Страница 16 из 22
Пригласила в новый дом.
Долго в дом не мог войти я,
Все же влез в него с трудом…» 2
– Не узнал? Это Хармс.
– Спасибо, Маруся, – сказал Волк, посверкивая монголоидными глазами. – Но и в этом прелестном стихотворении, насколько я помню, концовочка-то не сильно оптимистичная. – Он грустно ухмыльнулся. – Что ж… А теперь разрешите мне сделать то, чего я желал весь этот вечер.
И не дожидаясь позволения, Волк крепко обхватил Марусино лицо ладонями и поцеловал ее в губы. У Маруси дыхание перехватило.
– Что же это Вы, Всеволод! – глотая воздух, возмутилась Маруся.
– Всеволод… – задумчиво произнес Волк, не выпуская из рук Марусино лицо. – А знаешь, красивое у меня имя.
И он снова крепко Марусю поцеловал. А потом медленно отпустил ее и погладил Марусину щеку.
– Идите с миром, Марусенька!
Он взял Марусину ладонь в свои руки и раскрыл ее, поглаживая, будто погадать вознамерился.
– Ваша ладонь, Маруся, – настоящее чудо! Как и Вы.
Волк всмотрелся в Марусины глаза.
– И то правда – не нужны Вам мои глубокие норы. И своих много не ройте. Их глубину никогда не познаете. Хотя… Вам, может статься, и удастся. Вы ведь немного волшебница.
И предваряя Марусины возражения, взял ее за плечи и, понизив голос, произнес:
– Не спрашивайте, откуда я это знаю. Свой свояка…
Ночью Марусе снова плохо спалось. Она ворочалась с боку на бок, а когда засыпала, видела сумбурные сны с норами, кроликами, сумасшедшими шляпниками, волками и красными шапочками.
Однако, несмотря на беспокойную ночь, наутро она почувствовала себя великолепно. Будто провела неделю на курорте у моря. Весь день, как и несколько последующих, Маруся находилась в приподнятом настроении. Она вся будто светилась изнутри, а интуиция ее обострилась. Ей чаще, чем обычно, хотелось летать над Москвой, и взлетала она с необыкновенной легкостью. Над кроватью во время зарядки поднималась она выше, чем обычно. А бабочки на ее любимом весеннем шарфике помахивали крылышками, норовя взлететь без всякого ветра.
В таком чудесном состоянии Маруся, удивляясь, провела целую неделю. Пока в одно прекрасное утро ее не осенило.
– Как же я сразу не догадалась! – хлопнула себя Маруся по лбу. – Все дело в поцелуе Волка!
Потаенной энергии в Волке оказалось – хоть отбавляй. Только вот на мирскую суету растрачиваться ему было никак нельзя. И все-таки он ждал и надеялся на чудо, которое для себя сотворить был не в силах. Волчья нора оказалась гораздо глубже, чем себе Маруся представляла.
– Сапожник без сапог, – развела она руками.
Вечером Маруся послала Волку сообщение, состоящее всего из одного слова:
«Мерлин?»
«Свой свояка…» – получила она в ответ.
– Хорошо, что я нор себе не нарыла. Во всяком случае, глубоких. Вовремя Волк меня предупредил, – облегченно вздохнула Маруся.
И быть волшебницей ей совсем расхотелось. Месяц после этого Маруся не летала. Зарядку по утрам на полу делала. А шарфик с мотыльками носить опасалась.
Однако вскоре стало ей невесело от такой серой обыденной жизни, и решила она, что грех не использовать свои волшебные способности. И что быть счастливой в самой обыкновенной личной жизни они Марусе не помешают.
Вот и я, Ваш покорный слуга, совершенно уверен в том, что тот, кто Марусю полюбит, примет ее, как есть, со всеми ее волшебными и заурядными особенностями. Иначе и быть не может. Хотите верьте – хотите нет.
Из следующей рассказки вы узнаете о чудодейственном антидепрессанте
Маруся и Княжья ягода
Слышали Вы когда-нибудь, Любезный Мой Читатель, про дивную ягоду под названием «княженика»? Возможно, в вашем краю она по-другому называется. А Маруся с детства эту ягоду знает в таком вот княжеском чине. И почитает ее как наивкуснейший плод, которому и царский титул присвоить не грех.
Была в Марусином детстве маленькая деревенька, куда отправлялась она на лето вместе со своей бабушкой Ритой. Бабушка Рита лес хорошо знала и любила. Рассказывала она Марусе про то, что лешие – совсем не злые, а очень даже приветливые и гостеприимные бывают. Но только к тем они расположены, кто в лес с добром приходит. И не как хозяин, а как гость. К такому гостю и грибы сами в корзинку просятся, и ягодные поляны взору открываются – набирай-не хочу.
Бабушка Рита леших ласково лесовичками называла. Заходя в лес, она всегда говорила: «Иду с добром. Примите гостя». И Маруся за ней повторяла. Никогда Маруся лесовичков не видела, – как ни прислушивалась, как ни приглядывалась. Но порой ей казалось, что вот именно за этим кустом впереди как раз лесовичок и затаился. И тогда, на всякий случай, Маруся в сторону куста кивала и говорила громкое «здрасьте».
Однажды в лесу бабушка Рита подозвала Марусю к большому старому пню. Вид у нее был таинственный, и говорила она почему-то шепотом.
– Вот, Марусенька! Открыл нам с тобой лесовичок свое сокровище.
И бабушка Рита показала Марусе большую ягоду – розовую с желтыми бочками.
– Фи… И что же это за сокровище такое? – не поверила Маруся. – С виду как малина недозревшая.
– А ты, Марусенька, попробуй…
И бабушка с благоговением, словно плод этот был последним на планете, сорвала ягоду и протянула ее Марусе.
Ягода оказалась вкуса и аромата необыкновенного.
– Вот если сейчас оценишь ягоду по достоинству, лесовичок нам с тобой еще такие же подарит. И тогда, Марусенька, сварим мы с тобой царское варенье! Недаром ягоду княженикой называют. Ягода эта редкая, найти ее не всем счастливится.
В то утро набрали Маруся с бабушкой княженики на баночку варенья.
А зимой пришли к Марусе в гости одноклассники. Был среди них Васька Колбасев, забавный рыжий паренек. У девчонок он спросом не пользовался, и когда свет для танцев погасили, Васька, дабы скрасить свое одиночество, добрался до баночки с душистым вареньем, да так увлекся, что в темноте да под шумок на раз ее прикончил. И остался от деликатеса один аромат. Маруся на Ваську потом долго дулась, а Васька вырос и стал известным художником. Видно, впрок пошло царское варенье.
Всё это случилось много лет назад. А не далее как вчера, чтобы развеять охватившую ее грусть-тоску, пошла Маруся грибы собирать. Всё сделала как полагается, по бабушкиному завету, – в лес вошла с добрыми словами, лесовичков за гостеприимство поблагодарила. Но все грибы от нее попрятались. И даже ягоды не попадались.
Вышла Маруся на большую поляну, села на пенек и еще пуще загрустила.
– Что же я неправильно сделала? В чем перед лесовичками провинилась?
Не успела она как следует распричитаться, как пень под Марусей зашевелился. Маруся с него вскочила, а из-под пня вылезло нечто маленькое и очень мохнатое, – ни глаз, ни носа не видно. Откуда тут, в лесу перуанская морская свинка?!
Хотела Маруся свинку погладить, но отпрянула. Потому что Мохнатое Нечто вздыбило шерсть и громко вздохнуло.
– Э-э-х, Маруся-Маруся… Да ты садись на пенек-то, садись.
Маруся послушно присела, а Мохнатое Нечто снова заговорило.
– Ты сегодня утром плакала?
– Плакала, – призналась Маруся.
– А почему ты плакала?
– Грусть и тоска съедали.
– А почему съедали?
Глаза Марусины увлажнились, и она с трудом сдержала слезы.
– Да всё как-то не так. Неладно как-то и нехорошо. Черная полоса.
– Черная, говоришь? – прошипел Мохнатик, и шерсть его сильнее вздыбилась. – И ты, Маруся, с этой своей чернотой к нам в лес притащилась? Не-хо-ро-шоо!
Мохнатик продолжительно встряхнул шерстью, как только что выкупанная собака.
– Б-ррр! Черная полоса… Брысь отсюда!
– Это Вы мне? – рискнула уточнить Маруся.
– Кому же еще? Не нужны нам здесь ничьи черные полосы! – высокопарно произнес Мохнатик, и из-под шерсти показалась маленькая трехпалая ручка. Он поднял ее вверх и застыл в торжественной позе.
2
Д.И. Хармс. «В гостях»