Страница 9 из 29
Не подумайте, родителям я рада, но обычно они если уходят, то минимум на неделю, а тут вот раньше вернулись. Скидываю куртку, недовольно морщась от капающего с него расстаявшего снега, и вхожу в теплую кухню. Мама пододвигает чашку с еще почти горячим чаем и мягко улыбается. Вот только по глазам вижу, что какую-то хитрость задумала.
— И как его зовут?
Выдыхаю чай через нос, радуясь, что это не кипяток, иначе ехать бы мне сейчас в больницу. Медленно, тщательно устраняю последствия своего “чаепития”, наливаю новый, оттягивая время, делая вид, что не слышу, как отец давит смешок. Но дальше уже некуда.
— Вы о ком?
— Ну как же, я же видела, как тебя на машине подвозили. Кто он?
— А ты не допускаешь, что у меня кто-то из подруг нашел папика? — пытаюсь отшутиться.
— Полина, не лохмать мать против шерсти, я разгребала вещи в стирку, от твоей кофты мужским одеколоном пахло. И не вали на Андрея, этот твой дружок совсем дикий, не удивлюсь, если он бреется ножом.
— Ну, на спор может…
— Не соскальзывай с вопроса, рыбка моя.
— Поля, мне есть смысл переживать? Наводить справки?
— Нет, па, нет. Влад. Однокурсник мой. Ну, вы, наверное, устали, посуду оставьте, я помою. Только переоденусь…
— Присядь. Нам надо кое-что тебе рассказать. Игорь, начни ты, я не знаю, как подступиться…
Отец кивнул, вытаскивая что-то из лежащей на соседнем стуле сумки. Рисунок я узнала практически сразу, видела такой когда-то во сне. Вот только ключа от небольшого сундучка у нас не было, а ломать такую старую вещь… Кощунство. Значит они все-таки знали, кто мы по происхождению.
Поднимаю на них взгляд. Тут и говорить ничего не надо. Провожу пальцами по дереву, удивительно теплому, даже странно. И снова пахнет лесом, но каким-то не таким, не привычным мне. Вот только определить, что изменилось, у меня не получается.
— И давно вы поняли, что я…
— Когда шерсти на вещах стало слишком много. Не хотели давить, ждали, пока сама расскажешь. А тут приехали в дом, а там будто стая порезвилась. Только твой чердак и не тронули. И чешуя повсюду.
Чешуя… Невольно вспомнился Влад. Интересно, насколько он типичный змей по характеру. Хотя… Не показатель, явно не показатель. Да и в ярости я его не видела. Родители пока протянули мне папку с рисунками, оставшимися в деревне. Сверху — портрет Полоза, один из многих.
— Мы убедились, когда шерсть увидели. А вот подозревать начали после твоих рисунков. Слишком уж он похож на описание из семейных историй.
— Полоз… Он мне приснился в прошлый раз в деревне, снова. Он жуткий.
— Он разговаривал с тобой?
Киваю. Мать разочарованно поджимает губы. И сухим бесцветным голосом принимается рассказывать.
Когда-то наша семья была частью одной из крупнейших волчьих стай в наших краях. Что было более ценно — наши перевертыши не теряли себя в инстинктах, не сливались полностью с внутренним зверем, как происходило со многими, особенно в Скандинавии, так что не только местные князья с варягами знались, оборотни тоже связи поддерживали. И была у тогдашнего вожака Энгвальда дочь с совершенно неволчьим именем Леда.
На то, что она на удивление хорошо общается с жившим по соседству древним змеем, отец волчицы только глаза закрывал. Полоз ко всем относился достаточно ровно, а что к Леде чуть более приветлив — так это даже на пользу. Мало ли, когда его помощь понадобится. Вот только не повезло Энгвальду влезть в старую вражду между людьми и змеями с юга. На стороне людей. Еще и Леду просватать. Даже, казалось, удачно. Что потом случилось между волчицей и молодым князем — никто точно не знает, но закончилось кроваво. Да еще и проклятьем на всю семью, оборотни рождаться в их ветви перестали. Про Полоза с тех пор — ни слуху, ни духу, говорят, ушел, обещав извести наследников князя под корень.
— Влад рассказывал про перерождение…
— Есть ли что-то такое у перевертышей — мы не знаем. Но вполне может, почему нет? — родители мягко опускают руки на плечи. — Ты расстроилась?
— С чего бы? Просто не очень приятно осознавать, что за тобой в глубь веков такой шлейф тянется. Мне надо это переварить… Подумать в одиночестве.
Мне действительно не нравится мысль о том, что я могу быть перерождением древней волчицы. Это в книжках прошлые жизни выглядят романтично, а в реальности эти разборки лохматых веков только проблем добавят.
Я запираюсь в комнате, сползая по двери. Просто восторг. Было бы иронично, если бы Олегович оказался тем самым человеческим князем, по крайней мере, его жгучая неприязнь ко мне была бы оправдана. А вот то, что где-то по миру родит древний змей, который может считать меня кем-то, кем я не являюсь, пугает. И ладно, если он не поехал мозгами за эти века, а я если у Полоза шарики за ролики зашли? Он же пошел почему-то за нее мстить? Там же явно не просто дружеские чувства, наверняка какая-то романтическая подоплека. Фэнтезийные любовный треугольник, должно же было так повезти.
Ладно, выберусь. И если эти двое думают, что я буду следовать их планам, то они сильно ошибаются. Я сделать себя заложницей чужих обидок не дам! Это я обещаю.
4.3
— А в универ ты на другой машине ездишь, — я оглядела внушительный автомобиль, прикидывая, как буду в него залезать, у него боковые зеркала были где-то на уровне моего плеча.
— По городу такая проходимость не нужна, дороги, слава богам, отремонтировали, можно себе позволить что-то более смертное по сравнению с этим. Тебя подсадить?
Влад обошел машину, теперь с удивлением замечая мои голые ноги. В глазах читалось искреннее желание покрутить пальцем у виска, слишком уж в его картине мира юбка до колена не вязалась с сугробами и минусовой температурой декабря. Сам змей был в свитере, но на заднем сиденье я уже разглядела зимнюю куртку.
Дверь открылась моментально, меня приподняли над землей одной рукой — я понятливо постучала ботинками друг о друга, стряхивая снег — и почти сразу меня окружил натопленный воздух, заставляющий стягивать и без того легкую ветровку. Ужов хмыкнул, потрогал пальцы и с сомнением протянул:
— У тебя вместо сердца пламенный мотор?
Могу понять, даже после прогулки по улице мои руки были горячее, чем его собственные. Хотя я даже не удивлюсь, если у него руль с обогревом, я даже той ночью успела заметить, что перевертыш постоянно ищет место потеплее, он то и дело норовил притянуть меня поближе, не выпуская из-под одеяла, так что проснулась я перегретая, даже вареная, зато сил и желания переживать по поводу преследователя не было. Я просто машинально варила кофе, стараясь зевать не слишком уж "во все зубы".
Вот и сейчас Влад имел все шансы до места назначения доставить только мое сонное тело без малейших проблесков разума. Змей покосился, но тронул какую-то кнопку, чуть приоткрывая окно с моей стороны и — да ладно! — и включая охлаждение сиденья.
Вдоль дороги сплошным забором шли заснеженные сосны, вызывающие только тяжелый вздох. Эх, туда бы сейчас на лапах, да за машинами побегать, подвывая и порыкивая, как те бестолковые собаки в городе. Поделилась мыслью с парнем, но тот не проникся красотой момента. Но обидно не было, Андрей, например, тоже не шибко любил зиму, он с адским трудом вставал на пары, становился рассеянным и раздражительным одновременно, ни дать, ни взять — медведь-шатун. Интересно, как там его личная жизнь на смену сезонов отреагировала?
— Там же частная территория, — я узнала местность, когда мы съехали с бетонной дороги.
— Нас ждут именно там. Ты же не думала, что у оборотней нет своих "людей" в верхах? У нас даже депутат-перевертыш имеется, ты о чем! — он кинул на меня взгляд через зеркало. — Твоя семья совсем с остальными связь не поддерживала?
— Не-а. С проклятыми никто связываться не хотел. А у змей как-то иначе обстоит?
— Мы к таким моментам более холодны. Тем более, что на наш вид проклятия ложатся с оговорками, мы всегда умели просчитывать, через сколько поколений проклятый переродится и подбирали ему предков, чтобы последствия в новой жизни не так сильно ощущались. Со временем даже формулы вывели, огромный пласт магической теории сформировали. Нудно, но зубрить приходится. Если хочешь, могу показать конспекты, но не знаю, насколько оно теплокровным подойдет.