Дикая принцесса

Я хочу ее так сильно, что это причиняет боль.

— А как же душ? — Тихо шепчет Елена, когда я отстраняюсь, ее влажные карие глаза ищут мои.

Увидев ее обнаженной, мне не станет легче. Но душ звучит как гребаный рай.

Она помогает мне встать с кровати, дюйм за дюймом, пока мы, ковыляя, не пересекаем комнату. Впервые я благодарен за то, что эти дешевые номера в мотелях такие маленькие и тесные, потому что идти совсем недалеко.

— Я включу воду. — Елена идет в душ, а я прислоняюсь к стене, дышу тяжелее, чем следовало бы, и стараюсь не смотреть в зеркало. Не могу представить, что после недели, проведенной в постели, утопая в лихорадке, это приятное зрелище.

Елена возвращается ко мне, когда душ нагревается, и осторожно снимает марлю с моего бока.

— Ты справилась лучше, чем я с тобой, — язвительно говорю я ей, глядя на зашитую линию плоти, и она смеется.

— Я не знаю. Это было нелегко.

— Может, теперь ты будешь сочувствовать тому, как выглядит твой.

Она пожимает плечами, стягивая через голову футболку, и у меня пересыхает во рту при виде того, что на ней нет ничего, кроме маленьких шортиков, а ее грудь полностью обнажена. Желание прикоснуться к ней пульсирует в моих венах, как еще одно сердцебиение, и я вдыхаю, мой член набухает, когда она вцепляется большими пальцами в пояс шорт и толкает их вниз. Это непринужденное движение, как будто для нее нет ничего особенного в том, чтобы раздеться передо мной, и близость этого заставляет мое сердце колотиться в груди.

— Я не против. — Она опускает взгляд на свой шрам, затем на мой. — Думаю, теперь мы совпадаем.

Ни с того ни с сего я чувствую, как на глаза наворачиваются слезы, и мне приходится бороться, чтобы сдержать их. За болью и лихорадочной дымкой я забыл о бесконечном оптимизме Елены. О том, что она способна превратить все, даже толстый розовый гребень плоти на ее идеальном в остальном теле, в нечто, что кажется не таким ужасным, как есть на самом деле.

— Мой - всего лишь еще один, чтобы пополнить коллекцию. — Я смотрю на нее. — А у тебя...

— Ничего особенного, — твердо говорит она, ее руки касаются моих бедер, когда она тянется к моим боксерам. — И... ох.

Она вдыхает, когда спускает их вниз, и мой член резко поднимается вверх, ударяясь о пресс, заставляя меня застонать от боли. Я понятия не имею, где я нахожу силы, но я тверже, чем когда-либо за последнее время. Глаза Елены расширяются, когда она смотрит на меня.

— Тебе, должно быть, лучше.

— Не совсем. — Я закрываю глаза. — Но мой член, похоже, думает иначе, и я ни черта не могу с этим поделать. Я определенно не могу...

— Я могу. — Елена тянется ко мне, помогая войти в душ, и когда она закрывает занавеску с другой стороны от нас, ее рука обхватывает мой член. — Тебе приятно?

— Черт, я...

Это действительно приятно. Ощущения просто охренительные: ее мягкая рука гладит мою напряженную плоть, ее большой палец скользит по моей набухшей головке члена, когда она наклоняется и прижимается губами к моей ключице, поглаживая меня.

— Так нормально? — Шепчет она, и я понимаю, что это будет и невероятно приятно, и чертовски больно, когда я кончу, но у меня не хватает воли сказать нет. Ощущение того, как она гладит мой член прямо сейчас, лучше всего, что я могу себе представить, кроме как быть внутри нее, и я знаю, что у меня не хватит сил справиться с этим.

— Боже, Елена, ты не должна...

— Я знаю. — Ее губы касаются моей груди, а другая рука обвивает мою шею. — Но я хочу. Тебе нужно кончить, не так ли? Я чувствую, как сильно ты хочешь кончить. Ты такой каменный...

Все мое тело напрягается при этом звуке ее мягкого, сладкого голоса, произносящего эти слова. А потом она скользит другой рукой между бедер. Я думаю, что потеряю сознание по совершенно другой причине, так как кровь бурлит в моем члене, и я уверен, что больше нигде в моем теле ее не осталось.

Она осторожно поворачивает меня, так что я прислоняюсь к стене душевой, пока она гладит меня, и я знаю, что долго не протяну. На самом деле прошло не так уж много времени, но ощущения такие же приятные, как если бы прошли месяцы, как будто ее рука, это самое сладкое удовольствие, которое я могу вспомнить, пока она гладит меня быстрее, ее голос доносится до меня, спрашивая, хочу ли я кончить для нее, когда ее пальцы быстрее двигаются между ее бедрами.

— Пойдем со мной, — шепчет она. — Я хочу почувствовать это. Кончи для меня, пожалуйста...

Я беспомощен. Дрожь пробирает все мое тело, когда я чувствую, как она начинает дрожать, слышу ее тихий стон и чувствую, как ее рука сжимается вокруг моего члена, когда она начинает кончать на свои пальцы. Каждый мускул моего тела простреливает боль и наслаждение одновременно, когда мой член начинает извергаться. Я хватаю ее за талию и стону от мучительной боли и самых сладких ощущений, которые только можно представить, когда моя сперма выплескивается на ее кожу, окрашивая ее живот и грудь, а мои колени слабеют, и я выкрикиваю ее имя.

Кажется, что это длится вечно, а она продолжает поглаживать, поднося пальцы другой руки к моим губам, чтобы я мог почувствовать ее вкус. Когда последние капли моей спермы стекают по ее коже, я опускаюсь на пол в душе.

— Черт, Елена..., — вздыхаю я, когда она опускается рядом со мной с озорной улыбкой на лице. — Я думал, ты не пытаешься меня убить.

— Я думала, тебе это нужно, — отвечает она, и, глядя на нее, я задаюсь вопросом, вижу ли я все еще ту самую девушку, которую я спас, как мне начинает казаться, целую жизнь назад.

А если нет, если все это превратило ее в кого-то другого, то не моя ли это вина?

Чувство вины мгновенно смывает все хорошее, что я только что чувствовал, и отправляет все вместе с водой в канализацию. Я позволяю себе посидеть так еще минуту, собираясь с силами, а затем снова начинаю вставать.

— Полегче, — говорит Елена, протягивая ко мне руки, словно успокаивая раненое животное, и помогает мне подняться, как может. — Вот, я помогу тебе.

Я хочу сказать ей нет, но знаю, что сейчас не могу справиться с этим самостоятельно. От этой близости у меня снова болит грудь, когда она помогает мне вымыть волосы и нежно проводит грубой мыльной мочалкой по моему телу, ее руки на моей коже почти возбуждают меня снова, если бы у меня хватило сил.

Когда она наконец заканчивает и выключает воду, мне остается только сдерживаться и не поцеловать ее снова.

— Вот. — Она протягивает полотенце, помогая мне вытереться. — У меня есть немного супа, который я могу разогреть, а потом тебе нужно снова поспать. Я думаю, ты еще нездоров.

Она права. Как только я ложусь, усталость захлестывает меня. Глаза закрываются еще до того, как я слышу, что она начинает разогревать еду.

А потом снова только беспробудный сон.

***

Когда я просыпаюсь, то чувствую ее мягкие руки на себе, прикосновение ее губ к моему горлу. Ее пальцы скользят по моей груди, пробегают по волосам и спускаются вниз, чтобы провести по линиям мышц, ведущих к моему члену, который уже отвечает на ее прикосновения. Когда я открываю глаза, то вижу ее рядом с собой, ее голова лежит на подушке рядом с моей, она наблюдает за мной, поглаживая пальцами мою кожу.

— Как ты себя чувствуешь? — Шепчет она, и мне требуется мгновение, чтобы вспомнить, как говорить.

— Лучше. — Я прочищаю горло, чувствуя, как по коже пробегает пульсация удовольствия, когда мой член напрягается. Она еще даже не прикоснулась к нему, ее пальцы все еще задерживаются на моем прессе, но я уже твердый и ноющий. — Смелее.

Она улыбается, на ее губах мелькает улыбка, а затем она наклоняется ко мне, приподнимаясь на локте, и целует меня, мягко и медленно. В этом нет никакой спешки. Ее рот скользит по моему, ее рука лежит на моем бедре, а она проводит кончиком языка по моей нижней губе, дразняще приоткрывая мой рот. Возбуждение уже не так сильно болит, как раньше, мышцы немного восстановились, и хотя я чувствую, как рана натягивается, как напрягается пресс и твердеет член, это стоит того, чтобы чувствовать ее так близко ко мне.