Страница 24 из 59
— Мы должны пойти немного дальше, чтобы не отставать, — тихо говорит Левин. — Но я не хочу, чтобы ты была более уязвима, чем это необходимо, поэтому мы сделаем это так.
Он поворачивает меня так, что я оказываюсь у него на коленях, шифон задрапирован спереди и сзади, так что мои ноги обнажены, а открытая часть платья, открывающая мою спину, обнажена, но ничего больше. Моя грудь и самые интимные места скрыты, но, когда я смотрю на него, я понимаю, что это также сделало меня гораздо более уязвимой в других отношениях.
Я сижу на коленях прямо над ним и чувствую дуновение воздуха по обнаженной плоти между моих бедер. Я с ужасом осознаю, насколько я мокрая, и еще больше понимаю, что если я буду слишком много двигаться, если я буду касаться его, он в конце концов тоже это узнает.
Он не прикоснется ко мне там. Если только не будет вынужден. Это слишком далеко. Так что просто не садись прямо на него, не устраивай беспорядка, и он никогда не узнает.
Руки Левина медленно поглаживают мои бока. Он отставляет свой бокал с текилой, и я чувствую дрожь, когда его руки снова скользят по моей груди, на этот раз поверх шифона. Я никогда не представляла, что просто играть с моей грудью может быть так приятно. Он больше нигде ко мне не прикасался, и все мое тело раскраснелось и напряглось. У меня пульсирует между ног, там влажно и горячо, и я хочу большего. Я не могу притворяться, что я этого не делаю, хотя и не понимаю, как я могу, здесь, вот так, с человеком, который притворяется, что делает это, чтобы вытащить нас обоих отсюда живыми.
Я понимаю, когда он убирает шифон большими пальцами между моими грудями, раздвигая его в обе стороны, так что я медленно обнажаюсь перед ним, и никто больше не видит, что он делает. Когда я вот так сижу у него на коленях, никто из других гостей не может точно знать, как далеко мы зашли. Вряд ли можно было ожидать, что он так бесцеремонно лишит меня очень дорогой девственности, но, похоже, по крайней мере, он забавляется этой идеей. Наслаждается мной, как он и ожидал.
Все эти мысли вылетают у меня из головы, когда Левин опускает рот к моему соску.
Я хватаюсь за его плечи, задыхаясь. Его язык скользит по затвердевшей плоти, посылая по мне реку жидкого тепла. Прежде чем я успеваю остановить себя, я чувствую, как выгибается моя спина, и опускаюсь плотно к нему на колени, прежде чем я успеваю вспомнить о своей решимости и о том, что именно он узнает, когда я встану.
Жесткая, гладкая ткань его костюмных брюк касается чувствительной, набухшей плоти между моими бедрами. Хуже того, я чувствую, как твердый выступ его члена прижимается к моей обнаженной киске, и это кажется еще более похотливым из-за того, что он полностью, совсем одет, а я едва ли. Между моей обнаженной плотью и его обнаженным членом только его брюки, и у меня возникает внезапная, головокружительная мысль, что лучше бы их не было.
Все мое тело словно пульсирует от желания. Я чувствую, как он вздрагивает, когда я опускаюсь к нему на колени, его руки сжимаются у меня по бокам. На одну короткую секунду его рот сжимается вокруг моего соска, посасывая, когда его зубы задевают его, и мой рот приоткрывается от стона, более громкого, чем раньше.
— Черт, — выдыхает Левин у моей кожи, и в этот момент я понимаю, что все добралось и до него. Он отстраняется, возвращая шифон на место, его рука опускается на мое бедро и скользит вверх, когда я чувствую, как вздымается его грудь. Я знаю, что он изо всех сил пытается вернуть себе контроль, и у меня возникает дикое, совершенно неуместное желание надавить, заставить его забыть об этом так, как я себя сейчас чувствую.
Я хочу больше того странного удовольствия, которое захлестывает меня изнутри. Я хочу узнать, что будет дальше, потому что мои руки на моей груди, моей коже и между ног никогда не ощущались так. Я хочу растереться у него на коленях, тереться клитором о его прикрытый член, пока не кончу у него на коленях, или умолять, чтобы его пальцы взяли меня туда вместо этого.
Испытывая головокружение, я поворачиваю голову, оглядывая комнату. Большинство мужчин получают удовольствие вместо того, чтобы дарить его, но один мужчина уложил свою девушку на спину на одном из диванов, его голова спрятана между ее бедер, когда он держит ее раскрытой, а другая его рука лихорадочно двигается у него между ног, когда он дрочит себе, опускаясь на нее. Рядом с ними другой мужчина перегнул блондинку через подлокотник дивана, яростно трахая ее сзади. Я вижу ревность на ее лице, когда она смотрит на девушку перед собой, доведенную до кричащей кульминации языком мужчины на ее клиторе.
Левин мог бы это сделать. Он мог бы заставить меня вот так кончить. На что это было бы похоже? Я даже представить себе не могу, какое это должно быть удовольствие. Я чувствую, как у меня все трепещет при этой мысли, новая волна возбуждения прокатывается по мне, и я с ужасом понимаю, что я еще более влажная, чем раньше, что я, должно быть, пропитываю его. Я понятия не имею, чувствует он это или нет. Его рука лежит на верхней части моего бедра, проскальзывая под шифон, совсем рядом с тем местом, где я этого хочу. Но он не продвигается дальше, и я знаю, что это уловка, чтобы сделать вид, будто он прикасается ко мне более интимно, хотя на самом деле это не так.
Что, если он попросит меня что-нибудь с ним сделать? Дотронуться до его члена или… или прикоснуться к нему губами…
Эта мысль не так ужасна, как должна быть. Я чувствую новый прилив желания при мысли о том, как Левин берет мою руку и прижимает ее к себе, обхватывая мои пальцы вокруг него. Как бы выглядело его лицо? Какие звуки он бы издавал? Кончил бы мне он на руку? Или в рот?
Есть так много вещей, о которых я знаю из своих книг, в том смутном виде, в каком мне удалось их представить, и все это я никогда не испытывала в реальности. Все в этой ночи более дико, чем я могла ожидать, и это похоже на сумасшедший дом, как будто я медленно схожу с ума. Я прошла путь от того, что меня никогда даже не целовали, до того, что я вижу самые непристойные, порнографические проявления сексуальности прямо перед собой, и я не знаю, как ко всему этому относиться.
Я не знаю, как относиться к тому, что я чувствую сейчас.
Позади меня раздается другой голос, более грубый, и я вздрагиваю на коленях Левина, мой желудок скручивается от вопроса, который он задает.
— Что ж, ты неплохо проводишь с ней время, не так ли? Собираешься лишить нас всех возможности наблюдать, как ты лишаешь ее девственности, за которую так дорого заплатил?
Это голос Диего позади меня, и я закрываю глаза, чувствуя, как все возбуждение покидает меня в одно мгновение.
Возможно, я не в такой безопасности, как думала.
12
ЛЕВИН
Я, блядь, схожу с ума. Нигде, ни при каком планировании, которое мы проводили, я не ожидал, что это будет так чертовски сложно. Я ожидал, что они оденут ее во что-нибудь возбуждающее. Я сказал себе, что все будет в порядке. Я уже не тот молодой человек, каким был когда-то, и я, блядь, не девственник. Я должен уметь контролировать себя, когда сталкиваюсь с женщиной в неброской одежде, какой бы красивой она ни была.
Платье, в которое они ее нарядили, делало ее похожей на принцессу в первую брачную ночь. Роскошное, элегантное и непристойно сексуальное одновременно, скрывающее и обнажающее ровно настолько, чтобы свести мужчину с ума от желания снять его и увидеть, на что именно намекают под ним. Я почувствовал такой прилив вожделения, какого не испытывал уже долгое время, когда увидел ее, и мне стало стыдно, совсем как тогда, во дворе.
Я здесь не для того, чтобы хотеть ее. Я здесь, чтобы защитить ее.
Вспомни, что случилось, когда ты в последний раз позволил себе возжелать женщину, которую должен был защищать, сказал я себе, и этот вездесущий голос в моей голове безжалостно вторгся, напоминая мне о прошлых неудачах. Это охладило мою страсть настолько, что я предупредил ее, что вечеринка будет не такой, как она ожидала.