День очищения

— Ну, уже завтра эти детишки станут взрослыми и будут сами решать свои проблемы.

— Я так и подумал, поэтому оставил пока у себя. Тесновато, но сутки потерпим друг друга. Вот, пришли.

Депутатор привёл меня на городское кладбище. До сих пор я тут не бывал и не мог себе представить масштабов. Целое поле могил, уходящее за горизонт. От ворот не видно, где оно заканчивается.

— Смотрю, город действительно старый, — сказал я, посмотрев на даты самых первых обелисков. — Но выглядит довольно уныло.

— Это же кладбище, а не цирк.

— Зелени не хватает. Без неё как будто не место упокоения, а площадка утилизации отходов.

На могилах ни травинки, кое-где торчат сухие обломанные стволы давно мёртвых деревьев, пылит серо-рыжий суглинок.

— Это старая часть, дальше чуть получше, — заверил меня полицейский.

Это «получше» — просто полотна с выгоревшей искусственной травой, прямоугольные пятна которой обозначают могилы. Пластиковое покрытие имеет пыльно-зелёный бледный цвет и местами раскрошилось под действием солнца и ветра. Я бы не сказал, что сильно украшает пейзаж. Тут нет ни памятников, ни обелисков, ни каменных надгробий, только отлитые из бетона одинаковые таблички.

— Здравствуйте, — сказал Депутатор невысокому, но плечистому мужчине в красной рубахе.

Загоревший до черноты, покрытый рыжей пылью поверх пота, он вылез, опираясь на лопату, из крайней из длинного ряда пустых могил.

— Принёс? — неприветливо спросил он Депутатора.

— Роберт, дайте ему бутылку.

Я молча протянул сливовицу, мужчина так же молча ухватил её крепкой жилистой рукой, одним движением скрутил пробку, закинул донышком к небу и припал ртом к горлышку, только кадык запрыгал вверх-вниз.

— Уф, крепкая, хорошо, — сказал он слегка осипшим голосом, ополовинив посуду. — Копач я местный.

— Я бармен.

— Хорошая работа, — одобрил могильщик, — но я бы спился.

— Говори, чего тебе надо, — обратился он к Депутатору.

— Сколько могил вы копаете?

— Так, чтобы могил, так пять. Это со всеми штуками — подстилками-настилками, искусственным газоном, опускной системой и так далее. Под гроб прокопано, все чётко.

— Почему именно пять?

— Ну так старых осталось пятеро. Завтра их отпоют и притащат, надо чтоб заранее готово было, без суеты. За них платят внуки, живая копеечка, самый мой хлеб. Вот, смотрите, как раз заканчиваю. Ровно, как по линеечке, стеночки одна к одной, люди любят, чтобы аккуратно. Да и гроб может зацепиться, это уже косяк, перед клиентом неловко. Но у меня не бывает, рука набита.

— А остальные?

— Какие остальные?

— Те, о которых мы говорили утром.

— А, эти… Да что на них смотреть? Халтура.

— И всё же, если не сложно, — попросил Депутатор.

— Чего сложного полста шагов пройти? — удивился Копач. — Туда, вон.

Он повернулся и зашагал, на ходу делая глоток из бутылки.

За невысоким холмом открылась панорама выветрившейся пустоши с редкими будыльями высохшей травы. Она как по линейке расчерчена пунктирами могил — один из свежих, с кучами рыжей сухой земли рядом, за ним постарше, с осевшими холмиками без табличек, дальше они угадываются лишь по смутным контурам прямоугольных неровностей почвы, а ещё дальше дожди и ветра окончательно зализали рельеф.

— Эти, видите, узкие и неглубокие, — сказал Копач. — Потому что, во-первых, без гроба, а во-вторых, всем плевать. Собаки не докопаются до костей и ладно. А если вы насчёт санитарных норм беспокоитесь, так зря. Тут воды в почве ноль, всё просолено, они не гниют даже. Иной раз подхоранивал, бывает, что жена хочет с мужем лежать, или с родителями кто… Я так-то думаю, что это бред, какая разница? Земли до черта. Но платят всё равно полную цену, так что пусть. Так вот, откопаешь — а он лежит, вообще не разложился. Только высох, как изюм, потому что соль воду из тушки вытягивает.

— И как много этих, халтурных? — уточнил Депутатор.

— Да вот, почитай ещё столько же копать. А то и не хватит. Точно не угадаешь, но прикинуть можно — берёшь у директора список выпускного класса, делишь пополам, вот примерно столько. Если лишние — ну что же, не перетрудился, ямы мелкие. А если не хватит, то, откровенно говоря, бывает и по двое суну, кто худые. Им-то всё равно, не подерутся. За отродий город платит. И платит, между нами, паршиво. Так что пусть радуются, что хоть так закопаю. Это всё, что вы хотели спросить?

— А как давно вы этим занимаетесь? — поинтересовался я.

— Так вот тридцать шесть лет, в аккурат. А до того отец копал, и дед. Сын, вот, школу закончит и тоже за лопату возьмётся.

— Который из двух? — спросил Депутатор.

— А вот этого не надо, — помрачнел Копач, — этот вопрос себе в жопу засуньте и на неё сядьте. Потому что не задают такие и не отвечают. Идите отсюда уже. Бутылка ваша кончилась и моё терпение с ней. Мне сегодня до ночи копать, а то и дальше, трепать языком некогда.

***

— Что скажете, Роберт? — спросил меня Депутатор на обратном пути.

— Скажу, что процесс тут налажен неплохо. Всё продумано, от технологий до финансирования. Интересно, по какой статье бюджета город оплачивает могилы для выпускников? Вносят в бюджет выпускного бала или проводят как вывоз коммунальных отходов?

— Мне это не кажется поводом для шуток.

— Мне тоже. Но боюсь, что общие юридические практики тут малоприменимы. Кажется, это место выпало из федеральной юрисдикции, а по местному неписанному кодексу всё идёт как должно. Как столетиями заведено, от предков. Традиция.

— Вы считаете, это нормально? Или считаете, что это хорошо? Я специально показал вам могилы, чтобы вы оценили масштаб.

— Боюсь вас шокировать тем, что я не шокирован.

— Ну да, — задумчиво сказал Депутатор, — раз сюда отправили вас, то вы, наверное, и не такое видели.

— Так и есть, — признал я.

— И что вы собираетесь с этим делать?

— Ничего.

— Серьёзно? Вы разве для этого прибыли? Чтобы просто наблюдать?

— Да. Всё произойдёт само, вот увидите. Ведь я здесь.

Депутатор долго топал молча, мрачно глядя вниз, на порыжевшую от пыли обувь, но потом сказал:

— Хочется вам верить. Но я так не могу. Я обязан действовать и буду действовать. И не пытайтесь меня отговорить!

— Вот ещё, — пожал плечами я. — И в мыслях не было.

— И я не помешаю вашей работе?

— Не поверите, — улыбнулся я, — именно в этом она и состоит.

— В чём? — не понял полицейский.

— Знать, куда смотреть. И смотреть туда.

— Как долго?

— Пока бездна не моргнёт первой.

Глава 28. Ревизор Шерри

Когда вернулись к бару, Депутатор остановился у крыльца, помолчал и спросил:

— Можно вас отвлечь ещё на полчасика?

— Даже на сорок минут. А в чём дело?

— Небольшой следственный эксперимент. Тут рядом.

Мы действительно прошли буквально квартал и остановились перед ухоженным двухэтажным домиком. Заборчик, палисадник, газон, цветочки, кустики. На здешних солёных суглинках это требует труда, и им как раз сейчас занята довольно симпатичная восемнадцатилетняя девушка. Она поливает лужайку перед входом, которую, судя по наличию рядом косилки, только что подровняла. Шумит вода, девушка напевает себе под нос. Увидела нас, только когда мы подошли вплотную.

— Ой! — она испугалась, дёрнула шлангом, и Депутатор еле успел отпрыгнуть от струи. — Простите, я вас не заметила!

— Ничего страшного. Родители дома?

— Нет, они… в гостях.

— Можно нам войти в дом?

— Да, наверное, — девушка растерялась. — Проходите.