Товарищ Торин

— Просто неудачники, да? — покачал головой мрачный, несмотря на весь выпитый алкоголь, Афелис. — Или слабаки, что, в сущности, одно и то же. Раса, лишённая исторической значимости. Раса, которой позволяли почувствовать себя самостоятельной, но никогда не способная свою независимость отстоять. Трусишка-неудачник-слабак человечек…

Лицо орка сморщилось, что должно было выражать сострадание к собутыльнику:

— Нормально вы, человеки, сражались, только сильного лидера у вас не было. Каждый тянул на себя одеяло, вот и не смогли быстро собраться. Так-то тяжёлая кавалерия у вас была ого-го!

Но скверное настроение Афелиса сегодня не могло рассеять даже самое ядрёное пойло. Он наклонился через стол к орку:

— А в эпоху завоеваний Первой и Второй Одры эти самые сильные лидеры были? Я тебе так скажу, Рок, не в лидерах дело, а в стремлении людей любой ценой выжить. Нет, инстинкт самосохранения — прекрасное качество для индивидуального приспособленчества, но когда дело касается всего общества, требуется не только забота о собственной шкуре, но хотя бы толика самопожертвования. А вот с этим у людишек проблемы. Моя хата с краю, пусть другие рискуют — вот типичные рассуждения человека! Чем-то похоже на философию эльфов, только у остроухих хватило воли, ума и умений, чтобы объединиться, создать сильную экономику и непревзойдённую почти два тысячелетия волшебную технику, а у нас дальше грызни между королевствами руки ни до чего не дошли.

На самом деле Афелиса злило, конечно, не поражение из раза в раз людей оркам. Именно люди первыми принимали на себя удар орд и имели мало шансов справиться с зеленокожими полчищами без своевременной помощи других рас. Нет, его раздражала личная неудача с попыткой поднять восстание против лихнистов десятью годами ранее.

Бунт закончился не начавшись. Его сдали соратники. Вернее, те, кого он считал таковыми.

Бесславный конец изначально обречённого предприятия — так Афелис характеризовал теперь свой провал. Если бы не поручительство Маврика, не сохранить ему тогда головы.

Хотя, если бы не предательство того самого Маврика…

Неважно, все эти бесконечные «если бы» не считаются. Имеет значение лишь результат, а не всевозможные оправдания.

— Я тебе так скажу, Афелис, — наставительно поднял указательный палец Даскалос Балинович. — В любой исторической перспективе всегда можно найти поводы как для гордости, так и для сожаления. Не надо концентрироваться на чём-то одном. История нужна не для оправдания и объяснения настоящего, история позволяет понять, на какие грабли ты собираешься опять наступить. И ты вляпываешься сейчас в пораженческие настроения, не видя никаких шансов на освобождение общества. Как не видели их жившие под игом Первой, Второй и Третьей Орды, пока внезапно те не заканчивались.

Даскалос Балинович оказался в тундре почти одновременно с Афелисом. Но не за бунт, нет. Всего лишь за «тихий саботаж», который его начальство усмотрело в поведении заблудшего члена общества.

Улыбка преуспевавшего некогда в Эльфланде гнома оказалась недостаточно заискивающей, язык не научился лизать вышестоящую задницу, энтузиазма перевыполнять норму не было. Вот такое вот страшное преступление.

— За это надо выпить! — невпопад предложил собутыльникам Рок, руководствуясь скорее внутренними часиками, нежели ходом беседы. — За разгром Четвёртой Херни, которую устроили нам всем гномы! Прости, Даскалос, я хотел сказать, лихнисты. Нет херне!

— Нет херне! — поддержали тост человечек и коротышка. Не потому, что были впечатлены странным лозунгом орка. Просто всем хотелось хоть немного отвлечься от мрака, что поселился в сердце и разуме.

Питие стало единственной дверцей к внутреннему спокойствию. Но в глубине души все понимали, что путь за дверью ведёт в никуда.

Глава 3. Стройка Тысячелетия

Государство в действительности — это мы сами, и только себя мы должны обвинять в его организации.

Гюстав Лебон

Маврик придирчиво осматривал стадион, один из множества в городе. Будучи весьма тучным мужчиной, он тем не менее не ленился, обходя каждый зрительский ряд и помечая угольком малейшую шероховатость, трещинку, скол или любой иной недостаток. Придираться к другим всегда хорошо: чем больше замечаний, тем сильнее у подчинённых чувство вины. Чем больше удастся внушить наивным работягам вины, тем меньше они станут чего-то просить или требовать.

Белоснежный стадион впечатлял. По проектам гномов все здания в Торинграде строились с поистине грандиозным масштабом, словно стремясь вместить в себя всё живое на этой планете.

Если стадион, то минимум на сто тысяч зрителей. Если гостиница, то хотя бы на пять тысяч постояльцев. Если аллея, то шириной не менее двадцати метров. Всё большое, просторное.

Злые языки шутили, что бородатые коротышки стремятся компенсировать гигантоманией малый рост и тесноту под горами. Впрочем, подобные шуточки пресекались достаточно быстро.

Сияющий город начали отстраивать сразу после разгрома Третьей Орды на руинах ничем не примечательного в прошлом городка срединного королевства людей. Место было выбрано исключительно из соображений географического расположения, как центр наиболее плотно заселённой ойкумены. Дирижабли из воздушного порта Торинграда могли долететь до любой обитаемой точки света за две-три недели, но в среднем путешествия занимали значительно меньше времени.

Каждой расе отвели для строительства свой район города. Гномы трудились над центральной и северной частью, эльфы над западной, люди над южной, оркам доверили восточный район. Товарищ Торин обожал использовать соревновательный аспект для создания между лихнистами конкуренции. Кто лучше всех проявит себя на Стройке Тысячелетия, тому гарантировано высокое место в запутанной иерархии. Кто опростоволосится, может о тёпленьком местечке навеки забыть.

Естественно, состязаться с гномьими строителями было решительно невозможно. Коротышки знали толк в зодчестве, были сроднены с камнем, буквально ощущали его, словно неодушевлённый материал являлся продолжением тела. У гномов имелись феноменальные ресурсы, тогда как остальные расы были истощены недавней войной. Тем не менее товарищ Торин настаивал, что поучаствовать в строительстве города должны все. Фактически борьба шла не за первое, но за второе почётное место: какая раса ближе всех приблизится к эталонному качеству гномов?

Маврик с отцом сразу увидели в мероприятии шанс проявить лояльность режиму и продемонстрировать управленческие качества, а потому шли на любые ухищрения, чтобы курировать ход строительства. Глупый Афелис же ратовал, что сначала нужно восстановить разрушенные Третьей Ордой города, а потому благоприятные возможности прозевал.

Наивный, наивный Афелис. Никто не будет захватывать мир, чтобы вернуть статус-кво. Лихнисты быстро устраняли разруху, но не восстанавливали прежний вид, а отстраивали разорённые поселения заново. По весьма упрощённому плану, с минимальными удобствами для жителей. Каждый городок был похож на соседний как две капли воды. Функциональность без излишеств — идеальное жилище товарища!

Мест обитания высокопоставленных лихнистов это правило, естественно, не касалось, как не относилось оно к Торинграду, административным зданиям и так далее. Надо всегда отделять обыденное от сакрального: власть не может жить по установленным ею для простого народа порядкам, иначе какая же она власть?

Хотя надо отдать лихнистам должное, роскошь верхушки на публичное обозрение не выпячивалась. А колоссальные вложения в отдельные проекты объяснялись их общественной значимостью, предназначением для народного пользования и другими сказками, исключающими личную выгоду. Народу ведь не столь важно, что он живёт плохо, главное — чтобы всем остальным тоже было нехорошо. Тогда ощущения социальной несправедливости не возникает, все покорно следуют всему, что им говорят.

Само собой, какие-то неприятные слухи о руководстве неизбежно просачивались, но репрессии и пропаганда быстро улаживали досадные непонятки. Монополия на насилие и средства массовой дезинформации могут веками поддерживать выгодную власть имущим иллюзию равенства. Вкупе с минимальным достатком широких слоёв населения, это всё что нужно для устойчивости подобного лихнизму режима.