Запретные навсегда

Он смотрит на меня, и на его лице мелькает улыбка.

— Может быть, когда-нибудь мы даже сделаем что-нибудь с лошадьми. Возможно, купим скаковых лошадей или откроем какую-нибудь школу. Кто знает? Однажды мы вернем себе свободу, и с этим, а также с деньгами Агости, мы сможем делать все, что захотим.

Я тихо смеюсь, чувствуя себя так, словно нахожусь во сне.

— Раньше все всегда спрашивали меня, чем я хочу заниматься в конце концов. Мой психотерапевт, Катерина и даже Виктор. Они все говорили, что я не могу вечно быть просто няней. У меня никогда не было на них ответа. Живя так, как я жила раньше, из приемной семьи в приемную, в детском доме и на улице, я никогда не думала о мечтах, надеждах или планах на будущее. Я просто делала это день за днем. Я была счастлива с Виктором, Катериной и детьми, поэтому не думала об этом дальше. Но теперь…

Я смотрю мимо Макса, на виноградники и конюшни, на то, что осталось от его дома и места, в которое я так быстро влюбилась точно так же, как влюбилась в него.

— Это звучит как совершенство. Все это, быть с тобой, заниматься винным бизнесом, сохранить ту часть твоего прошлого, которая делала тебя счастливым, и превратить это в наше будущее. Это похоже на мечту, о которой я никогда не осмеливалась думать, и то, что я мечтаю об этом с тобой, делает ее намного лучше.

Медленно я делаю шаг ближе к нему, мои зубы беспокойно прикусывают нижнюю губу, когда затянувшаяся неуверенность поднимает голову, заставляя меня колебаться.

— Но это действительно то, чего ты хочешь?

Макс хмурится.

— Что ты имеешь в виду?

— Я просто имею в виду… — Я тяжело сглатываю, в ужасе от того, что вот-вот разрушу идеальный момент, но нуждаюсь в поддержке, которую он может предложить. — В течение столь долгого времени ты был так предан соблюдению своих клятв. Это так много значило для тебя, особенно после того, что ты чувствовал, что должен был сделать. Ты не хотел иметь ничего общего ни с этим именем, ни с этим местом. Ты сказал, что это больше не ты, что ты не тот человек. И я просто хочу убедиться… — Я делаю глубокий, прерывистый вдох. — Я хочу убедиться, что ты делаешь это потому, что ты тоже этого хочешь. Не только для меня. Ты так много сделал для меня, но мы оба должны быть счастливы, Макс. Для меня важно, что это то, чего ты действительно хочешь.

Макс наклоняется, берет меня за руки и притягивает ближе, прижимая к себе. Я тихо ахаю, когда чувствую его твердую грудь напротив своей, жар его тела проникает в меня, бабочки порхают в моем животе. От одного его прикосновения мне все еще кажется, что я парю, каждый дюйм моей кожи покалывает, а от того, что его карие глаза встречаются с моими, у меня перехватывает дыхание.

— Да, — тихо говорит он. — Я хочу этого с тобой, Саша. Я хочу всего этого. Я хочу будущего с тобой, особенно такого, в котором тебе больше никогда не захочется задаваться вопросом, действительно ли это то, чего я хочу, или нет.

Его рука скользит в мои волосы, обхватывая мой затылок, когда его губы встречаются с моими в обжигающем поцелуе под ярким итальянским солнцем.

— Больше всего на свете, Саша… я хочу тебя.

29

МАКС

Когда мы наконец возвращаемся в отель, Левин встречает нас на улице с довольным выражением лица.

— Я надеюсь, это означает, что у тебя есть для нас хорошие новости. — Я поднимаю бровь. — После последних нескольких дней они мне бы не помешали.

— По счастливой случайности, по сути, по удаче ирландцев, я имею хорошие новости, — говорит Левин с ухмылкой. — Коннор и Лиам согласились позволить вам двоим пока пожить в поместье Макгрегоров, особенно в знак признания того, сколько помощи вы им предложили в прошлом, пока не уляжется накал страстей из-за убийства Обеленского и вы двое не сможете решить, что вы хотите делать дальше.

Он делает паузу, переводя взгляд с нас двоих.

— Единственная загвоздка в том, что нам нужно уходить сейчас.

Я не склонен с ним спорить, да и Саша тоже. О моих планах относительно того, чтобы Джиана и Томас взяли на себя управление бизнесом Агости в мое отсутствие, можно узнать из Бостона. Я хочу, чтобы Саша вернулась в Штаты в относительной безопасности как можно скорее. Упаковывать особо нечего, и прежде, чем кто-либо из нас осознает это, мы уже в машине, направляемся в ангар, и выбираемся из этого места, которое принесло нам обоим столько горя.

Поездка в Бостон прошла без происшествий, как я и мог надеяться, уж точно, гораздо менее насыщенная, чем наша с Сашей поездка в Италию. Это было не так уж давно, и все же мне кажется, что прошли годы, как будто тогда я был другим человеком, чем сейчас.

Во многих отношениях так оно и есть.

В бостонском ангаре нас ждет машина, и Левин остается, пока мы выходим из самолета.

— Я возвращаюсь в Нью-Йорк, — говорит он. — Виктор нуждается во мне, чтобы я вернулся на работу, и сейчас я мало что еще могу сделать. Лиам и Коннор хорошо позаботятся о вас. Я буду держать ухо востро и дам вам знать, если что-нибудь услышу. Когда вы сможете благополучно вернуться, я знаю, Виктор примет вас обоих с распростертыми объятиями, и я знаю, что Катерина и дети тоже скучают по вам.

Саша обнимает его, и я слышу, как она шепчет:

— Спасибо тебе за все, — отстраняясь. Я тоже обнимаю его, благодарю, а потом он возвращается в самолет. Мы с Сашей одни, если не считать машины и охраны Макгрегоров в нескольких ярдах от нас.

— Еще одно новое начало, — шепчет Саша, пока мы идем к машине, крепко держа меня за руку. — Еще одно новое начало.

— Честно говоря, я мог бы какое-то время обойтись без другого, — сухо говорю я ей, когда мы садимся в автомобиль.

Поездка в поместье Макгрегоров не занимает много времени. Нас провожает внутрь домработница в черной униформе, которая жалуется на отсутствие у нас багажа. Мгновение спустя в дверях появляется Сирша, ее рыжие волосы аккуратно убраны на затылке, и она улыбается нам.

— Макс! Саша. Я рада, что вы здесь. Коннор скоро выйдет, он как раз заканчивает звонить, а Ана и Лиам наверху с Бриджит.

Я знаю, что я не самый любимый человек Сирши, после того как сыграл важную роль в женитьбе Лиама и Аны за спиной у всех. Но Сирша достаточно проницательна, чтобы пустить воду на самотек, и делает вид, что ей приятно, что мы здесь.

Мгновение спустя, как она и сказала, на лестнице появляются Ана и Лиам, почти одновременно с появлением Коннора в дверном проеме, как будто в огромном доме сработал какой-то сигнал о том, что к ним пришли.

— Макс! — Лиам делает шаг вперед первым, заключая меня в медвежьи объятия. Следующей меня обнимает Ана, за ней Коннор пожимает мне руку, а затем Ана сразу поворачивается к Саше.

— Как ты себя чувствуешь? С тобой все в порядке? Это был долгий перелет. Я должна показать тебе твою комнату…

— Нашу комнату, — говорит Саша, ее щеки слегка краснеют, когда она смотрит на меня. — Макс и я…

— О! — Ана поворачивается и смотрит на меня широко раскрытыми глазами, в уголках ее рта появляется улыбка. — Ну, мы все думали, что ты, в конце концов, одумаешься.

— Нет, мы этого не делали, — сухо отвечает Коннор. — Я поставил хорошие деньги на то, что он этого не сделает.

— На которые тебе теперь придется раскошелиться, — весело говорит Лиам, похлопывая брата по спине. — Ана, Сирша, вы можете устроить Сашу? Мы поговорим с Максом, а потом отправим его наверх.

Саша бросает на меня нервный взгляд, и я протягиваю руку, сжимая ее.

— Все будет хорошо. Мне просто нужно выяснить, какой у нас план, а потом я приду и найду тебя наверху.

Она кивает, пожимая мою руку в ответ, а затем Ана и Сирша уводят ее наверх, как наседки, в то время как я следую за Лиамом и Коннором в офис.

Не требуется много времени, чтобы объяснить, о чем Левин еще не рассказал им. Я даю им понять, что Арт мертв, что остающаяся угроза исходит от любого удара, нанесенного убийством Обеленского. К моему удивлению, они кажутся относительно невозмутимыми. Даже Коннор, который обычно более жесткий из братьев, кажется в значительной степени равнодушным.