Возрождение

«Мускулы» у нас это синоним «быка».

— Разве это не знак судьбы? — спросил я.

— Это… — начав отвечать мне, он обернулся и рявкнул вглубь помещения. —…ублюдочный характер слабака и крысы Кондо!

— Как ты смеешь так со мной разговаривать⁈

Сохэй закрыл дверь, оставшись снаружи.

— Заявление об увольнении? — напомнил я.

— Нет договора о трудоустройстве — нет и заявления, — отмахнулся Сохэй, и мы по лестнице поднялись в переулочек, вежливо не став трогать дремлющего саларимена.

Кто-то скажет, что это бессердечно, но это — японский менталитет, основанный на максимальном стремлении никого не беспокоить.

— Это он с утра успел накачаться? — спросил я.

— Приперся вчера вечером и поил весь бар, — ответил Сохэй. — Рассказывал, что выгодно продал свою едва державшуюся на плаву сеть семейных кафе семье Одзава, — ухмыльнулся.

Я посмотрел на Нанако, и она достала из сумочки блокнотик. Пролистав, поведала подробности:

— Кафе сети «Шепот сакуры» расположены в местах с хорошей проходимостью, и объяснение никчемным доходам этого, — презрительно потыкала пальчиком в жертву нашего укрупнения. — Наши аналитики нашли всего одно — неумение привлекать клиентов. Данный алкаш сделал огромные деньги на торговле землей в начале 80-х и вложил их в кафе. Увы, просто инвестировать и получать доход получается только у гениального Иоши-самы, потому что у него есть собственная экосистема, в рамках которой нет смысла привлекать сторонние рекламные мощности. А этот экономил на рекламе, считая ее глупостью.

— Странный какой, — хмыкнул я и переключил внимание на Сохэя, указав на лимузин. — Поговорим в машине.

Потому что телохранитель не на меня работает, а на правительство, и говорить при нем я стараюсь как можно меньше — он, очевидно, стучит. Впрочем, как и все японцы, поэтому Нанако настолько ценна — она стучит только мне.

Забрались в лимузин, девушка налила нам всем соку:

— За встречу! — предложил я.

Выпили.

— Предлагаю тебе выбор, Сохэй, — перешел я к делу. — Вариант первый — любые курсы по твоему выбору с последующим устройством в «Одзава корп.». Если будешь справляться с обязанностями — построишь карьеру.

— Второй? — спросил он.

— Второй — карьера рабочего на заводе. Хочешь — одном из наших, хочешь — в «Хонде». Но придется учиться и там — разнорабочих без навыков там много, а я не хочу, чтобы ты был нищим, поэтому раз в полгода курсы квалификации и карьерный рост.

— А есть третий? — спросил он.

— Всегда есть третий! — одобрил я. — Скажи, что ты знаешь о России?

Глава 7

Высадив Сохэя у обшарпанного многоквартирного дома на окраинах, где он жил в маленькой, но гордой каморке, мы с Нанако отправились дальше. Договорился неплохо — ближайший год бывший якудза будет ходить на курсы русского языка, а потом уедет на мою старую Родину способствовать укреплению мощи семьи Одзава специфическими способами. Ясен пень не диверсиями с ликвидациями — он же, блин, япошка, значит — приметней некуда! Но диверсий я не планирую, а ликвидациями занят Тимоха, поэтому все хорошо.

— Какое-то время меня охранял некий Танимура, тоже из клана Мотидзуки, — поведал я Нанако. — Он из школы Тигра.

— Той самой? — уточнила он.

— Я не знаю, — признался я. — В одной только Уцуномии четыре секции кара-тэ с таким названием есть, и ни одна из них на «ту самую» не тянет.

— Вот как, — вздохнула Нанако.

— А какую школы ты имела ввиду? Когда я говорю о «школе тигра», все закатывают глаза и уважительно цокают языком, но уточнить о чем они думают в этот момент я как-то все время забываю.

Нанако смущенно поёрзала, пряча глаза, покраснела и тихонько призналась:

— Я не знаю никакой «школы тигра», Иоши-сама, просто это очень круто звучит.

— Ясно! — гоготнул я. — Видимо, все решили так же.

— Возможно, Хирано-сихан сможет рассказать больше? — предположила она.

— Вечером спрошу, — кивнул я. — А сейчас, пожалуйста, можешь отыскать мне Танимуру?

— Я постараюсь, Иоши-сама, — она достала мобильник и набрала номер нашего человека в МВД — бывшие якудзы у нас еще пять лет обязаны докладывать о том, где работают и живут.

Через десять минут инфа была получена, и мы двинулись к окраинам. Город в этом направлении активно развивается, поэтому мэрией было решено «протянуть» облагороженную набережную еще на километр. Вот здесь Танимура нынче и трудится — камни таскает.

— Странные люди эти якудза, — по пути, любуясь в окошко тут и там встречающимися младшеклассниками — у них уроки уже кончились, и потешные японские дети в желтых шапках с красными пузатыми ранцами спешат домой — поделился я размышлениями с Нанако. — Как строить карьеру в рамках социопатичной, предельно иерархичной и склонной применять насилие к собственным сотрудникам ОПГ, так пожалуйста. А как на курсы трехмесячные походить, чтобы иметь возможность делать то же самое, но в нормальной конторе — это им не надо, лучше поджопники алкашам отвешивать да камни таскать. По статистике всего 18% смогли получить хоть какое-то образование, остальные даже не попытались. А ведь это совершенно бесплатно!

— В своей глупости они совсем не ценят возможности, дарованные им Иоши-самой, — осудила якудзоидов преданная секретарь.

— Правительством! — поправил я.

— Правительством, — исправилась она. — Которое воплотила в жизнь идею Иоши-самы.

Ладно, так уже больше на правду похоже, пусть будет.

По новенькой дороге, вдоль готовых и частично заселенных домиков, мимо магазинчиков, пары детских садов и трех школ — соответственно младшая, средняя и старшая — мы добрались до еще не законченного сектора стройки, и, немножко испачкав лимузин пылью, добрались до шлагбаума там, где скоро будет съезд к реке. За шлагбаумом начиналась огороженная забором территория строительства набережной. Речка — слева, а справа шумно выгружал кучу камней грузовик.

— Камень — это эко-материал! — важно заметил я.

— Я запомню, Иоши-сама, — с улыбкой пообещала Нанако.

Спешились, дождались Сакаи-сана и подошли к воротам.

— Добрый день, уважаемый охранник стройки, — поклонился я выбравшемуся из будки КПП японцу в униформе. — Нам нужно поговорить с одним из рабочих.

— Добрый день, Одзава-сенсей, — само собой, он меня узнал. — Простите, обычно я не должен допускать на площадку посторонних, поэтому должен позвонить начальству.

— Само собой, извините за беспокойство, мы подождем, — поклонился я снова.

Снова поклонился и охранник, после чего отправился звонить.

Указав на табличку с названием девелопера, заказчиком работ (мэрия Тотиги) и сроком сдачи объекта (сентябрь), я спросил девушку:

— Знаешь что-нибудь о «Kongo Gumi»?

— Да! — радуясь возможности принести пользу, кивнула она и достала блокнотик. — Одна из старейших компаний в мире, управляется семейным кланом Конго с 578 года.

— Жесть! — проникся я.

Почти полторы тыщи лет — вот это я понимаю «семейная контора»! Да Ротшильды с Рокфеллерами в сравнении тупо нувориши!

— Да, очень старая фирма, — поддакнула Нанако и продолжила. — Их основной специализацией долгое время было строительство буддистских храмов. Самый старый из них — храм Ситэнно в Осаке, он построен как раз в 578 году. Так же компания «Конго» участвовала в строительстве замка в Осаке в 16 веке и храма Хори-Дзи. Вы просили уделять особое внимание тому, чем наши старые фирмы занимались во времена войны, поэтому я отдельно уточнила — «Конго» производили гробы.

— Очень выгодно было, наверное, — предположил я.

— В тяжелые времена гробовщики процветают, — согласилась Нанако. — Куросава-сенсей в «Телохранителе» это очень тонко подметил.

Такое и подмечать не надо — все предельно логично. Девушка продолжила:

— На исходе 80-х годов дела компании пришли в упадок, и теперь они вынуждены брать много кредитов. Этот, — указала на стройплощадку. — И другие государственные заказы для них — единственная надежда держаться на плаву, иначе, по прогнозам наших аналитиков, через десять-пятнадцать лет им придется продаться нам.