Ирландская принцесса

— О, это так, — уверяю я ее. — Я просто разогревал тебя.

Ее глаза расширяются.

— Зачем? — Ахает она, и я мрачно хихикаю.

— За тем, — говорю я ей, и прежде чем она успевает увернуться, я быстро расстегиваю ширинку своих плавок одной рукой, удерживая ее своими скрюченными пальцами внутри нее, а затем одним плавным движением вынимаю из нее свои пальцы и дергаю ее вперед, заменяя свои пальцы своим твердым как камень членом.

Сирша почти кричит. Я чувствую, как она сглатывает в ответ, все ее тело напрягается, когда я погружаю свой слишком большой член в нее глубже, чем раньше. Если бы я не дотронулся до нее первым, я не уверен, что она смогла бы это вынести, но я чувствую, как она растягивается вокруг меня с таким сильным удовольствием, что мои пальцы ног упираются в шероховатую плитку бассейна, мои руки крепко сжимают ее бедра, когда ее бедра раздвигаются, и она опускается ко мне на колени, ее колени по обе стороны от меня.

— Что ты делаешь? — Шипит она, ее руки все еще покоятся на моей груди. В глубине бассейна слышен плеск, и другие заходят в воду, но все мое внимание приковано к ней.

— Наказываю тебя, — весело говорю я ей. — Трахаю тебя… — Я прижимаюсь к ней бедрами и вижу, как она стискивает зубы, сдерживая стон. — Заставляю тебя забеременеть. Выбирай сама, Сирша. Это не имеет значения, потому что неважно, как ты это называешь, тебе это чертовски нравится. — Я толкаюсь вверх и слышу приглушенный визг, с которым она кусает в ответ. — Ты снова кончишь на мой член, — грубо шепчу я ей на ухо, наклоняясь вперед. — Потому что ты ничего не можешь с этим поделать, как бы сильно ни старалась этого не делать.

— Знаешь что, Коннор? — Сирша задыхаясь шипит мне на ухо, пока я медленно трахаю ее, стараясь не двигаться так сильно, чтобы стало очевидно, что мы делаем. С другой женщиной я не знаю, смог бы я так отделаться, но с Сиршей это не имеет значения. Ее тугая, влажная киска на ощупь такая невероятная, что все, что мне нужно сделать, это быть внутри нее, и я близок к тому, чтобы кончить. Одного ее покачивания на мне достаточно, чтобы неуклонно подталкивать меня к краю пропасти.

— Что? — Я слегка откидываю голову назад, глядя в ее сверкающие зеленые глаза, наслаждаясь ее яростью, ее смущением. Наслаждаясь тем, что я снова задел ее за живое, как она задела меня этим утром.

— Кажется, я начинаю ненавидеть тебя, — шепчет она, начиная тяжело дышать. — Пошел ты, Коннор, я не собираюсь кончать, я не… — ее голос тихий, задыхающийся стон, когда ее бедра сжимаются вокруг меня, все ее тело напрягается от усилий, направленных на то, чтобы не быть замеченной и не испытать оргазм.

— О, да, ты это сделаешь, — бормочу я. — В любую секунду я собираюсь наполнить твою киску, Сирша, и ты кончишь. Я знаю, что ты это сделаешь. — Мои пальцы на ногах сжимаются сильнее, меня переполняет сильное удовольствие, и я знаю, что больше не смогу сдерживаться. В любом случае, если мы будем продолжать слишком долго, нас, скорее всего, поймают — и хотя я говорю, что мне все равно, я также не особенно хочу иметь дело с Грэмом, который злится из-за того, что я трахнул его дочь в бассейне, даже если теперь она моя жена.

— Я с тобой, — стону я ей на ухо, моя рука лежит на ее спине, как будто я просто шепчу своей жене нежности. — Сирша, половина вечеринки сейчас в этом бассейне. Все они плещутся, понятия не имея, что я засунул свой член в тебя. Понятия не имеют, что я собираюсь кончить в тебя, что ты изо всех сил стараешься не кричать от удовольствия, которое я тебе доставляю. Почти каждый мужчина здесь убил бы за то, чтобы быть там, где я сейчас, Сирша, но им это не светит. Знаешь почему?

— Почему? — Выдавливает она, теперь ее бедра тоже покачиваются, когда ее тело вопреки себе стремится к удовольствию.

— Потому что ты моя, Сирша. — Я оборачиваю ее конский хвост вокруг своей руки, дергаю и целую ее в шею, продолжая притворяться, что просто немного переборщил со своей женой в бассейне. — И я собираюсь, блядь, кончить в тебя на глазах у всех.

— О боже, Коннор, пожалуйста, не… — она шепчет это, потому что знает, что это точка невозврата. Я обхватываю другой рукой ее талию, сильно прижимая ее к себе, так что ее клитор трется об меня, мой член пульсирует, когда я напрягаюсь, стараясь не выгибаться от удовольствия и не выдать нас тоже, и я чувствую, как все ее тело содрогается, когда на нее обрушивается второй оргазм. — О боже, Коннор, они все увидят, они все…

— … увидят, как я, блядь, заполняю тебя, — заканчиваю я, удерживая ее на своем члене так, что каждый дюйм погружается в нее, когда она прижимается лицом к моей шее, пульсирующее ощущение, когда моя сперма изливается в нее, становится еще более невероятным из-за необходимости оставаться абсолютно неподвижным. Это так приятно, она ощущается так чертовски хорошо, и я стискиваю зубы, сдерживая стон удовольствия, когда чувствую, как она ритмично сжимается вокруг меня, мы оба кончаем одновременно.

В этот момент я настолько насыщен, что не успеваю схватить ее, прежде чем она отползает от меня, сердито сверкая глазами. Я поспешно убираю член, пока кто-нибудь не увидел, но Сирша уже отходит от меня, плывя к ступенькам.

— Иди сюда, — рычу я. — Я не сказал, что закончил с тобой…

— Ты, безусловно, закончил, — тихо выплевывает она, двигаясь быстрее, чем я мог бы предположить, что кто-то может, находясь в воде, ее лицо и шея пылают. — Ты больше не поставишь меня в неловкое положение, и не накажешь меня, или называй это как хочешь, ты, долбанный мудак.

Что-то во мне закипает от этого. Я только что довел ее до двух оргазмов, когда мог бы просто усадить ее на свой член и эгоистично получать собственное удовольствие, а она называет меня мудаком? Возможно, никто никогда не разговаривал с Сиршей так, как я осмеливаюсь разговаривать с ней, но и никто никогда не осмеливался разговаривать со мной так, как она, и это меня нихуя не заводит. Я, блядь клянусь, никто этого не делал. Это просто выводит меня из себя, и я не собираюсь спускать ей это с рук.

Она стремительно уходит к черному ходу с другой стороны дома, и я следую за ней. Она врывается в маленькую прихожую, где у стены стоят ботинки, длинные полки и стол у одной стены с разбросанными по нему вещами, но я не обращаю внимания, что это за вещи. Я слишком зол и хватаю ее за запястье, разворачивая к себе.

— У нас будут ужасные времена, если ты не научишься говорить со мной с уважением, Сирша…

— О? — Она бросает на меня кинжальный взгляд. — Но ты можешь со мной разговаривать…

— Ты просто избалованная богатая соплячка, которую нужно приструнить…

— Серьезно? Это то, что там произошло?

— Прекрати вести себя так, будто тебе это не нравится! — Я свирепо смотрю на нее. — Хорошенькая ледяная принцесса, которая никогда в жизни не думала о том, чтобы захотеть член? Что за чушь. Невинный маленький ангелочек, отданный мне в обмен на то, что я выполняю приказы ее папочки? Ты, блядь обо мне, мечтаешь каждый раз, когда я добираюсь до тебя.

— Это не то, о чем мы договаривались, ты заставляешь меня делать грязные вещи публично…

Я холодно смеюсь над этим, хотя чувствую, что у меня снова встает. Какого черта ссоры с ней так чертовски сильно заводят меня? Она чертовски бесит, она сводит меня с ума, она превратила мою жизнь в ад с тех пор, как ворвалась в нее снова… и я умираю от желания трахнуть ее снова, не прошло и пяти минут после того, как я только что кончил в нее.

— Я ничего не заставлял тебя делать, — говорю я ей насмешливо. — Ты практически умоляла об этом. Ты хотела кончить, как только я прикоснулся к тебе…

— Пошел нахуй! — Сирша огрызается, и я снова смеюсь.

— Тебе нужно найти другое оскорбление, принцесса. Или, может быть, просто научиться признавать, что тебе нравится то, что я с тобой делаю.

— Почему ты не признаешь, что тоже хочешь этого?

Мы смотрим друг на друга, грудь вздымается, когда я делаю шаг к ней.

— Я рассказал тебе об условиях этого брака.