Страница 21 из 245
— Еды, госпожа? Разве вы не обедали?
Вот своими глупыми вопросами девчонка когда-нибудь точно меня разозлит.
— Это не для меня, — я покосилась на запертую дверь. — Но на кухне скажи, что донна Вельдана голодна. Пусть соберут всего, что есть — мяса, овощей, фруктов… И еще принеси морс. Много холодного морса.
— Слушаюсь, госпожа, — Сай присела в легком поклоне и упорхнула выполнять поручение.
Оставшись в комнате одна, я прислушалась к звукам, доносящимся из-за двери. Криков или стонов я не слышала, лишь время от времени раздавались легкие металлические удары инструментов о лекарский лоток. Походив по комнате, я бездумно подняла смятую рубашку, брошенную Джаем, расправила и аккуратно сложила ее. Затем не без отвращения взяла в руки хлыст, который оставил заботливый Хорхе. Он предназначался для подстегивания лошадей, но лошадиная шкура толстая и крепкая, да и бьют животных не в полную силу. Но представив, что этакой штукой можно ударить человека, я вновь содрогнулась.
Конечно, и у нас на Севере случались наказания. Слуг, разумеется, наказывали чаще, чем провинившихся господских детей, но всегда это было согласно закону, и наказание назначалось соразмерно провинности. А жестокость ради жестокости… нет, я никогда не слышала, чтобы знакомые мне лорды грешили таким!
Но этот стол, который Изабель велела притащить, красноречиво говорил о том, что рабов здесь пытали. Да и сам Джай, когда увидел его, ожидал худшего. Значит, уже сталкивался с таким? Выходит, жестокость по отношению к рабам практикуется здесь повсеместно?
Сердце защемило, и мне вновь невыносимо захотелось домой. Я с тоской представила лицо дядюшки, который получит сначала мое восторженное письмо, отправленное на следующий день после моего приезда, а через несколько дней на порог заявится и сама непутевая племянница. Как им объяснить, что я не смогла смириться с обычаями страны, в которую меня принудили уехать? Неужели мой покойный отец не понимал, что из себя представляет семья Адальяро? Неужели не понимал, за кого собирается выдать меня замуж? Ведь Диего — сам по себе не такой уж плохой человек, насколько я могла судить — вполне соответствовал укладу своей страны…
Ах, отец… если бы только я могла поговорить с ним. Или с мамой. Я бы спросила, чего на самом деле он хотел от этого брака? Зачем решил отправить единственную дочь так далеко от родного дома?
Хлопнула дверь, прервав мои мысли, и дон Сальвадоре вошел в спальню.
— Я закончил. Дыру над коленом заштопал — сухожилия почти не повреждены. Есть некоторое растяжение суставов, но остальное — ерунда, затянется. Желательно… кхм…
— Что? — ладонь невольно сжала кончик хлыста.
— Если вы хотите, чтобы в будущем хромота не была столь явной, лучше в ближайшие дни не нагружать ногу. Да и суставам нужен покой. Раны содержать в чистоте, повязку лучше менять ежедневно.
— Благодарю вас, дон Сальвадоре.
— Рад, что сумел помочь вам, донна Вельдана.
Доктор уже направился к выходу, и я заволновалась.
— А как же лекарства?
— Какие лекарства?
— Ну… надо ведь смазывать ему раны… и ожоги…
Он передернул плечами.
— Зачем? Вы видели тело этого раба? На нем заживет, как на собаке. Зачем тратить деньги впустую? Чистота и покой — вот все, что сейчас ему нужно.
— Пожалуйста… дон Сальвадоре, — я умоляюще сложила руки, — отнеситесь к нему так, как если бы это был кто-то из господ. Например, я… разве вы оставили бы меня без надлежащего лечения?
Доктор некоторое время изучал меня пристальным взглядом, явно выражающим недовольство, но тем не менее присел к столу, достал бумагу, обмакнул перо в чернильницу и написал несколько строчек.
— Вот, — поднявшись, он протянул мне листок. — Пошлите кого-нибудь к аптекарю купить мазей по рецепту. Первую наносить на ссадины, вторую — на ожоги. Вот эту — втирать в суставы, пока не исчезнут болезненные ощущения. А вот здесь — настойка, ее принимать внутрь трижды в день.
— Благодарю вас, дон Сальвадоре, — я потянулась к поясному кошелю.
— Не стоит, донна Изабель заплатит за визит.
— За своего раба я хотела бы заплатить сама, — я протянула ему золотой, — весьма вам признательна.
Сегодня моя комната напоминала проходной двор: едва за врачом захлопнулась дверь, как вернулась Сай с огромным подносом в руках. Я примостила его на столик и вручила девушке рецепт от доктора вместе с деньгами и наставлениями.
Рабыня ушла, а я проводила ее виноватым взглядом: загоняла сегодня девчонку, как настоящая рабовладелица. Но предаваться самобичеванию было некогда: следовало освободить Джая из оков.
— Вы можете быть свободны, — обратилась я к рабам, неизменно молчаливым и неподвижным, словно каменные истуканы.
Уловив насмешливую полуулыбку на лице прикованного к столу Джая, я поняла, что опять сморозила глупость — слова о свободе здесь могли иметь двойное значение и быть болезненно восприняты. Впрочем, извиняться перед нелюдимыми парнями не было смысла, меня ждали дела поважнее. Один за другим я расстегнула ремни, сковывающие Джая, и жестом велела ему встать.
— Как ты себя чувствуешь?
Он криво усмехнулся, смерив меня пренебрежительным взглядом. Стоя во весь рост и глядя на меня сверху вниз, он вызывал во мне чувство неловкости, будто я была ничтожной букашкой перед грозным властелином.
— Это вопрос с подвохом?
— Это просто вопрос, — мой взгляд скользнул по чудовищному черно-багровому ожогу на его груди, который по контуру начинал вздуваться пузырями. — Можешь не отвечать, если не хочешь.
Я выдержала паузу, все-таки лелея слабую надежду дождаться ответа, однако он молчал и смотрел на меня с неприкрытой издевкой. Будто испытывая мое терпение. Кажется, я начинала понимать, почему кнут превратил его спину в сплошное месиво из рубцов.
— Ты, должно быть, голоден. Я велела принести тебе еды. Там, в спальне, — я почему-то осеклась и почувствовала, что щеки заливает румянец.
Поспешно отвернувшись, я почти бегом выскочила из комнатушки. Сначала подошла к окну, но подумала, что могу смутить его близким присутствием, поэтому присела на диван и взяла книгу. Скользнув взглядом по столику с остывающими яствами, я заметила конец хлыста, снова подскочила и сдернула его со стола. Заслышав шаги, резко повернулась и спрятала хлыст за спину. Не хватало еще, чтобы он заметил.
Он по-прежнему был босой, поэтому ступал по деревянному полу мягко и пружинисто, хоть и явно хромая. Левая штанина была разорвана почти до верха, над коленом виднелась напитавшаяся кровью повязка. Но обрывки коротких штанов хоть как-то прикрывали его нижнюю часть, а вот верх… Когда я видела его полуобнаженным на Арене, а после в подземелье, меня волновали заботы о его жизни и здоровье, а теперь… теперь, когда он стоял передо мной без рубашки, от глаз не пряталась хорошо развитая мощная фигура, где каждая налитая силой мышца заняла свое место благодаря умению этого мужчины выживать, побеждать, убивать. Казалось, его совершенно не стесняет собственная нагота в присутствии женщины, тем более благородной леди, зато забавляет мое смущение, с которым я пыталась отводить взгляд в сторону.
— Все, что видишь на столе, — твое.
Я старалась придать голосу непринужденности и боком, чтобы не выдать спрятанного за спиной хлыста, по шажочку отступала к дивану.
Джай слегка помедлил, провожая меня колким взглядом, а затем осторожно присел на кресло ко мне спиной и вытянул под столом раненую ногу. Прежде всего он потянулся к ягодному морсу и принялся жадно пить прямо из пузатого кувшина. У меня появился новый повод подосадовать на свою черствость: стоило догадаться, что после изнурительных боев и поездки под палящим солнцем, да еще и после обильной кровопотери он безумно хотел пить. Утолив жажду, Джай принялся за еду. Наблюдая за ним украдкой поверх раскрытой книги, я с удивлением увидела, что он предпочел воспользоваться ножом и вилкой, хотя почему-то ожидала, что он станет есть руками, как самый настоящий халиссийский дикарь.