Смерть шла вместе с ними

— Он ранен? — сухим тоном спросил О’Бриен.

— Он получил немного.

Такс был большим мастером по части драк и знал, как надо наносить удары.

— Ничего особенного. Вы хотите с ним поговорить, патрон?

—  Да.

Такс проводил О’Бриена во внутренность судна, провел его по коридору и остановился перед дверью каюты. Он повернул ключ, отодвинул засов и вошел первым. О’Бриен следовал за ним.

Джонни Дорман лежал на койке, свесив одну ногу. Он открыл глаза, когда О’Бриен подошел к нему.

О’Бриен посмотрел на него, ничем не высказав своих чувств.

Джонни был похож на свою сестру, но без ее шарма. Нос имел тот же рисунок, глаза были того же зеленого цвета, волосы такой же густоты и цвета, как у Гилды.

«Красивый подонок,— подумал О’Бриен.— Мне везет, что у нее брат такой породы».

— Салют, Джонни! — сказал он.

Джонни не шевелился, наблюдая за О’Бриеном своими зелеными глазами.

— Что это с ним сделалось, Сеан? — спросил он.— Гилда будет в восторге, когда я расскажу ей про это.

О’Бриен подвинул к себе стул и сел. Одним жестом он приказал Таксу выйти, и тот закрыл за собой дверь. Потом он достал из кармана золотой портсигар и протянул его Джонии. После короткого колебания Джонни взял сигарету и закурил.

— Мы будем говорить не о Гилде,— сказал О’Бриен,— а о вас. Как вы себя чувствуете, Джонни?

— Я чувствую себя превосходно, особенно после того, как ваш негр ударил меня по голове кулаком. Не воображайте, что вы так просто отделаетесь от этого!

— Я прекрасно могу отделываться от всяких вещей,— возразил О’Бриен.— Похоже на то, что врачи выдали вам удостоверение о вашем хорошем здоровье?

— И что же? Они могли сделать это и раньше. Но пока из меня можно было вытянуть что-нибудь... — ответил Джонни смеясь.— Все одинаковы, они думают лишь о наживе.

— У меня ощущение, что это ваша сестра платит по счету,— спокойно проговорил О’Бриен.— Это очень мило с вашей стороны, что вы так близко к сердцу это принимаете.

Джонни стал смеяться.

— Вы меня этим не проймете,—сказал он.— У Гилды сейчас есть монеты и столько, сколько она хочет, а у меня нет. Если бы ей нужно было лечиться в клинике, я занялся бы добыванием для этого денег. К тому же, после замужества с вами, у нее будет не один миллион. И то, что ей пришлось платить за мое лечение,—это совсем пустяки.

О’Бриен почувствовал, что его начинает раздражать эта болтовня:

— Вы и в самом деле совершенно бессовестный человек, Джонни,— сказал он.— Я очень счастлив, что у меня нет такого брата.

— Но я буду вашим шурином,— усмехнулся Джонни,— если, конечно, Гилда согласится выйти за вас замуж после того, что вы со мной сделали. Вы промахнулись! И подумать только, что вы решились на подобный трюк! Может быть, я ничего не скажу Гилде, но я хочу две тысячи долларов за свое молчание. Для вас это маленькая сумма.

— Действительно, самая малость,— тихо проговорил О’Бриен,— но вы ничего не вытащите из меня. Я удивляюсь, что вы не спрашиваете, почему вы здесь.

Небольшое смущение промелькнуло в зеленых глазах.

— Ну, что ж! Скажите мне, что я здесь делаю?

— По всей видимости, ваше выздоровление еще не закончилось. Вы еще очень нервный, Джонни.

Джонни побледнел, и глаза его засверкали.

— В самом деле? Знаете, вы меня не испугаете! Вы воображаете, что сможете жениться на Гилде, если будете так со мной обращаться. Так вот, вы сами себе портите дело! Доктора сказали, что я поправился, и я это знаю.

— Тогда почему же вы убили Фей Карсон? — спросил О’Бриен.— Ведь не скажете же вы мне после этого, что вы в ясном уме и твердой памяти?

Джонни отвел взгляд.

— Я не знаю, о чем вы говорите,— смущенно проговорил он.

— О! Напротив, вы очень хорошо знаете. Прошлой ночью вы ходили к Фей Карсон и закололи ее ножом.

— Вы сошли с ума! Прошлой ночью я был с вами. Не стоит об этом говорить, Сеан.

О’Бриен покачал головой.

— Так не пойдет. Я был на приеме вчера вечером. Почему вы ее убили?

— Кто вам сказал, что это я? — спросил Джонни.

— Не пытайтесь обмануть меня,— резко оборвал его О’Бриен.— Вы угрожали убить ее перед вашим уходом в лечебницу, и в первый же день вашего выхода оттуда она была убита. И вы воображаете, что сумеете выкрутиться из этого?

— Я знаю, что я могу выкрутиться.

— Значит, вы признаетесь? — сказал О’Бриен.

— Согласен, признаюсь,— ответил Джонни.— Я сказал, что удавлю эту шлюху, а обычно я держу свои обещания. Я предупреждал ее, но она продолжала свою игру.

О’Бриен ни секунды не сомневался, что Джонни убил Фей, но его рассуждения все же удивили его.

— И сколько времени вы рассчитываете скрываться от полиции?

Джонни стал смеяться

— Что за ребячество? Когда ты — шурин влиятельного политического деятеля, то, я думаю, можно позволить себе пустить кровь шлюхе, которая заслужила это. Я облегчу вам задачу. У нее был один тип, когда я ее убил. Он оплатит убытки. Вам совсем не трудно будет свалить все на него. Начальник полиции у вас в кармане, вы диктуете ему свои условия.

— Вы принимаете свои желания за реальность,— сказал О’Бриен, не теряя своего спокойствия.— А если я не пошевелюсь?

— Вы будете вынуждены это сделать,— уверенно проговорил Джонни.— Вы не сможете позволить, чтобы полиция схватила меня. Вы безумно влюблены в Гилду, Сеан, и я отлично понимаю вас: она восхитительна, но если ее имя будет замарано, на ней нельзя будет жениться. С тех пор, как вы стали тайным хозяином города, вы только и думаете, чтобы избежать гласности. Значит, вам есть что скрывать. Вы не заставите меня думать иначе, Сеан, вы больше всего избегаете гласности.

О’Бриен долго рассматривал его, не показывая, что в нем бушевала злоба.

— Я хотел бы знать, вы на самом деле убили ее? — медленно проговорил он.

Джонни опять засмеялся.

— Хотите верьте, хотите нет,— равнодушно сказал он.— Это было не особенно трудно. Так как она часто забывала свой ключ, у нее всегда был запасной под ковриком. Я пришел к ней, взял ключ, заперся изнутри и спрятался в ванной комнате. Она пришла с этим типом,— продолжал он, и взгляд его неожиданно стал жестким.— Я держал нож наготове. Она так испугалась, что даже не могла кричать. Хотел бы я, чтобы вы видели ее лицо. Она разделась и смотрела на себя в зеркало. Я появился позади нее, и она увидела меня в зеркале и обернулась с таким выражением ужаса, которого я никогда не видел у человеческих существ. Я заколол ее. Это было совсем просто. Она упала поперек кровати с глазами, устремленными на меня. Я с удовольствием распотрошил бы ее, но у меня не было времени. Тип орал в соседней комнате. Он хотел знать, долго ли она еще будет отсутствовать. Я выключил свет и удрал. Вот и все.

— А вас кто-нибудь видел выходящим из квартиры? — спросил О’Бриен.

— Разумеется, нет. Вы принимаете меня за дурака? Я постарался, чтобы меня никто не видел.

— Гилда знает, что вы в городе. Есть еще кто-нибудь, кто знает.

— Нет.

— А откуда вы узнали про новый адрес Фей?

Джонни снова отвел глаза.

— Я знал, что она часто ходит в «Голубую Розу». Я пошел туда, видел, как она вышла, и проследовал за ней.

— Не лгите,— нетерпеливо сказал О’Бриен.— Вы только что сказали, что ждали у нее в квартире. Как вы могли последовать за ней и оказаться раньше в ее квартире?

Джонни засмеялся.

— Какой вы замечательный флик, Сеан! Ну если вы так настаиваете, то знайте, я спрашивал, где она живет, у Луи из Парадиза.

— Он знает теперь, что вы искали ее. Идиот! И вы воображаете, что он заткнется?

— Это зависит только от вас,— развязно проговорил Джонни.— Вам стоит только отправиться к Луи и договориться с ним.

О’Бриен уставился в пол, погруженный в размышления.

— Я не тронул бы ни единого волоска на ее голове, если бы не был уверен в вашей протекции,— продолжал Джонни. Он сел на койке.— Мне осточертела эта гнусная каюта. Мы отправимся в банк за двумя тысячами долларов, и потом я удеру в Нью-Йорк.