Седьмой лорд

Героически допив лекарство до конца, он вытер рот. Взмахнув поднятой рукой, он аккуратно бросил чашу на стол, твердо встал, прошел прямо мимо У Си, а затем ударил по двери экипажа и закричал:

– Стоп!

Он привык приказывать людям вокруг. Из-за его низкого крика возница не понял, кто именно говорил, и быстро остановил экипаж. Дверь открылась изнутри со щелчком. Цзин Ци, не испугавшись холода, выскочил из экипажа, одетый лишь в нижние одежды, и ушел, не оглядываясь, словно знал дорогу.

Экипаж Великого Шамана остановился, поэтому окружающие его наньцзянские воины тоже остановились. Увидев, как оттуда выпрыгнул красивый молодой человек, они переглянулись. Мгновение спустя У Си вздохнул, взял верхние одежды и догнал не так уж далеко ушедшего юношу, накинув мантию на его плечи.

Однако Цзин Ци не принял его заботу, уклонился в сторону, отступил на шаг назад и ускользнул, словно рыбешка.

– Не нужно утруждать себя, Великий Шаман, – усмехнулся он.

Нахмурившись, У Си хотел схватить его за руку, но Цзин Ци отвел локоть и согнул пальцы, ловко попав в акупунктурную точку на его запястье [3]. У Си мгновенно подкинул халат одной рукой, в то время как второй скользнул вверх по тыльной стороне руки мужчины, после чего с силой дернул его за плечо и притянул в свои объятия. Халат упал вниз, приземлившись прямо на Цзин Ци.

[3] Если точнее, он ударил в точку на запястье, где меряют пульс, – 脉门 (màimén, mòmén).

Все это было сделано одним движением, без малейшего усилия.

Затем У Си решительно сказал:

– Хэлянь И считает, что ты мертв. Если ты вернешься в столицу, это будет сокрытие правды от императора.

Цзин Ци притворно улыбнулся ему.

– Великий Шаман, ты же не можешь действительно верить, что единственная моя собственность после стольких лет – столичное поместье? Не буду скрывать от тебя: у этого князя нет ничего, кроме большого количества имений и нескольких магазинов. Если ты прямо сейчас отправишься в Дунтин и порасспрашиваешь людей, то сможешь отыскать несколько меняльных лавок со знаком Седьмого Лорда. А если этого князя не станет, все они перейдут во владение главного управляющего… Я лишь надеюсь, что вы отпустите на свободу управляющего моего поместья.

Пин Ань должным образом справился с «траурными обрядами» княжеского поместья. На самом деле он шел следом за ними в сопровождающей процессии под прикрытием. У Си инстинктивно разделил их, не ожидая, что этот человек все равно узнает обо всем.

Проницателен, но лишь в бесполезных делах.

У Си на мгновение потерял дар речи, слушая, как Цзин Ци продолжил говорить:

– В чем дело, Великий Шаман? Ты хочешь, чтобы этот князь достал серебро и выкупил своих людей? Отныне все они будут есть еду из Цзянху. Комфорт для них станет и для меня…

Он еще не закончил, когда У Си устал слушать его пустую болтовню, наклонился, подхватил его под колени и поднял на руки.

Цзин Ци тут же закрыл рот, взволнованно схватив У Си за плечи – не то чтобы он был нежной девой, был толст или, наоборот, ничего не весил – он просто боялся, что у У Си соскользнет рука.

У Си со столь крепкими основами не составляло труда нести на руках взрослого мужчину. Большими шагами вернувшись обратно, он приказал:

– Откройте дверцу.

Извозчик быстро открыл ее, и У Си вошел внутрь, все еще держа Цзин Ци на руках.

– Поторопимся, – снова приказал он. – Не останавливайся без моей команды.

После этого он захлопнул дверь, отрезав их от всех заинтересованных взглядов.

Раздался громкий крик, и шеренги двинулись в путь.

У Си сел, но так окончательно и не опустил Цзин Ци на землю. С минуту он своими черными, как смоль, глазами разглядывал его лицо, которое было одновременно бледным от испуга и темным от гнева.

– Я просто… – сказал он с интонацией, больше похожей на вздох. – Не знаю, что должен тебе сказать.

Бóльшая часть эмоций Цзин Ци была притворством. Услышав это, он тут же застыл, подумав, что в этот раз переборщил с актерством. В его сердце зашевелилось чувство вины.

Он собирался что-то сказать, но У Си неожиданно торопливо продолжил говорить тем же тоном:

– Скажи мне: если я задушу тебя, станет ли в моем сердце меньше неопределенности?

Слова Цзин Ци застряли у него в горле. Он посмотрел на него, потеряв дар речи, более всего потому, что рука У Си оказалась близко к его шее, не сдвигаясь куда-то еще.

– Молодой человек, импульсивность – это зло, – спустя долгое время смог выдавить он.

У Си незаметно улыбнулся.

– В любом случае тебе на все плевать. Тебя не заботит жизнь, не заботит смерть. Хэлянь И считал тебя сокровищем, но тебе, честно говоря, и на это было все равно. С утра до ночи ты праздно плывешь по течению жизни, не меняясь. Ты не заботишься о себе, а значит, не заботишься и обо мне. Я…

Лучше бы он этого не говорил. Сказав обо всем, он почувствовал, как в его груди поднимается трудно сдерживаемая обида. Дни, полные волнений и страха, дни бесконечного марша, дни, когда он присматривал за Цзин Ци ночи напролет, пока тот был без сознания после тяжелой травмы, ни на мгновение не смыкая глаз, – все, что он подавлял, боролось за то, чтобы вырваться наружу словами. Он попытался сдержаться, пытался засунуть эти эмоции обратно в свое горло, словно не желая, чтобы второй их видел.

Рука, крепко держащая Цзин Ци за талию, рисковала передавить того пополам.

Цзин Ци был застигнут врасплох, но в итоге не смог сдержать смех. С трудом выпрямившись, он обвил У Си руками и вздохнул.

– Это чересчур несправедливое обвинение. Когда это я не заботился о тебе?

Не собираясь ждать, пока У Си заговорит, он улыбнулся:

– Ты хорошо знаешь, насколько у меня скользкий язык, и думаешь, что я говорю все приятные слова просто так. Но что же ты тогда хочешь, чтобы я сделал?

Тут же он словно вспомнил о чем-то и вдруг оттолкнул от себя У Си, состроив испуганное выражение лица.

– Великий Шаман, этот князь уже поклялся тебе в преданности однажды. Может ли быть такое… такое, что… ты хочешь услышать от меня клятву в вечной любви?

У Си внезапно вспыхнул, на его лице читалось удивление.

Цзин Ци, нахмурив брови и сделав страдающую мину, заговорил так, словно действительно всем своим существом мучился в поисках ответов:

– …Этот князь и правда никому раньше подобного не говорил, но я могу предложить несколько вариантов. Ты хочешь услышать: «И лишь тогда, когда исчезнут горы, не будет рек, и зимнею порой гром сотрясет уснувшие просторы, а среди лета снег пойдет густой, и небеса сольются вдруг с землей, тогда и лишь тогда расстанусь я с тобой!» [4]? Или, может, ты хочешь услышать: «Мы не расстанемся, пока не сгниют зеленеющие горы, по воде не поплывут железные грузы и Желтая река не высохнет окончательно»…

[4] Поэма в жанре юэфу «Клянусь тебе я небом голубым…» , автор неизвестен. Перевод А. Тер-Григоряна.

Не успев закончить, он краем глаза заметил, как шея У Си стала покрываться мурашками. Лицо последнего поочередно то бледнело, то темнело, и тогда Цзин Ци бессовестно рассмеялся.

Весьма банально, но в то же время убедительно – не каждый мог похвастаться таким уровнем мастерства и бесстыдства.

Неясно, смех так повлиял на его рану или что-то еще, но он слегка согнулся от боли, прижав руку к груди. На его лице, однако, сохранилось лукавое выражение.

– И ты все еще смеешься?! – нахмурившись, прикрикнул У Си. – Не двигайся, дай мне посмотреть.

Цзин Ци послушно перестал смеяться и позволил ему проверить рану. Его улыбка постепенно угасала, и он вдруг вспомнил что-то.

– Однажды, давным-давно, ты спросил меня о стихотворении. Ты еще помнишь это?

– Хм? – У Си осторожно размотал бинты на его груди.

– Ты спрашивал меня о «Грохочущем барабане»…

У Си наносил лекарство заново, и брови Цзин Ци слегка нахмурились от боли. Ничего не сказав об этом, он просто сделал паузу, а затем мягко продолжил:

– «Увы мне, увы, как разлука горька, живым возвратиться не чаю я боле! Увы мне, увы, как любовь ни крепка, она не изменит сей горестной доли»… [5]. Жизнь и смерть тяжелы, но не так важны, как единство и разлука. Тогда я думал об этой фразе, и ты все же пришел.