Страница 38 из 61
Его пальцы продолжают ласкать мой клитор, снова и снова, с достаточным давлением и трением, чтобы подтолкнуть меня к краю, но не настолько, чтобы я переступила его. Потребность неуклонно нарастает, свертываясь узлом в животе, заставляя меня чувствовать, будто каждый дюйм моего тела, это нерв, ждущий поглаживания, ждущий извержения удовольствия, пока наконец, когда я уже не уверена, сколько времени прошло, слова не вырываются из меня. Я не могу их остановить.
— Пожалуйста, — задыхаюсь я, извиваясь под его прикосновениями. — Пожалуйста, заставь меня кончить. Пожалуйста, о боже, пожалуйста...
— Как ты хочешь, чтобы я заставил тебя кончить, Малыш? — Голос Левина густ от вожделения. — Скажи мне. Я могу продержаться так всю ночь.
Я не уверена, что верю в это, но и проверять больше не хочу.
— Твоим языком, — стону я. — Пожалуйста, заставь меня кончить...
Глубокий стон, вырвавшийся у него, вызывает во мне новую волну вожделения, еще более сильную, чем прежде. Я боюсь, что он заставит меня сказать еще что-то, но, похоже, это его переломный момент, потому что я чувствую, как его руки обхватывают мои внутренние стороны бедер, раздвигая ноги, и я задыхаюсь.
Я никогда не испытывала ничего подобного ощущению его языка на мне, когда у меня завязаны глаза. Он проводит языком вверх, трепеща над моим клитором, когда я вскрикиваю, и это все, что нужно, чтобы я кончила. Я разрываюсь под его языком от первого прикосновения, стону, выгибаюсь и тянусь к ремню, удерживающему мои запястья, когда я сильно кончаю на его язык. Он продолжает, его пальцы проникают внутрь меня, пока я извиваюсь на кровати, мои ногти впиваются в ладони от потребности ухватиться за что-то, поцарапать, прикоснуться. Больше всего на свете я хочу иметь возможность прикоснуться к нему, и то, что я не могу этого сделать, ощущается как сладчайшая пытка, смешанная с невообразимым наслаждением.
Мне нужен он внутри меня. Я слышу его стон и понимаю, что произнесла это вслух, умоляя его о большем, умоляя трахнуть меня. Мои бедра выгибаются вверх, когда его язык снова пробегает по моему пульсирующему клитору, и мой стон переходит в крик, потому что все это кажется слишком большим, пока…
— О боже, о боже, Левин! — Я выкрикиваю его имя, чувствуя, как его толстый член упирается в меня, проталкивается внутрь, а его руки сжимают мои бедра, удерживая меня на месте, пока я бьюсь об него. Это слишком сильно, растяжение его члена, скользящего по моей сверхчувствительной плоти. Такое ощущение, что я все еще кончаю, как будто оргазм растягивается в бесконечный подъем и спад удовольствия, пока он вколачивается в меня.
— Боже, ты такая чертовски тугая, — простонал он. Я чувствую, как он вздрагивает, прижимаясь ко мне твердой мускулистой грудью, когда его бедра подаются вперед и он упирается в меня, его рот поглощает мой крик удовольствия, когда он заполняет меня полностью.
Он трахает меня так, как я этого хочу, жестко и быстро, снова и снова вгоняя в меня свой член, пока его рот поглощает мой, пока он теряет контроль над собой. Я дергаюсь на ремне, так отчаянно желая прикоснуться к нему, увидеть его. Я слышу свои мольбы между стонами, слова теряются, пока он целует меня снова и снова, и вдруг я чувствую его пальцы под повязкой. Я снова вижу, когда мои глаза привыкают к тусклому свету.
На его лице почти исступленное выражение, его взгляд напряжен от вожделения, когда он смотрит на меня, выгнувшуюся дугой, когда он сильнее входит в меня. Его пальцы обхватывают мои запястья, как будто я и так не была прикована к ним. Я впервые вижу его полностью, без всех этих стен, которые он держит, без его так тщательно отточенного самоконтроля. Он позволил ему на мгновение выскользнуть, и я чувствую все, что скрывается под этим, всю похоть, страсть и потребность.
Я хочу сохранить его. Я хочу удержать его.
Эта мысль пугает меня, но не настолько, чтобы вырваться из этого момента. Мое тело все еще сотрясается от наслаждения, спазмы которого прокатываются по мне снова и снова, с каждым твердым толчком его члена, когда он вбивает меня в матрас.
— Блядь, блядь..., — дышит он, его руки все еще сжимают мои запястья, а его бедра бьются о мои. — Боже, это так приятно, Елена...
Он близок. Теперь я знаю, как это определить: по тому, как его толчки на мгновение сбиваются с ритма, по тому, как он вздрагивает и дергается каждый раз, когда погружается в меня и снова выныривает. Он трется о мой набухший клитор, когда погружается в меня. Каждый раз я чувствую свежий, горячий всплеск удовольствия, как будто я постоянно на грани оргазма, и дюжина маленьких оргазмов пульсирует в моем теле. Это похоже на то, что я никогда не испытывала раньше, а потом... Я чувствую, как его руки скользят вверх, нащупывая ремень, а он входит в меня так глубоко, как только может, покачивая бедрами, как будто не может войти достаточно глубоко. Я чувствую что-то большее, удовольствие, настолько непреодолимое, что я не уверена, что смогу его вынести.
Он твердеет внутри меня, пульсирует, и когда я чувствую, как горячая струя его спермы начинает заполнять меня, она выплескивается через край в кульминацию, настолько сильную, что мое зрение затуманивается. Мои ногти впиваются в его плечи, прочерчивая линии на его коже, борозды ниже лопаток, а он бьется об меня, стонет сквозь стиснутые зубы с почти животным звуком. Я чувствую, как напрягается каждый мускул его тела, а мое собственное напрягается и вздрагивает, когда я сжимаюсь вокруг него, удерживая его внутри себя, пока я чувствую, как он кончает волна за волной, наполняя меня сверх того, что может выдержать мое тело. Я чувствую, как он вытекает из меня, по толстой длине его члена и вниз по моим бедрам, а он все еще продолжает двигаться внутри меня, как будто может продолжать.
Я чувствую его руки на своих бедрах и задыхаюсь, когда он внезапно переворачивается на спину, увлекая меня за собой со своим все еще твердым членом, все еще находящимся внутри меня. Я кладу руки ему на грудь, балансируя, и, когда он начинает входить в меня, я понимаю, что он все еще продолжает. Что он не собирается останавливаться.
Левин тянется вверх, одной рукой запутываясь в моих волосах, а другой притягивая мой рот к своему.
— Черт, Елена..., — простонал он мне в губы. — Я не могу остановиться...
Я едва нахожу в себе силы удержаться на нем, я так изнемогаю от наслаждения, но мне и не нужно. Его рука обхватывает меня, удерживая на месте, пока он снова и снова входит в меня, удерживая меня на своем члене, пока он трахает меня. Я чувствую, как мой клитор бьется о его таз с каждым толчком, а он прижимает меня к себе, мои соски задевают мягкие волосы на его груди, а другая его рука обхватывает мой затылок, прижимая мой рот к своему. Он держит меня так, полностью беря в свою власть, и ничто и никогда не было так хорошо. Я так долго этого хотела… чтобы он потерял контроль над собой, чтобы он отдал мне это.
Я не знаю, повторится ли это еще раз. Но сейчас я не могу думать ни о чем, кроме этого момента и его совершенства.
Ему требуется больше времени, чтобы кончить снова. Все сливается в бесконечное море рук, ртов и кожи на коже, пока он держит меня на себе, насаживаясь снова и снова. Когда я чувствую, как он содрогается подо мной, как он стонет мне в рот, я чувствую, что теряю сознание, поскольку удовольствие снова накатывает на меня волнами.
После этого мы молча лежим в темноте. Левин прижимает меня к себе, его полутвердый член зажат между нами, его рука лежит на моей талии. Я чувствую его теплое дыхание на своей шее и не хочу произносить ни слова. Я не хочу нарушать этот момент. И через некоторое время я чувствую, как его дыхание выравнивается, и понимаю, что он спит.
Я знаю, что у меня будет ночь, чтобы заснуть в его объятиях.
По крайней мере, еще одна.
16
ЕЛЕНА
На протяжении всего дня, предшествующего следующей игре, я вижу, что Левин нервничает. Он трогает челюсть, нервно двигает руками, но я уже достаточно хорошо его знаю, чтобы это заметить. В этом есть своя интимность, которая мне нравится, знать его таким. Это заставляет меня чувствовать себя ближе к нему, что помогает смириться с тем, что, как обычно, после нашей совместной ночи Левин отстраняется от меня. Это нелегко, но мне удается собраться в маленькой, тесной ванной комнате нашего мотеля. Мне не нужно много делать с волосами, но я оставляю их длинными и распущенными, накручивая их на влажные полоски бумажного полотенца, чтобы мои естественные волны были более объемными. Для первого вечера я выбираю черное платье, а макияж делаю легким, чтобы не выглядеть слишком броско, и чтобы не закончились тестеры, которые мы купили.