Тень Великого Древа

Эрвин встает на ноги. Мышцы ноют, но повинуется. Боли становятся чем-то малозначимым. Теперь он воспринимает свое тело как нечто постороннее, легко отделимое – изношенное платье, которое пора сменить…

Маленький лагерь давно проснулся, лидцы готовят завтрак, Иона варит чай на камне, раскаленном Перстом.

- С днем Сошествия, братик…

Она пугается, заметив странное выражение на его лице. Эрвин шутит, чтобы успокоить сестру, но выходит двусмысленно:

- Как думаешь, кто из нас главный герой, а кто помощник?

- О чем ты?..

- Мать говорит: чтобы зрители расчувствовались, помощник главного героя должен погибнуть в кульминации пьесы.

Иона отмахивается:

- А, не волнуйся, для этой цели у нас есть Лид и Обри.

- Эй, миледи, вас не смущает, что мы рядом?!

Сестра дает Эрвину кружку. Горячий чай чудесно хорош!

И все вокруг удивительно радует глаз: расшитые узором овчинные тулупы на лидцах, точеный аристократичный профиль капитана, пышная коса торговки орджем, смешные ослики с мохнатыми ушами… А вокруг – великолепные горы, искусство богов, воплощенное в камне. Он было привык к ним, почти перестал замечать. Теперь увидел словно впервые…

Тот самый миг!

Только наоборот.

Эрвин встряхнулся, смел неуместную меланхолию. Сказал громко, обращаясь ко всем:

- Господа, поздравляю вас с днем Сошествия! Праматери и Праотцы улыбаются нам в этот светлый праздник и шлют чудесный дар. Меня посетило озарение в виде нового плана битвы.

Все взгляды устремились на него: аж целых десять человек, в том числе две дамы. Войско великого герцога.

- За этой скалой, - Эрвин указал на ближайший утес, - дорога из Лида в Первую Зиму. Ее занимает двадцатитысячная армия противника. Головные отряды в данный момент входят в долину и начинают атаку, но большая часть еще остается на дороге. Итак, вот мой план…

Он выдержал театральную паузу.

- Мы обрушимся на них, как орлы, опрокинем и обратим в бегство.

- Миледи и милорды, прошу занимать места! Представление вот-вот начнется!

Хотя было еще довольно рано, трапезная Майнского замка гудела, переполненная людом. Церемониймейстеры рассаживали гостей согласно рангам и титулам:

- Ваше величество Франциск-Илиан, прошу сюда, в середину. Ваша милость граф, Первый из Пяти ждет вас подле себя. Господа министры, занимайте стол по правую руку от владыки. Милорд генерал, вам с супругой отведен прекрасный наблюдательный пункт на фланге…

Столы были расставлены полукругом, и люди садились лишь по внешнему их краю, так что образовалось нечто вроде амфитеатра. Там, где полагалось быть сцене, разместились в трех креслах владыка Адриан, леди Магда Лабелин и бывший вождь Юхан Рейс. Последний спал, уронив голову на грудь. На столике перед ними красовалась Птаха без Плоти.

Был подан завтрак, но, конечно, никто не прикоснулся к еде без позволения владыки, а тот ожидал, пока соберутся все зрители. Менсон и Карен вошли в числе последних. Шут злился на жену: мало того, что проспала, так еще и не могла поднять голову с подушки. Тоска у нее, понимаешь! Праздник сегодня, вот и радуйся! Чтобы супруга испытала радость, по пути к столу он прицельно наступил ей на ногу.

- Ай!..

- Лорд и леди Арден, прошу присесть вот сюда…

Церемониймейстер попытался запихнуть их на дальний край, но вмешался Франциск-Илиан:

- Нет, нет, я буду глубоко несчастен, если друзья не окажутся рядом!

Он подвинул соседей и усадил шута с женой прямо возле себя. Пожал руку Менсону, отвесил Карен весьма лестный комплимент. Шут буркнул:

- Соня она, а не вот это вот, что ты сказал.

Наконец, все заняли места, и Адриан подал знак. Заиграла торжественная музыка, распахнулись двери, нарядные лакеи внесли горячее вино. Воздух наполнил приятнейший запах цедры и корицы – вечный спутник дня Сошествия. Бархатным голосом владыка произнес:

- Король и королева, милорды и миледи, судари и сударыни, для меня великая радость – приветствовать вас в этот светлый день! Все мы знаем: Сошествие – праздник чудес. Праотцы и Праматери хотят, чтобы мы никогда не теряли веры в счастье, не боялись мечтать и идти к заветной цели. Потому в день Сошествия сбываются самые невероятные мечты и творятся диковинные чудеса. За веру в чудо – поднимем бокалы!

- Уррра владыке! – крикнул шут, опережая радостный хор.

Зазвучали поздравления, зазвенел хрусталь.

- Пьянство с самого утра, - проворчала Карен. Менсон парировал:

- При такой жене, не грех и утром выпить.

Адриан махнул рукой. К нему подскочил жало криболы в черном платье, сел возле Юхана Рейса, поднес какой-то порошок к носу шавана. А владыка тем временем продолжил речь:

- К нынешнему празднику, господа, я подготовил вам подарок. Благодаря щедрости моего друга Франциск-Илиана и великой милости богов, я обрел счастье говорить с одним из древнейших Предметов: Птахой без Плоти. Как вы знаете, Птаха принадлежала самой Елене-Путешественнице и позволяла смотреть вдаль на любое расстояние, сквозь всевозможные преграды. Ныне мы с вами повторим чудо Праматери Елены!

- Слава владыке! Слава Елене! – раздались голоса.

Еленовка Карен скромно опустила глаза. Франциск-Илиан поцеловал ей руку, шут погрозил пророку кулаком.

- В ста пятидесяти милях от нас лежит долина Первой Зимы, - сказал Адриан. – Этим утром в ней начнется битва: граф Виттор Шейланд, именующий себя Избранным, атакует ориджинские батальоны. Хотя исход довольно предсказуем, сражение обещает быть величественным и драматичным. Мы с вами сможем наблюдать за ним!

Он что-то шепнул жалу криболы, а тот – Юхану Рейсу. Шаван еще не проснулся до конца, однако немедленно исполнил команду. Смуглая рука легла на голову Птахи, с губ Юхана слетело несколько слов. Придворные затаили дыхание: Священный Предмет ожил. Над клювом Птахи взлетел маленький голубой огонек, поднялся к потолку, повисел немного, словно выбирая направление. Затем ринулся к северной стене – и пробил в ней дыру!

Круглая брешь от пола до потолка распахнулась в каменной кладке. Люди закричали, кто-то вскочил из-за стола, кто-то выронил бокал. Владыка Адриан, сидящий прямо у дыры, не выказал никакой тревоги.

- Милая, будь добра, прикоснись к стене и докажи людям, что она невредима.

Магда Лабелин осторожно протянула руку, сунула палец в дыру – но наткнулась на камень. Провела туда и сюда, нащупала швы и шероховатости. Стена никуда не делась, но стала прозрачной. Сквозь нее наблюдались горы. Они проносились мимо: возникали, росли, пропадали из виду. Казалось, придворные глядят в окно быстро едущего вагона. Не просто едущего – летящего! Невысокие скалы проскальзывали прямо под окном, можно было видеть снег и лед на вершинах. Возникали и исчезали хутора, мелькнул городок и крепость феодала.

- Ешьте, господа! – попросил Адриан. – Наше представление продлится весь день, оно не должно оставить вас голодными.

Но все были слишком зачарованы зрелищем, чтобы вспомнить о тарелках. Огонек перемахнул горную гряду, открыл взгляду дивно красивый ледник с озерцом посередине. Промчал над снежным склоном, по которому – прямо сейчас! – сходила лавина. На миг поравнялся с грозным валом снега и льда, потом унесся дальше, оставив лавину за кормой. Взлетел к перевалу, юркнул мимо сторожевой башни – ориджинский флаг мелькнул прямо у окна… И затем, в один головокружительный миг, перед глазами распахнулась долина.

- Аххх! – вздох вырвался сразу у многих.

Искристая белизна снегов, прекрасная чаша долины, окруженная скалами, точно латными часовыми. Зеркало озеро под тонким свежим льдом, горделивая громада замка… Красота зрелища ошеломила людей. А потом, привыкнув и присмотревшись, они поняли: картина эта отнюдь не безмятежна.

На стенах и башнях не осталось свободного места: всюду громоздились требушеты и катапульты, горами лежали ядра, расчеты замерли в ожидании. У подножья замка, в предпольях, стояли готовые к бою солдаты. Реяли флаги, блестели щиты, полыхал багрянец на двуцветных плащах. А долина перед озером была расчерчена ледяными стенками – вроде зимних крепостей, что строят дети под новый год, только в сотню раз больше. Стенок этих насчитывались многие дюжины, за каждой скрывались солдаты. Лучники натягивали тетивы, втыкали стрелы в снег; наводчики занимали места на ледяных уступах.