивы, они подчёркивали его подбородок с ямочкой и высокие скулы, несущие молву о своей неоспоримой причастности к королевскому роду. Как каждый уроженец Тсандера, молодой Айнроус обладал белой кожей с лёгким румянцем. Даже самые хмурые зимы казалась ей безобидной шуткой, а палящее солнце могло в одночасье покрыть её загаром. Эти детали обозначил Равус.
Польдаар же подметил другие.
Прямой нос изгнанного наследника, не тронутый ни боевой травмой, ни жалкой царапиной, говорил либо о беззаботной жизни принца, либо о его невероятных навыках воина, а голубые глаза, прекрасные, словно кристально чистые воды горного ручья, могли бы покорить сердце любой женщины. Жаль только, Уэйн пока не отыскал подходящую.
– Каков красавец, – подытожил ильгала. – Истинный новый гин!
– Я не хотел оскорбить вас моей жалкой тайной. Особенно тебя, Равус. Я прошу прощения. Когда я начинаю говорить о своей жизненной цели, меня немного заносит и случается конфуз.
– Конфуз не то слово, – отметил Избранный Кузней. – Но давайте не будем тратить время на бессмысленные замечания? Какова твоя история, сын короля? Говори же…
– Он прав, – присоединился Польдаар. – Ты ведь можешь поделиться с такими же изгнанниками, как и ты сам. Мы одинаковые. Нам не ведать собственных земель, не ведать божьей семьи, честной работы и людского признания. Нам не стать купцами, ремесленниками и теми, чей труд не обременён кровью. И нам не заслужить доверия простого народа. Когда на тебе метка, для него ты второго сорта.
Айнроус вдохновился речами человека-амфибии. Он показал метку на шее, и вмиг его басистый голос поглотила печаль.
– Салливана называют Рассудительным – он к каждому может найти подход. За всё время своего правления мой отец не допустил ни одной ошибки. Все просят у него совета, прислушиваются и получают по заслугам. Я думал, что я не исключение, но на деле его рассудительности на меня не хватило. Салливан изгнал меня из родного дома, потому что я… Я не соответствую его представлению об идеальном наследнике. Я не могу рассказать больше, уж простите. Мы знаем друг друга всего ничего. Вместо причин изгнания я лучше поведаю о том, как собираюсь покончить с ним.
– Валяй, пацан, – одобрил Равус.
Уэйн кивнул ему и, сжав кулаки покрепче, произнёс свою клятву:
– Я клянусь, что совершу великий подвиг, достойный Тсандера, и вернусь в родные земли с доказательством своей доблести! Со славной песнью, что простой люд сложит обо мне! И тогда я, наконец, заслужу прощение отца и займу рядом с ним своё законное место! Однажды я стану королём Тсандера!
– Ты хочешь быть правителем? – спросил Польдаар.
– Я хочу вдохновлять людей. Хочу, чтобы они верили в добро, несмотря ни на что. Таков мой путь. И так уж вышло, что до народа куда проще достучаться, когда у тебя на голове корона. Став королём, я смогу помочь многим. Как Лавгут сейчас.
Дослушав до конца, Равус с недовольной физиономией поднялся на ноги и облокотился на Таа̀р-Итѝр, дабы самую малость сократить разницу в росте с Уэйном и Польдааром. Те встали напротив и ждали, что скажет самый старший из троицы.
– Короче… Это всё безумно мило, но мне насрать. Реально насрать на всякие там подвиги, королей и прочее дерьмо. Я просто хочу разобраться, что случилось с моим братом и если попутно… Я ещё раз повторю…
Говоря тоном магистра-кудесника, считающего всех вокруг идиотами, он выставил клинок перед собой, легонько ткнув Непрощённого в грудь.
– Если попутно мы совершим какой-нибудь подвиг, тогда хорошо. Но если всякие спасения принцесс, деревень и детишек будут стоят между мной и моей задачей, я пошлю всё это на хрен, не задумываясь. Учтите, что будет так и никак по-другому. Я вижу, к чему идёт вся эта хрень. У меня на хвосте паренёк-романтик, который хочет быть героем баллад, и менсис-ильгала, который трётся около уже целый год и с переменным успехом то радует, то бесит меня… Чтоб никаких подвигов ради подвигов, понятно? Приезжаем в Сангерхъем, обустраиваемся, разбираемся с вестями, которые туда принёс гонец, и ищем информацию по Локселлусу. Повторять надо? Тут есть особо одарённые?
– Мне всё понятно, Равус, – легко ответил Уэйн. – Пока что мы сражаемся вместе.
– Чует моей нос, это «пока что» продлится очень долго, – подбавил Джуно.
И указательный палец из стали тотчас ткнулся в нос шутника.
– А ну-ка, трижды зыркни вправо, чтобы не сглазить, Польдаар Джуно! Никаких кланов! Я в это говно больше никогда не полезу! Уж лучше меня трахнет ворожея с бородавками на полрожи, чем я окунусь в выгребную яму клановщины! Одно быстрое дело – и расходимся!
На этом громком слове троица улеглась спать. Отряд Рейме договорился выступать с первыми лучами солнца, и оставалось всего пять часов до рассвета. Узнав друг о друге много нового, наши герои поняли, что не затронули и десятой части секретов. Айнроус не знал, по какой причине Польдаар путешествует с Равусом, а Джуно и Вал’Гавсми понятия не имели, почему король Тсандера изгнал своего старшего сына.
В тот момент это не имело особого значения, ибо праздник в честь славного короля Халлендора был не за горами. Если Избранный Кузней всё правильно рассчитал, то лошади должны были добраться до ворот города к началу ярмарочной недели – прямо перед речью Лавгута, которую тот каждый год самозабвенно произносил на центральной площади Стенграда. Именно там Равус хотел предупредить людей о возвращении Янну-Корру и предоставить доказательства – отрубленную голову поверженного Польдааром монстра.
В компании сына Рассудительного короля Тсандера у Равуса было больше шансов произвести впечатление.
Глава 3. Дом Песен
Равус Вал’Гавсми, Уэйн Айнроус и Польдаар Джуно.
Пятый день пятого месяца.
Правильно говорят: о мудрости монарха судят по делам. Его решения влияют на множество судеб и оставляют после себя несмываемый след в истории. Простой землепашец, чья ноша незаметна с высоты птичьего полёта, подвергается всеобщей оценке окружающих, потому как его дела несложно оценить: вспаханы ли плодородные земли, убраны ли конюшни и очищены ли поля от мелких вредителей. Нет смысла углубляться в тему вопроса, ведь очевидна истина: оба этих пути подвержены суждению со стороны. Приятно осознавать, что между школами лишений и богатств есть нечто общее, но не стоит обманываться иллюзорной простотой мира, ибо существует особая точка зрения, и принадлежит она верным солдатам. Они привыкли составлять людской портрет путём формирования чётких граней бремени. Каков груз на плечах мужчины или женщины – таков и их внутренний мир. Это взгляд воина, проливающего кровь каждый день. Таким когда-то был и Равус Вал’Гавсми.
За несколько миль до цели, будучи в окружении отряда Рейме, спасённых селян и двух изгнанников, он вспомнили клятву, данную им давным-давно. Это была клятва григора – мужчины, герб коего начертан верностью и уроками предков. Став мерзким люду изгнанником-дезертиром, Избранный Кузней отрёкся от нерушимого слова и спрятал его глубоко под землёй на долгие годы.
Однако, едва завидев силуэт Сангерхъема на горизонте, он почувствовал, как память ударила его под дых. С Домом Песни иначе быть не могло.