Страница 40 из 51
— Нет, дело не в этом. — Мои зубы впиваются в нижнюю губу, мой желудок переворачивается при мысли о том, что я должна быть такой прямолинейной в том, чего я хочу. Все это по-прежнему ново для меня. Интересно, сколько времени требуется, чтобы исчезли чувства застенчивости и нервозности, и как женщины становятся опытными соблазнительницами? Каково это, действительно быть такой уверенной в себе, какой я хотела казаться в тот первый вечер в красном платье?
— Тогда что? — Найл придвигается ближе ко мне, его пальцы пробегают по моим волосам, а другая рука ложится мне на талию. — Ты можешь сказать мне, Габриэла. Я не собираюсь думать о тебе хуже, что бы это ни было.
То, что он каким-то образом, казалось, прочитал мои мысли, успокаивает меня больше, чем я могла бы подумать. Я чувствую, как часть напряжения покидает меня, и я смотрю на него снизу вверх, в его темно-синие глаза, которые, кажется, всегда проникают прямо в мою душу.
— Ты знаешь, что ты был моим первым… Ну, теперь ты знаешь, в любом случае…
— Да. — губы Найла дергаются. — Я не сержусь на тебя из-за этого, Габриэла, если все дело в этом. Сначала я был немного не в себе, но мы поговорили об этом, и…
— Нет, не это. Боже, почему это так сложно?
— Это что-то, чего ты хочешь в постели? — Он пристально смотрит на меня, и снова у меня возникает странное ощущение, что он заглянул мне в голову и увидел именно то, что я пыталась сказать, но не могла подобрать слов.
— Я…я хочу, чтобы ты забрал все остальное. Мою девственность. — Слова срываются с моих губ, натыкаясь друг на друга, и я чувствую, как мое лицо заливается краской. — Я имею в виду, я…
— Глаза Найла расширяются, в голубых глубинах появляется искорка юмора наряду с удивлением. — Ты хочешь, чтобы я трахнул тебя в задницу?
То, как ровно, буднично он это произносит, поражает меня, но в то же время успокаивает. В его тоне нет осуждения, ничто не заставляет меня думать, что он шокирован или испытывает отвращение к тому, о чем я прошу. Единственная причина, по которой я вообще знаю, что это возможно, что это тот поступок, который совершают другие, это книги, которые я читала, любовные романы, в которых говорилось об этом.
— Я… да. — Мое лицо вспыхивает ярко-красным, но я все равно продвигаюсь вперед. — Это то, что я пыталась сказать…
— Ты уверена? — В уголках глаз Найла появляются морщинки неуверенности. — Девочка, это не то, что я обычно делаю с девушкой, которая была девственницей всего несколько дней назад.
— Но ты делал это раньше? — Я немного настаиваю, желая знать, хотя мысль о том, что он может быть с другой девушкой, заставляет меня сгорать от незаслуженной ревности. — Тебе это нравится?
Найл смеется, потирая затылок одной рукой.
— Я не знаю человека, которому бы это не понравилось. Это не просто ощущение, это…
— Что? — Я смотрю на него с любопытством, и он пожимает плечами.
— Это табу, я полагаю. Это не то, что нужно делать. Черт, если я знаю. Это горячо, но, Габриэла, как я уже сказал…
— И все же я хочу, чтобы это был ты, — тихо говорю я. — Я доверяю тебе.
— Габриэла… — Он выдыхает. — Я пытаюсь убедиться, что поступаю правильно. Вернувшись домой… — Найл сжимает губы, как будто пытается разобрать свои слова. — Я не мягкий человек. Я с тобой, но есть вещи, которые я совершил, мир, в котором я живу…
— Что ты пытаешься сказать? — Я не понимаю, что он пытается мне сказать, вокруг чего он так осторожно ходит. Кем он себя считает, но не хочет полностью объяснять.
— В моем мире, дома, мужчины не всегда заботливы с женщинами. Они могут быть жестокими, требовательными и резкими. Они берут то, что хотят, потому что верят, что это им причитается. Я всегда старался быть другим. Относиться с уважением к женщинам, с которыми я провожу время, и…
Мир, который он описывает, очень похож на мой, и это вызывает у меня любопытство к нему, к его происхождению. Но по тому, как он говорит, я могу сказать, что он больше ничего не хочет говорить, и я, во всяком случае, не хочу говорить об этом прямо сейчас. Я хочу его.
— Найл, ты не возьмешь ничего из того, что я не пытаюсь тебе дать. Если ты не хочешь… но, если хочешь, пожалуйста. Я доверяю тебе… я хочу тебя.
Чего я не могу ему сказать, так это своих истинных рассуждений. Если это то, чего хотят мужчины, то, конечно, мой будущий муж захочет этого от меня, и я не хочу, чтобы во мне была какая-то часть, которой он мог бы обладать в первый раз. Я знаю, что кем бы он ни оказался, он возьмет от меня то, что хочет, именно так, как описал Найл. То, как он это сказал, наводит меня на мысль, что какой бы ни была его жизнь там, в Штатах, она, возможно, ближе к моей, чем он себе представляет, и я никогда не смогу ему этого объяснить. Возможно, мы похожи больше, чем он думает. Но что бы ни случилось в будущем, я хочу впервые отдать Найлу все. Я хочу, чтобы все эти варианты были за мной. Он заслуживает этого, а человек, который купит меня у моего отца, нет. Найл был добрым и заботливым, и все это, с того момента, как я встретила его в баре, стало лучшим опытом в моей жизни. Все оказалось лучше, чем я могла себе представить, идеально во всех отношениях.
Это совершенство, которое, я знаю, никогда не могло бы длиться вечно, если бы это было по-настоящему, но часть меня все еще хочет, чтобы это не заканчивалось. Я знаю, что это безумие, что мы едва знаем друг друга. И все же все во мне стремится к тому, чтобы эти моменты между нами длились как можно дольше, чтобы дать ему все, что я могу.
— Пожалуйста. — Я придвигаюсь ближе к нему, слышу, как он резко втягивает воздух, когда я это делаю, и чувствую, как напрягается его тело, когда я касаюсь его, все его мышцы напрягаются от того, что, я знаю, является едва сдерживаемой потребностью. — Я хочу, чтобы это был ты.
— Ты убиваешь меня. — Его глаза закрываются, его руки обхватывают мои, когда он поднимает их к своей груди, притягивая меня еще ближе. — Ты сводишь меня с ума, Габриэла, ты заставляешь меня хотеть сказать “да” чему угодно.
— Тогда скажи да. — Я наклоняю голову ближе к нему, мои губы почти касаются его рта. — Я хочу быть полностью твоей сегодня вечером, Найл. Пожалуйста.
— Мужчина может только хотеть слышать, как такая девушка, как ты, так долго умоляет, — стонет он, крепче сжимая мои руки. — По крайней мере, на этот раз я знаю, что ты не делала этого раньше. — Одна из его рук опускается мне на талию, скользя по пояснице, когда он прижимает мои бедра вплотную к своим, позволяя мне почувствовать, какой он твердый.
От этого ощущения меня охватывает трепет. Интересно, пройдет ли это когда-нибудь, пьянящее чувство осознания того, что это я так его возбудила, сделала его таким болезненно твердым, когда его руки блуждают по моему телу, поглаживая и сжимая, когда его рот находит мой. Его поцелуй крепче, чем раньше, голодный, и он прижимает меня к кровати, когда его язык скользит в мой рот.
— Я хочу тебя обнаженной, девочка, — выдыхает он, задирая мое платье. — Обнажайся вся для моих рук и моего языка. — Слова вибрируют на моих губах, когда он стонет, его широкие, грубые ладони скользят по моей нежной коже, когда он стягивает платье через голову и отбрасывает его в сторону. — Господи, ты такая красивая.
Он выдыхает эти слова почти как молитву, его руки обхватывают мою грудь, когда он опускает голову, чтобы провести языком по одному соску, а затем по-другому, дразня их до жестких вершин, в то время как мое возбуждение разливается между бедер, горячее и нетерпеливое.
— Ляг обратно на кровать, девочка.
Я мгновенно повинуюсь ему, наблюдая, как он расстегивает рубашку, понемногу открывая моему нетерпеливому взгляду свою мускулистую грудь и пресс. — Никаких прикосновений, — дразняще говорит он, отмахиваясь от моей руки, когда я тянусь к нему. — Просто смотри, девочка. Посмотрим, что ты со мной сделаешь.
Он произносит последнее, расстегивая ремень, его пальцы медленно расстегивают молнию на джинсах, когда он спускает их вниз по бедрам. В поле зрения появляется его член, толстый, длинный и твердый, и я снова тянусь к нему, слишком нетерпеливая, чтобы ждать.