Страница 20 из 64
Олиф внимательно посмотрел на друга, а затем на свою преподавательницу:
— Это был гипотетический пример? Или мне надо уже искать лопату?
Грэди опустил глаза, а Лаки загадочно улыбнулась, предлагая Килпатрику самому решить, насколько пример был гипотетическим.
— Вы сейчас говорили об одном смелом человеке, — иронично протянул Оскар Каллахан. — А почему же ему не быть таким смелым? Кто бы посмел ему отказать, а тем более, закопать? Мой отец? Сестра теперь почти не общается с родителями, ведь ради соблюдения традиции они принудили ее стать женой старика.
— Зря ты так пренебрежительно отзываешься об отце, Оскар, — неодобрительно заметила девушка. — Он не побоялся бросить в лицо члену Совета четырех обвинение в изнасиловании и потребовать у главы клана наказать обидчика его дочери. И для господина Галларда решающим было слово твоей сестры, а не Макбрайда. В тот момент господин Бирн балансировал над пропастью. Если бы Мариока проявила малодушие или растерянность, то он лишился бы не только членства в Совете, но и с позором был бы изгнан из Дармунда, несмотря на все привилегии и личную дружбу с главой клана. В таких вопросах господин Галлард однозначен и категоричен. Для него все члены клана равны. Судьбу Макбрайда определили слова Мариоки: «Я его люблю». И это правда. Я точно знаю, ведь мы с ней дружили и откровенничали друг с другом. Жаль, что ей не удалось убедить в этом родителей. Мариока до сих пор в обиде за то, что они отказались присутствовать на ее свадьбе, поэтому так прохладно и общается с ними.
В ответ Оскар лишь неопределенно пожал плечами. За четыре года он так и не смирился с тем, что сестра связала свою судьбу со стариком. Слова Лаки пошатнули его твердую уверенность в том, что Мариока вышла замуж только под давлением отца. И он впервые задумался над тем, что сестра, действительно, может быть счастливой в браке. Но главным для Оскара стало открытие, что отец достойно повел себя в той ситуации, а не проявил трусость и бесхребетность, как он думал все эти годы, не считая больше его авторитетом для себя.
— Как видишь, Грэди, следование традициям иногда весьма опасное занятие, — возвратилась к прерванной теме Лаки. — Но устроители первых «праздников цветов» и не думали их придерживаться. Они позаимствовали из них только один момент — девушка выбирала парня, а все остальное полностью отбросили. Но ведь по традиции выбирался не просто партнер, а спутник жизни, и после проведенной ночи следовал брачный обряд. Это была ночь любви, и наши предки считали ее магическим ритуалом, помогающим возродиться природе. А магические ритуалы нынешних «праздников цветов» явно позаимствованы у других народов. У нас прямо, как в Тибете, считается неприличным выйти замуж девственницей. Только там невесте надо не только отдаться нескольким мужчинам, но еще и доказать это, предъявив полученные от них подарки. А у нас и доказывать ничего не надо, партнеров выбирают на глазах у всех. И чем их больше, тем лучше. Скоро мы будем уже наравне с африканскими племенами, где по обычаям с девушкой до замужества развлекается все племя. Да что там говорить, у нас даже кадеберизы имеются, чтобы помочь девочке в первый раз. Кем-то же придумано, что она просто обязана потерять невинность в Бельтайн.
— А кто такие кадеберизы? — несмело поинтересовался Тиббот Бор, услышав непонятное слово.
— В древней Индии девушку лишал невинности специально обученный человек — кадебериз, которого приглашала ее мать или жених. У нас в Дармунде эту роль исполняют так называемые «наездники», а в простонародье просто «трахальщики». Именно к ним обращается большинство девчонок на этих дурацких «праздниках цветов».
— Ты имеешь в виду нас с Виком? — тихо спросил Стивен.
— Вы были классическими кадеберизами и хорошо выполняли свое дело, не нанося травм ни моральных, ни физических. А сейчас здесь заправляют совсем другие «наездники» — Дракула и Люцифер, с весьма сомнительной репутацией. На подходе заслужить «почетное» звание «трахальщика» еще один парень. Вот их троих и поделят девочки, ожидающие испытать восторг от первой взрослой ночи. Ведь парни такие красивые, а главное — опытные. Они откроют им волшебный мир любви и подарят райское наслаждение, — с нескрываемым сарказмом произнесла Лаки. — И наивные простушки выстраиваются в очередь к таким парням, а затем для них наступает время четырех «С» — сомнение, страх, стыд и слезы от разочарования. Через некоторое время они успокаиваются, начинают встречаться с парнями и каждый раз надеются, что следующий будет лучше предыдущего. А спустя год снова приходят на праздник и уже со знанием дела выбирают себе партнеров. Кто-то из этих девочек потом выйдет замуж за кого-то из вас. И через несколько лет придет, например, Кассандра в гости к Трише, и между ними состоится примерно такой разговор: «Как дела? — Да неплохо, только Килпатрик совсем замучил — ревнует к каждому столбу. — Фицджеральд тоже не может забыть моих кавалеров. — Мой муженек при каждой ссоре предъявляет перечень моих бывших, а я ему списочек его подружек в ответ. — И чего мы искали на тех «праздниках»? Безумной любви и неземного удовольствия? Вот дурочки! Знать бы раньше, чем нам это обернется. — Да все мужики одинаковые, все козлы. — Но, это ведь наши козлы, и мы их любим. — А толку, все равно они нам не верят».
— Тогда зачем они ходят на эти «праздники» и перебирают парнями? — с неожиданной злостью спросил Грэди. — Почему сразу не выбрать того, кто тебе нравится? Да того же Фицджеральда, например.
— Скажи, ты готов назвать имя девочки, с которой хочешь переспать? — вкрадчиво спросила Лаки.
— Конечно, нет! Не по-мужски трепать имя девчонки.
— Тебе двадцать три года, и ты считаешь себя смелым, но признаться нам — твоим друзьям и преподавателям категорически отказываешься. А семнадцатилетней девочке предлагаешь объявить во всеуслышание, что ей очень нравится Фицджеральд, и именно с ним она хочет потерять невинность. Да она никогда этого не сделает. Ей легче выбрать общепризнанного «трахальщика», например, того же Викрама. К нему не стыдно обратиться, ведь так поступает большинство девчонок. Вот так у «наездников» и создается репутация великих умельцев, а вовсе не потому, что они владеют какими-то особыми секретами. Хотя, по сути, мальчики, они делают вам всем большое одолжение, беря на себя весь негатив, получаемый при дефлорации.
— Хорошенький негатив, всем бы такой! — засмеялся Риган Дафф. — Столько симпатичных девчонок жаждет тебя, занимайся делом и радуйся!
— Сразу видно, что у тебя никогда не было девственницы, — прокомментировала Лаки слова мгновенно покрасневшего парня. — Как, вероятно, и у всех остальных, кроме Стивена, — она обвела учеников цепким взглядом и добавила: — Извините, еще у двоих они были.
Парни с любопытством переглянулись, пытаясь догадаться, у кого же из них были девственницы, и как преподавательница это определила.
— Представь, Риган, тебе подарили пять белых цветков, и заниматься радостным делом предстоит пять раз, — душевно продолжила Лаки. — Правда, надо еще постараться уложиться в три-четыре часа, ведь в шесть утра начинается тренировка. А Макбрайд лично присутствует на ней после Бельтайна, чтобы погонять вас, как следует. Он ведь такой яростный противник «праздника цветов», — насмешливо протянула девушка. — Теперь. А в свое время был популярен в Бельтайн, похлещи нынешних «наездников». Так вот, Риган, лежишь ты на смятой постели в своей комнате, из которой с боем прогнал Келли, и пять раз подряд, как заезженная пластинка, бубнишь одно и то же: «Крошка, подними ножку, опусти ножку, не бойся, сейчас будет больно, но так надо, а потом будет классно. Ах, не было классно, ну, ничего, в следующий раз обязательно будет». Времени мало, а все девочки хотят особого внимания, ведь для них это в первый раз. Они боятся, стесняются, иногда даже плачут. А тебе после каждой надо еще быстро восстановить силу, чтобы был хороший «стоячок», ведь иначе не пробьешь.
От столь откровенных слов у учеников запылали уши, а их преподавательница, как ни в чем не бывало, спокойно продолжила: