Страница 92 из 95
— Мёртвых? Ты их видишь? Их много?
— Я не вижу их. Я чувствую трупы. Довольно много трупов. Это свалка трупов. Там его нет.
— А Ромá? Ромá там?
Томáс втягивает носом воздух и отрицательно качает головой.
— Слава богу. Они ещё живы и оба там. Они в заложниках. Ничего, я смогу их вытащить.
— Нет, — Томáс хватает меня за руку и дёргает назад. — Мы договорились.
— Мы не договаривались. Ты решил за меня. Я пойду с тобой, Томáс. А лучше тебе, вообще, уйти. Это не твоя война.
— Да я лучше сдохну там, чем буду знать, что никогда не смогу быть на первом месте, — фыркает он.
— Это безумие. Томáс, послушай. Я понимаю, что всё слишком запуталось. Но ты для меня особенный. Ты, правда, особенный.
— Я ненавижу ложь.
— Я не лгу. Томáс, прошу тебя, — обхватываю его лицо ладонями, но он дёргает головой. Мне приходится вцепиться в его волосы. — Послушай меня. Я не буду менять твою жизнь на жизнь Стана. Я или спасу вас обоих, или лучше погибну, только бы не делать выбор. Я никогда его не сделаю, потому что ты и он… Ромá… это всё, что у меня есть в этом мире. Всё. Я не стану рисковать твоей жизнью. Никогда. Она такая же ценная, как и другого любого живого существа, но для меня особенно ценна, Томáс. Так нельзя. Или всё, или ничего. Нельзя. Мы живые существа, там тоже живые, и я за разумный диалог, а не кровопролитие. Я не знаю, чего они хотят. Их послание довольно запутанное, ведь они могли просто убить меня и всех уничтожить. Но они держат Стана в заложниках, у них Сав и Ромá. Они не убили их, чтобы заманить меня в замок. Не тебя. Это не твоя война, ты уже достаточно пережил жестокости, Томáс. Я не могу… не могу позволить, чтобы ты окончательно потерял веру. Она помогла тебе, так иди к ней. Будь с ней.
Томáс тяжело вздыхает и упирается в мой лоб своим.
— Я запутался. В моей голове столько мыслей, и я не понимаю, что делаю и говорю. Словно внутри меня живут несколько людей. Я… мне плохо, но твоя война — моя война. Не важно, что со мной будет. Может быть, так должно быть. Я хотел уйти. Хотел. Пытался бросить тебя в лесу, но мне пришло новое видение. Тебя убили. Ты снова была мертва. И дата там стояла завтрашняя. Когда я пошёл за тобой, то видение изменилось. Ты сидела на троне. За меня всё решили.
— Почему ты сразу не сказал?
— Потому что я… я не знаю, что правильно. Не знаю. Дать им убить тебя или спасти? Я не знаю. Мне дали на выбор два пути, я сделал свой выбор. Я здесь и должен пойти туда, чтобы ты вернула себе трон и свою сущность. А потом… какая разница, правда? Добра здесь не существует.
— Оно внутри каждого, Томáс. Я знаю, что мы похожи. Мы очень похожи с тобой. Мы оба боимся темноты, которая сгущается внутри нас. Ты должен выбрать то, что хочет твоё сердце.
Томáс распахивает глаза.
— Я хочу тебя. И это унизительно. Мне дерьмово от своих желаний. Я хочу тебя. Я словно чёртов раб, привязанный к тебе. И мне больно. Мне безумно больно, что я не первый. Больно. Но я не откажусь от своего пути, даже если и больно. Я…
Томáс внезапно замолкает и шипит. Он дёргает меня за свою спину, сразу же обращаясь.
— Что случилось? — испуганно шепчу я.
Он поднимает руку, заставляя меня замолчать.
— Сав. Я чувствую Сава. Он близко. Он зовёт тебя. Это может быть ловушка.
— Сав? Он вышел за пределы замка?
— У него для тебя сообщение.
— Ты видишь его?
— Я чувствую его. Только чувствую. Он слаб. Он весь в крови и едва идёт. Я слышу его тяжёлое дыхание. Кажется, его сильно избили, сломали что-то. Он остановился. Ответь ему. Скажи ему, что ты готова его услышать.
Прочистив горло, я нервно облизываю губы.
— Я слушаю тебя, Сав.
Я ничего не слышу. Но Томáс что-то слышит. Он напряжён и быстро двигается по кругу, а я за ним.
— Монтеану, нам не нужны кровавые войны. Нам нужна ты. Обменяй свою жизнь на жизнь выживших. Стан жив, как и твой дядя. Остальные так же ждут твоего решения. Они готовы к переговорам. Ты в обмен на всех заложников. Прошу, Флорина, там моя жена… Стан… им плохо. Они на грани смерти. Прошу тебя.
— Боже мой, — я прикрываю рот ладонью.
Томáс выпрямляется и поворачивается ко мне.
— Он ушёл. Идёт обратно. Они хотят тебя. Твою жизнь.
— Тогда они её получат. Жди здесь. Ты будешь нужен выжившим. Может быть, когда-нибудь ты станешь их спасением, Томáс.
— Ты не пойдёшь туда одна, Флорина. Это безумие. Это ведь явно ловушка.
— Я понимаю. Но если я этого не сделаю, то буду снова винить себя. Всё в порядке. Я предполагала такой исход. Они ждут меня. Я их королева, Томáс. Эти вампиры доверили мне свои жизни, а я сбежала. Недостойное поведение Монтеану. Я сбежала и в прошлый раз, бросив свою семью. Больше не брошу. Если умрём, то помолись о моей душе, я хочу быть вместе со своей семьёй. Если я не вернусь, то… что ж… прости меня за то, что не смогла подарить тебе то, чего ты ждал и о чём мечтал. Прости меня, Томáс. Прости. Мне так жаль, что я втянула тебя во всё это дерьмо. Жаль, что я не встретила тебя раньше. Мне так жаль, оттого что я недостаточно хороша для тебя. Мне очень жаль. Прости.
Глубоко вздохнув, я отворачиваюсь от него и смотрю на замок. Я осознаю все риски. Мне не страшно. Когда-то я хотела умереть, так вот он мой шанс умереть с достоинством. Умереть не как трусиха.
Я иду в сторону замка и замечаю грязного оборотня. Его пасть перепачкана кровью. Она запеклась на его слипшейся шерсти. Он клацает зубами, когда я приближаюсь к дороге, ведущей к замку.
— Да пошёл ты, грязная морда. Мерзкое животное, — выплёвываю я. — Что? Что ты смотришь на меня? Ты неразумное существо. Твои собратья с радостью тебя убьют, когда встретят.
Оборотень дёргается в мою сторону, и я замираю. Он раскрывает пасть, рыча на меня.
— Дай мне лишь повод, — Томáс хватает меня за руку и тянет назад, выступая вперёд. — Даже не думай.
— Что ты здесь делаешь?
— Я сделал свой выбор, Флорина. У меня тоже нет выбора. Мы идём вместе.
— Но…
— Мы идём туда вместе, — Томáс целует меня в губы и берёт за руку. Он идёт впереди, а я за ним. Я должна убедить его уйти, не показываться, но не могу. Мой рот просто не двигается. Голос пропал. Я не могу решить за него. Я пыталась. Всеми способами пыталась это сделать, но я проиграла. Вот он проигрыш. Я готова была выстоять против них, даже если это опасно и страшно. Но я не могу выстоять спор с Томáсом за его жизнь.
Резко он останавливается перед распахнутыми дверьми, откуда доносится скулёж оборотней. Томáс берёт меня за плечи и наклоняется.
— Всегда помни, что я выбрал свою сторону, — едва различимо произносит он мне на ухо.
Он чертит крест на моём лбу и целует меня.
Я киваю ему, и мы идём дальше. Мне трудно держаться, когда я вижу кровь повсюду. Она покрывает пол, размазана по стенам. Она воняет. Я ещё сильнее цепляюсь за руку Томáса. Он двигается без подсказок, видимо, на запах. Мы проходим центральный зал. Я с болью смотрю на валяющиеся куски плоти, разбросанные повсюду. Узнаю на некоторых клочках одежды цвета и герб Монтеану. Господи. Они многих убили. Многих. Половину, наверное.
Перед нами распахиваются двери, и там собраны все выжившие. Их охраняют незнакомые мне вампиры. Их в несколько раз больше. Я не знаю их. Сглотнув, я высоко поднимаю голову и отпускаю руку Томáса. Я выхожу вперёд и иду к пьедесталу, где раньше стояли троны моих родителей, но сейчас там стоит вампир. Спиной ко мне.
— Какая же ты мразь, — с ненавистью выплёвываю я.
Вампир поворачивается, и у меня внутри всё падает от шока. Не может быть. Это просто грёбаный чёрный юмор!
Глава 40
В нашем мире предательство так же распространено, как и в твоём, мой друг. Но если в твоём мире предатели просто уходят из твоей жизни, оставляя раны, то в моём они живут долго, притворяясь хорошими, добропорядочными и честными людьми. Они легко скрывают своё истинное отношение к тебе и постоянно строят козни. К этому тоже привыкаешь. Мой отец учил меня, что они должны быть рядом с нами. Без предателей мы никогда не поймём собственную силу и ум, не познаем мудрость и не станем достойными правителями. Предатели так же важны, как и верные люди. Но парадокс, думаю, тебе известен. Предатели выживают чаще, чем, действительно, хорошие люди. Не так ли?