Генеральская дочка

Генерал взглянул на милицейского подполковника в имевшем философский оттенок изумлении. Как переменчиво все! Был старый друг. Теперь друга – нет, а еще каких-то несколько месяцев назад сидели они перед камином, пили глинтвейн и Илья Петрович говорил, что было бы здорово, если бы сын Дударева, Иван, и дочь Ильи Петровича, Маша, вспомнили старые свои полудетские встречи – Ивану было четырнадцать, приехал проведать отца из суворовского училища, Маше соответственно на девять лет меньше – и полюбили бы друг друга, и поженились. Сам говорил такое, никто его за язык не тянул, говорил то, что думал, то, что было у него на сердце, а полковник, оставив свой обычный жесткий тон, теплел и улыбался, отчего лицо его покрывалось сетью морщинок. «Да разве мой Ванька пара твоей англоманке? – говорил полковник. – Ты ей найди олигарха. Нефтяника!» – «А иди-ка ты в жопу, Никитушка! – отвечал на это Илья Петрович. – В жизни главное – любовь. Ты забыл, что ли?» И все это было – недавно. Конечно, Илья Петрович лукавил, да и полковник знал, что генерал лукавит, что не отдаст Машу за Ивана, хоть бы и бушевали самые возвышенные страсти, но – все-таки говорил столь добрые слова, а слова-то, и только они, изменяют окружающее, перестраивают его, значит – допускал такую возможность, несмотря на свое лукавство.

Илья Петрович отпустил милицейского подполковника исполнять долг дальше, и генералу показалось, что в отлаженном механизме жизни произошли какие-то сбои. А он их не заметил. Что кто-то, помимо него, получил доступ к главным рычагам. Начал эти рычаги, без разрешения, не советуясь со старшими и более опытными товарищам, двигать. И от этого механизм жизни может пойти не по тем, что ранее, не по тем, что проложены были прежде, рельсам.

Илья Петрович достал из коробки сигару, откусил кончик. Шеломов пересек пространство генеральского кабинета и поднес спичку. Прежде генерал так рано сигары не курил. Шеломов, отметив этот примечательный факт, вернулся на свое место у дверей.

Наполняя рот терпким дымом, выпуская перед собой облачко, втягивая его в себя тонко очерченными ноздрями – Илья Петрович гордился своим носом, считал, что он и в фас и в профиль был красив, – думал, что следует немедленно предпринять какие-то шаги. Илье Петровичу следовало найти Дударева-младшего раньше прочих. Чтобы узнать, где похищенные из дома адвоката документы и ноутбук. Вот ведь мститель! Требовалось этого мстителя опередить. Только и всего.

Илья Петрович, хрустнув суставами, поднялся, прошелся по кабинету. В душе генерала шевельнулась жалость – теперь сын? – но Илья Петрович прогнал ее испытанным способом: крепко зажмурился, помотал головой, похлопал себя по щекам, открыл глаза.

И жалости – как не бывало.

Зазвонил телефон, Илья Петрович взял трубку.

– Илья Петрович? – услышал он вкрадчивый голос. – Это Цветков. Не нарушу ваш покой, если сегодня вновь воспользуюсь вашим гостеприимством? Рюмка чаю в такую зябкую погоду…

– Алексей Андреевич! – Илья Петрович обрадовался звонку соседа. – Сегодня у меня обед. Жду вас! Без церемоний! Ну, какая форма одежды в нашей глуши! Ну, если вам угодно… Нет, машина вам вновь не понадобится. Отправляю за вами катер, распоряжусь, чтобы вам передали дождевик… Жду!

Илья Петрович положил трубку, отдал Шеломову соответствующие распоряжения и проследовал в помещение домашнего кинотеатра, где ожидавший своей очереди для доклада эфэсбэшник смотрел «Мистера Бина». Илья Петрович сел рядом. Некоторое время оба смотрели на экран.

– У нас таких идиотов нет, – наконец сказал эфэсбэшник.

Илья Петрович видел за свою жизнь много идиотов и не мог поручиться, что среди них не было такого, как мистер Бин. Когда будущий генерал Кисловский, тогда еще – майор, после Афганистана, учился в Академии, там был один слушатель, очень похожий на Бина. И внешне, и по поступкам. И по строю мысли. Делавший хлопушку из пакета, куда наблевали. Отличие от английского Бина было только в том, что от его штучек страдали окружающие, а не он сам. Бин-слушатель однажды чуть не задавил слушателя Кисловского: Бин сидел на месте механика-водителя БМП, Кисловский руководил парковкой. Полуоткрыв рот, Бин-слушатель, голова которого торчала из люка, вращал глазами. Ему было весело. Да и потом, будучи уже на командных должностях, среди подчиненных, генерал встречал таких бинов, что английский рядом с ними казался бы образчиком организованности и рассудочности. Родные бины несли разорение и бедствия. Но всегда выходили сухими из воды. Илья Петрович скосил глаза и заметил, что профиль у эфэсбэшника похож на профиль мистера Бина.

Эфэсбэшник этот взгляд почувствовал. Ни один мускул не дрогнул.

– Вы просили узнать про Цветкова, – начал эфэсбешник. – Он попал в аварию при подъезде к Брюсселю, ехал из Швейцарии, куда катался на уикенд с любовницей. Любовница – зимбабвийка индусского происхождения, причем индусы у нее по материнской линии, потомки раджи Кашмира, а по отцовской – англичане, боковая ветвь герцогов Мальборо…

Тут Илья Петрович неожиданно заснул, а проснулся оттого, что эфэсбэшник тронул его за локоть.

– Илья Петрович! Илья Петрович! Вас дочь зовет!

«Интересно, что там в Брюсселе случилось?» – подумал Илья Петрович и протер глаза.

Маша ждала в холле. Она по Интернету связалась с фирмой, предлагавшей для российских детей иностранных учителей-гувернеров, отправила запрос на учителя для Никиты, получила ответ и запрос подтвердила. Оставалось перевести деньги. Учитель должен был приехать в пятницу на следующей неделе. Илья Петрович поцеловал Машу. Молодец! Все знает, все умеет. В ее возрасте он бы и не знал, как разрулить такое дело. Об Интернете и иностранных учителях-гувернерах тогда никто и слыхом не слыхивал.

– Тебе не скучно? – спросил Илья Петрович. – Давай все-таки в Англию поедешь, а? Потом…

– Скучают только бездельники! – перебила отца Маша.

И быстрым шагом пошла к себе.

Илья Петрович с гордостью смотрел ей вслед. Да, действительно молодец. Моя дочка!

10

В наши времена да чтобы девушка по собственной воле заперла себя в глуши? Но до центра Москвы – от силы три часа, Интернет, спутниковое телевидение, книги, комфорт. И – сельская местность. Особая атмосфера. Даже – флюиды. Облекаемые многими в мистические тона. Маша не была одержима идеями «зеленых», не причисляла себя к активистам-экологистам, но флюиды ощущала, следуя им, выращивала цветочки на подготовленной для нее клумбе, выписывала по каталогу саженцы и руководила их рассадкой, собиралась весной начать строительство оранжереи, где планировала устройство тропического рая: ананасы, апельсины, щебечущие птицы экзотических видов. Это Илья Петрович, при всей его широте и потворстве всем Машиным инициативам, считал уже откровенным излишеством и бесполезной тратой средств, но Маша получила союзника в лице прибывшего вскоре в дом генерала Кисловского учителя Никиты, мсье Леклера.

Приехавший днем, меж вторым завтраком и файф-о-клоком мсье Леклер – Маша была на конюшне, куда повела приехавшую взглянуть на русские просторы соученицу по Талботу, смешливую Лайзу Оутс, Илья Петрович с визитами в городе, Шеломов на процедурах по поводу позвоночных дисков, – был замечен лишь Тусиком. Тусик как раз пила кофе – генерал не одобрял ее кофеманства, поэтому она прятала кофеварку в стенном шкафу, наивно думая, что всех обманула, – и увидела выходившего из желтого таксомотора Леклера.

Тусик отметила высокий рост, худобу и молодость учителя и подумала, что сочетание этих параметров Илье Петровичу не понравится: будучи сам невысоким, растекающимся, лысым, седым, морщинистым, генерал свои достоинства – как сам он полагал – держал втуне, а тут – все явлено. Был в этом – наряду с изысканными манерами, спокойствием и внимательной уважительностью к собеседникам – какой-то европейский вызов простоте и надежности царивших в доме Ильи Петровича нравов.

Отпивая глоточек за глоточком кофе, Тусик обратила внимание и на – как ей показалось – беззащитную улыбку, кривившую полные и чувственные губы нового учителя. Он оглядывался с недоумением, таксист, выгрузивший большой чемодан желтой кожи – Тусику всегда нравились такие чемоданы – и объемную сумку, захлопнул багажник, обменялся с учителем рукопожатием – это показалось Тусику странным – и укатил. Она уже собралась выйти и поприветствовать Леклера, да тут из флигеля на пробежку в ярком спортивном костюме выскочил маэстро Нино Баретти, пританцовывая, остановился возле Леклера, причем Тусик видела, что у маэстро, и так-то имевшего вечно недоуменное выражение лица, физиономия вытянулась еще больше, и Нино поначалу не мог понять – кто это перед ним? – но потом учитель и повар пожали друг другу руки, повар подхватил было сумку, но учитель отобрал ее у него, тогда повар покатил к флигелю чемодан, а учитель, перекошенный под тяжестью, пошел за ним. «Вот барахла-то привез!» – подумала Тусик, допила кофе и позвонила Илье Петровичу, который сначала долго не брал трубку, на Тусика наорал, потом сказал ей, чтобы она поставила в известность Машу.