Страница 9 из 47
8
МИЛА
Я с трудом переставляла одну ногу перед другой. Эмоции вырывали из меня каждую унцию силы, стирали ее в пыль. Елена вышла передо мной, и я последовала за ней, молясь, чтобы не сломаться, по крайней мере, пока не останусь одна.
— Держи. — Елена встала в стороне и указала на дверь. Я бросилась внутрь, пока не стало слишком поздно, пока стены не рухнули, и я не потеряла себя в обломках. Щелчок двери стал сигналом к тому, чтобы отпустить себя. Пусть трещины разойдутся, пусть я рассыплюсь на осколки.
Хватило одного вздоха, одного мгновения, чтобы слезы целой жизни хлынули в мою душу и полились из тела, как река скорби. Все вокруг стало серым, чернота мира ослепила меня. Кроме крови. Крови Брэда. Я все еще могла отчетливо видеть, как она просачивается на ковер, его тело больше не нуждалось в ней. Сэйнт даже не моргнул. Он не обратил на труп Брэда ни малейшего внимания. Он просто вытер мазки крови, забрызгавшие мое лицо, со щек, как будто она была способна испортить меня.
Я повернулась и упала, медленно сползая по двери, плача так сильно, что стало больно. Каждая слезинка резала мне щеку, боль была невыносимой.
Святой похитил меня. Он забрал меня против моей воли. Угрожал мне. А потом прикоснулся ко мне. Так, как он не имел права делать, так, как моему телу не должно было нравиться. Но ему нравилось. Оно хотело. В тот момент, когда он просунул руку в мое платье, моя сердцевина сжалась, и вся моя сущность захотела большего. Мое тело хотело большего. Как такое вообще возможно? Этот мужчина был дьяволом, воплощением зла и даже не пытался притвориться, что это не так. В ту секунду, когда я поняла, что происходит, словно щелкнул выключатель, и тот единственный момент желания превратился в яростный всплеск, тошнотворное чувство, которого я никогда раньше не испытывала.
Меня тошнило от него. Меня тошнило от этого мистера Сэйнта, гребанного Святого. Его прикосновения были ядом, а слова ложью, манипулятивным обманом и извращенными истинами. Я пробыла в его присутствии всего несколько часов, но мне казалось, что он заражал меня всю жизнь. Как будто он был вбит в мои кости.
— Мила, ты в порядке? — Елена постучала в дверь, и я вытерла щеки, как будто можно было стереть все следы слез.
— Я притворюсь, что это вопрос с подвохом. — Сарказм был единственным оружием, за которым я могла спрятать свой страх.
— Это долгий полет. У меня есть что-то более удобное для тебя. Я просто оставлю это за дверью.
Я выпрямила ноги перед собой и уставилась на черные туфли на высоком каблуке.
— Почему ты так добра ко мне?
Ответа не последовало, и я подумала, что она ушла. Но тут я услышала ее мягкий голос.
— Потому что, независимо от причин, по которым ты здесь, ты не просила ни о чем таком.
— Почему он так со мной поступает?
— Просто так должно быть.
Я посмотрела на пол рядом с собой.
— Он собирается причинить мне боль… не так ли?
Наступила тишина, но она все еще была рядом. Я видела ее тень из-под двери. Но затем ее тень исчезла, так и не ответив. Она, как и я, знала, что Святой причинит мне боль, и у меня были все основания бояться его, желая держаться от него как можно дальше.
Поднявшись с пола, я отперла дверь и обнаружила на полу аккуратно сложенные черные леггинсы и белую рубашку. Груда простой одежды, которую она оставила для меня, стоила, наверное, больше, чем весь мой гардероб в той убогой квартирке, которую я делила с соседкой по комнате. Я бы больше надеялась, что по мне будут скучать, если бы моя соседка не сидела на кокаине половину времени. Мое отсутствие она и не заметит. Я даже не была уверена, что она знает о том, что я живу там половину времени.
Я вздохнула и собрала одежду, прежде чем закрыть дверь. Ванная комната, как и все остальные помещения частного самолета Святого, была воплощением идеальной архитектуры и дизайна. Коричневые мраморные столешницы дополняли кафельный пол. Стеклянная дверь душевой кабины была прозрачной, а внутри всю стену занимало большое зеркало. Мое внимание привлекли два золотых кольца, и я подошла ближе. Они были похожи на кольца для полотенец, но что могут делать кольца для полотенец внутри душевой? Я подошла к стеклянной двери, так как золотые кольца возбудили мое любопытство. Прикрепленные к стене, они не давали понять своего предназначения.
Я огляделась вокруг, ища что-нибудь еще, что казалось бы неуместным. Но все остальное выглядело как обычная сантехника.
Шкафчик под раковиной так и просился, чтобы в него заглянули. Наверное, мне следовало бы получше разобраться, что к чему, но, учитывая обстоятельства, я решила, что не могу вляпаться в еще большее дерьмо, чем уже вляпалась.
Я взглянула на дверь ванной, зная, что она не заперта, но любопытство взяло верх, и я присела перед шкафом. Круглая латунная ручка была гладкой на ощупь, а щелчок защелки заставил меня тяжело сглотнуть, когда я открыла дверцу шкафа.
Внутри стояли флаконы с шампунем, гелем для душа, зубной пастой, а также широкий ассортимент лосьонов после бритья и крема для бритья — разумеется, все дорогие марки. Поджав губы, я потянулась внутрь и переставила бутылочки, чтобы посмотреть, что там еще есть. Пальцы наткнулись на что-то грубое, похожее на веревку, и я приостановилась, заглядывая глубже. С неохотой и внезапным всплеском расшатанных нервов я подняла ее и взяла в руку черную плетеную веревку.
— Что за черт? — Пробормотала я и снова заглянула в шкаф. В дальнем углу я обнаружила золотую бутылочку и, взяв ее в руки, прочитал этикетку на лицевой стороне. "Жидкое золото". Что это за жидкое золото?
— Тебя никто не учил не совать нос не в свои дела?
Сердце едва не выскочило из горла, и я вскочила на ноги, все еще сжимая в одной руке веревку, но выронив бутылку. Она покатилась по кафельному полу, пока не остановилась прямо перед его дорогими туфлями из итальянской кожи.
Сэйнт нахмурил брови, поднял бутылку и провел большим пальцем по этикетке, после чего перевел взгляд на меня.
— Ты знаешь, что это такое?
Я настороженно посмотрела на него.
— А должна?
— Я приму это как "нет".
Он сделал расчетливый шаг вперед, сокращая расстояние между нами. Из-за его присутствия огромное пространство вокруг нас казалось намного меньше, чем раньше, и мое сердце было на грани того, чтобы взорваться в груди. Святой поднял бутылку, и вены на его руках вздулись от силы, которая пульсировала в его теле. — Это предназначено для того, чтобы сделать трах намного более… приятным.
Это слово сорвалось с его языка, как жидкий соблазн, извращенное искушение капало с его губ. Я с трудом сглотнула и сделала шаг назад, пока он продолжал приближаться, а голубые глаза держали меня в плену.
— Тебя когда-нибудь раньше трахали, Мила?
Сделав еще один шаг, я почувствовала, как столешница впивается мне в спину, и ухватилась за край.
— Это не твое дело.
В его глазах мелькнуло что-то первобытное. Угроза. И я поняла, что охота только началась.
— Ответь на мой вопрос.
Смертоносная пульсация затаилась под поверхностью, и я задалась вопросом, что за больные, извращенные удовольствия ему нравятся, и какую женщину он предпочитает в своей постели.
Я подняла подбородок, чтобы продолжать смотреть ему в глаза, пока он возвышался надо мной. Давя. Преследуя меня.
— У меня уже был секс.
— Я не об этом спрашивал.
У меня перехватило дыхание, когда он наклонился ко мне, положив руки на столешницу позади меня, обнимая меня, зажав между своими руками, и между нами не было ничего, кроме дыхания.
— Я спросил, трахали ли тебя раньше?
— А есть разница?
Он усмехнулся.
— Со мной — да. — Низкий барабанный звук его голоса был пронизан грязными фантазиями и порочными желаниями, и я была ошеломлена вспышкой нездорового вожделения, поразившего меня.