Трапеза

Губы его задрожали.

Скрип… Скрип…

Лампа снова качнулась. Бурая жидкость каплями грудилась справа от стола. Черное колесико офисного кресла выглядывало из лужицы, переходя затем в какую-то странную конструкцию из металлических штырей и трубок.

— Трусливый мальчик заслужил наказание, — пробормотал мужской голос в тишине. — Но умный мальчик ведет себя тихо.

Незнакомец обошел подернутую мрачной неизвестностью конструкцию. Его руки поднялись, темные кожаные перчатки крепко схватились за вертикальные металлические трубки, и он с усилием потянул их вбок, в сторону стола.

Снова заскрипело. На этот раз звук издавали колеса, медленно и с трудом проворачивающиеся под весом всей конструкции.

Артем шумно вздохнул. Спертый воздух снова наполнил глотку густым железным привкусом, который мгновенно встал в горле, заблокировав дыхательные пути.

В ушах колотились барабаны.

Как назло, желудок начало крутить, и мочевой пузырь вот-вот грозился взорваться, выплеснув из себя содержимое. Конечности задрожали, и Артем широко распахнутыми глазами уставился в темноту, не в силах оторвать взгляд.

Реакция «бей или беги» – так, кажется, объясняла это состояние их учительница биологии. Сколь бы далеко человек ни отошел от животной природы, инстинкты насмерть впечатывались в его натуру, направленные на выживание.

Сейчас Артем в полной мере мог прочувствовать их действие, отчаянно сдерживая желание испражниться и броситься прочь.

Скрип… Скрип…

Колеса неспешно перемещались по неровному полу, и с каждой секундой в поле зрения мальчика попадало все больше деталей этой неизвестной конструкции.

Колеса крепились к пятиконечному основанию офисного кресла, но вместо сиденья вверх шла горизонтальная прямоугольная рама из металлических трубок, припаянных вместе толстыми сварочными швами. Затем, отходя из каждого угла, поднимались под углом длинные и толстые вертикальные уголки, сходящиеся вместе выше на манер пирамиды. А из вершины вниз торчал на толстой веревке загнутый ржавый крюк…

— Блядь!..

При виде этого зрелища с трудом поддерживаемое хладнокровие покинуло Артема, и мальчик с криком подался вперед. Судорога свела его желудок, а копившаяся где-то в районе груди желчь вырвалась наружу.

Его стошнило прямо на собственную промежность. Непереваренные остатки колбасы и хлеба после съеденных наспех бутербродов вместе с мутной вонючей жидкостью полились по бедрам, заливая плоское сиденье ржавого стула. Мышцы безумно сокращались, будто пытаясь заставить тело двигаться, но сколько бы он ни дергался, веревки надежно держали его на месте.

Кошмарный металлический запах затопил все вокруг.

Артем глубоко вдыхал, пытаясь прийти в себя, но из-за этого вонь запекшейся крови проникала еще глубже в его тело, вместе с собственным кровотоком разносясь по каждой живой молекуле.

Мальчик поднял голову.

Свернутая кольцом толстая проволока висела на ржавом крюке. Она проходила сквозь пробитые насквозь миниатюрные ступни, разрывая их надвое в области между указательным пальцем и средним. Впивалась жадно в мясистую плоть икроножных мышц, а затем выходила посередине, после чего возвращалась к крюку и сворачивалась в скрученный узел, зафиксированный на железных углах катящейся конструкции.

Даже под скудным освещением этой лампы было видно, насколько побледнела обескровленная кожа. Тонким нежно-белым слоем она обтягивала некогда упругие мускулы, очерчивала изящные, утонченные грани красивой женской фигуры, обволакиваемой бережно желтоватыми лучами электрического сияния.

Из пробитых проволокой ног шли вниз полосы подсохшей бурой крови. Бедра были сведены крепко вместе, девушка висела головой вниз лицом к столу, поддерживаемая под углом выступающей в районе спины металлической трубкой, от чего гладко выбритый лобок выдавался чуть вперед вместе с торчащими резко от общей худобы костями таза.

Плоский загорелый живот, чуть вздувшийся ближе к поясу, переходил в ровные ряды проступающих через затвердевшую кожу ребер, и небольшие аккуратные груди под силой тяжести свисали вниз, обнажая синюшный разрез слева в районе сердца шириной в несколько пальцев. На том же месте подобно небрежному росчерку кисти шла поперек ребер полоса густой крови.

Тело Артема тряслось в лихорадке. На лбу его проступила испарина, и губы пересохли. Язык заплетался, и он в тишине то открывал рот, то закрывал подобно аквариумной рыбке.

Он не хотел смотреть на это ни секундой дольше. Однако взгляд его концентрировался на подвешенном трупе, словно пытаясь разглядеть каждую мельчайшую деталь.

Знакомая татуировка ворона на ключице. Руки были заведены назад и связаны за спиной, от чего открывался прекрасный вид на тонкую шею, очерченную несколькими полосами от удавки.

А ниже…

Его снова вырвало.

На этот раз в желудке ничего не оставалось, и он лишь затрясся на стуле, выдавливая из себя воздух. Мочевой пузырь наконец не выдержал, и вместе с рвотой на пол закапала резко пахнущая моча, смешиваясь с зеленоватой желчью.

— Грубая работа, — словно это было для него ежедневной рутиной, заключил незнакомец в плаще и похлопал рукой по окровавленным бедрам своей жертвы. — Тварь брыкалась. Не дала все сделать как надо.

На подбородке с маленькой ямочкой посередине красовалась россыпь мелких царапин. Одна щека заплыла, а вторая и вовсе оказалась рассечена от краешка губы до самого уха, напоминая жуткую ухмылку, через которую проглядывался ряд кривоватых зубов, желтых от постоянного курения.

Вздернутый вверх нос смотрел куда-то в сторону: хрящ сломался от сильного удара. Что же до глаз…

— Нет! — всхлипнул Артем и отвернулся.

Их просто не было. Там, где должны были присутствовать глазные яблоки, зияло два глубоких черных проема. Не осталось ни глаз, ни век, лишь кровь еще сочилась по бровям вниз до линии роста волос.

Этим пустым взором Алиса уставилась куда-то во мрак, обезображенная и мертвая, напоминая брошенный в одиночестве труп сбитой на дороге собаки.

От бьющегося в пульсации страха Артем зажмурился, однако изображение мертвого тела никуда не пропало, продолжая вспыхивать прямо в мозгу на манер заевшей пластинки.

Мальчик снова открыл глаза. Только сейчас он заметил, как из дальней части шеи выглядывало что-то блестящее, бугрясь под тонкой кожей. Это была трубка, с овального конца которой капля за каплей прямо на пол сочилась вязкая темная жидкость.

— С другой стороны, — после минуты раздумий продолжил незнакомец, разглядывая безглазое лицо, — похвальная воля к жизни. Сильный дух, сильное тело.

Мальчик посмотрел на слипшиеся черные волосы, свисавшие до самого пола. Незнакомец снова потянул за собой адскую конструкцию, из-за чего они поволочились по земле, собирая на себя всю грязь.

Артем продолжал дышать. Зловоние собственных испражнений душило, но лишь так он мог хоть немного успокоиться, сосредоточившись на чем-то привычном.

Конструкция подкатилась вплотную к столу. Глубокие тени заплясали по подвешенному вверх ногами истерзанному трупу. Одного взгляда хватало, чтобы понять, что в действиях убийцы не было ни аккуратности, ни милости – даже животная жажда крови не чувствовалась, чего обычно ожидаешь от безумных психопатов. Все выглядело так, словно мясник банально забил свинью, не особо заботясь о сохранности туши.

Мужчина в плаще остановился. Повернувшись к Артему, он откинул плащ в сторону, обнажая черную рубашку из грубой ткани и обычные черные джинсы, затянутые ремнем с полукруглой бляхой, после чего потянулся рукой к поясу и вытащил из ножен длинный охотничий нож.

Гладкая глянцевая поверхность клинка поблескивала серебром.

— Ты знаешь, что будет дальше? — задал он вопрос.

Артем опустил голову. Из глаз хлынули слезы, в горле образовался неприятный колючий комок.

— Хорошо, — мужчина кивнул. — Надоедает объяснять.

Перехватив поудобнее потертую деревянную рукоять ножа, он обернулся к трупу и снова окинул его внимательным взглядом сверху вниз, нежными движениями поглаживая заточенное лезвие.