Страница 4 из 68
Хоть Тихон и осуждал такое отношение к науке, сам он дважды был вынужден участвовать в состязаниях. Первый раз из-за уязвлённого самолюбия, а второй раз из-за денег. Обидно, но победить ему удалось только во второй раз. В первый пришлось признать ошибку в своих расчётах. Но после блистательной победы над именитым Добромыслом, про поражение Тихона никто и не вспоминал.
- Всё правильно, Рада. Ладно, на сегодня всё. Не забудьте позаниматься самостоятельно, - сказал Геометр, закончив проверять решение дочки купца. Дети встали из-за стола и поклонились. Геометр проделал то же самое, мельком обратив внимание на роскошный красный ковёр, которым был устлан глиняный пол. Ни у кого в Мракгороде он не видел ковров, тем более таких дорогих. В который раз Геометр поразился богатству своего наниматели и задался вопросом, сколько же денег он зарабатывает. Как раз в этот момент в комнату вошёл сам Боян Венцеславович. Одетый в роскошный пестрый халат, под которым скрывались дорогие мешковатые коричневые штаны подвязанные чёрным кожаным ремнём, он держался с достоинством и даже высокомерно: овальный толстый нос всё время задран вверх, в глубоких черных зрачках, окруженных тоненьким коричневым ореолом, читалось презрение, высокий рост, мощный торс и толстые руки с огромными мясистыми пальцами давали понять, что человек в состоянии постоять за себя и создан быть первым. Тихону он никогда не нравился. Впрочем, купец не позволял себе грубости и резкого слова в адрес учителя своих детей, делал вид, что уважает его.
- Ну как у них дела сегодня? – спросил на удивление мягким и сильно контрастировавшим с его внешностью голосом Боян.
- Продвигаемся вперёд, - уклончиво ответил Геометр.
- Понимаю, - кивнул купец, осторожно посмотрев в сторону сына. Он знал, что мальчишка плохо справляется с наукой.
Тихон заметил это и закрыл глаза, давая понять, что Боян всё правильно понял.
- А вы как, стараетесь? – обратился он к детям.
- Очень, - неуверенно пробормотал мальчик.
- У нас самый лучший учитель, - с улыбкой сказала Рада.
Тихон улыбнулся. Он явно нравился девочке и не мог скрывать, что это льстит ему.
- Если позволишь, Тихон, хотел бы поговорить с тобой наедине, - обратился купец к Геометру.
- Да, конечно. Занимайтесь своими делами, ребятки, я ещё зайду с вами попрощаться, - сказал он детям.
Купец увёл его в роскошно обставленную столовую: стены из камня увешаны коврами и чучелами каких-то неведомых животных. Тихон никогда не покидал пределы верхнего мира, а потому о зверях, обитавших в подземельях, знал только понаслышке. Всякий раз, когда он видел чучела таких крупных созданий, которые, поговаривали, и на людей нападают, испытывал вяжущее чувство страха. Одна мысль о том, что подобные твари, способные перегрызть тебя своими огромными клыками, существуют, внушала ему почтенный трепет перед природой.
Помимо чучел присутствовали и живые растения, которые выглядели довольно вялыми: листья пожелтели, стволы изогнулись, но, похоже, они уже приспособились к недостатку света Первопламени и умирать на поверхности не собирались. Очень редкие виды, неизвестно, сколько за них отдал купец.
- Рада делает поразительные успехи, а вот о Святозаре я этого сказать не могу, - начал было Тихон, решив, что отец хотел поговорить о проблемах его сына.
- Я тебя не за этим позвал, - прервал его Боян. – Мне рассказали, будто бы вчера тебя видели в компании Храбра из Кривени. Это правда?
Тихон напрягся. Мятежный отец Аристократа был одной из главных причин того, что сам Храбр стал изгоем даже на поверхности. С ним старались не общаться, не заводить близких отношений, но никогда не задирали. Верховный князь в любой момент мог решить, что Храбр представляет опасность, а значит все, кто был к нему близок, могли оказаться в немилости. Возможно, именно это напугало купца и он потребует, чтобы Тихон перестал общаться со своим другом. Что же, тогда Боян плохо знает его! Ни за какие деньги (а купец платил очень неплохо), Тихон не продаст своего друга.
- Ты не подумай, - будто бы прочитав его мысли, продолжил купец, - я ничего против не имею. Наоборот, я хотел бы просить тебя, чтобы ты меня с ним познакомил. Его же усыновил князь Белопещерья?
- Да, вы правы, - ответил Геометр, всё ещё не понимая намерений купца.
- Как правило, у меня надежные источники, - улыбнулся купец. – Так ты сможешь меня с ним свести?
- Я несколько растерян, - промямлил Геометр, всё ещё не понимая, зачем это нужно купцу. – Я, конечно, могу вас ему представить, но…
- А о большем я и не прошу, - купец улыбнулся ещё шире. – Ладно, ступай, поговорим об этом в следующий раз.
Накинув толстый армяк, Геометр попрощался с хозяином дома и детьми, обмотал шею и рот шарфом, надел на голову теплую шапку, спрятал руки в варежки, снова попрощался, не желая расставаться с теплом купеческого дома, открыл тяжёлую железную дверь и вышел на улицу. Как и почти все дома города, дом купца представлял полуземлянку, за дверьми которой располагалась каменная лестница, ведущая вверх к городским дорожкам. Дома на поверхности строили только близ горы, бедняки зачастую просто наваливали большое количество земли и вырывали ямы, кое-как обрабатывали стены и сооружали печку, дома богатых делали из камня, тратили на утепление фантастическое количество глины. Стоило такое строение огромных денег.
Геометр не слишком боялся холода, но путешествия по городу, погружённому в вечную и почти абсолютную тьму, сопровождавшиеся завываниями гуляющего между городских крыш ветра, редкими вспышками далёких молний, снегом или мелким дождём, заставляли его ёжиться и зябнуть даже до того, как он начинал подъём по ступенькам вверх.
Вот и сейчас, прежде чем подняться, Геометр затянул ремень потуже, закутал лицо, натянул шапку до ушей, и, с едва выглядывающими из-под толстого слоя одежды глазами, отправился в путь. Кривые дорожки петляли, водя его из стороны в сторону, от одного дома к другому по заранее заданной траектории. Высокие ограждения, защищавшие прохожих от ветра, делали путь до жути однообразным. При строительстве на поверхности принцип экономии материалов возводился в абсолют, удобство самих жителей никого не интересовало. Поэтому дорога была одна, ни сократить, ни свернуть куда-то было нельзя, оставалось двигаться в выбранном архитекторами направлении.
Вот, наконец, очередной поворот и Геометр, уже чувствуя, как дрожат его кости, оказался перед входом в громадную, поражающую воображение церковь Первопламени.
Здание казалось продолжением горы, возвышающейся надо всем городом. Церковь прилегала вплотную к каменистой породе, лишь треугольник крыши выделялся горящими в окнах свечами на фоне серой безликой массы. Фасад здания растянулся на несколько сотен метров. Мрачные серые своды возвышались над головами создавая видимость пребывания в подземном мире. Со стороны даже не верилось, что ряды колонн и на вид хрупкие стены были способны удержать невероятную тяжесть нескольких ярусов и крыши церкви. Всякий раз оказываясь на площади, Геометр на мгновение забывал о морозе, царившей вокруг тьме, промозглом дожде, сильном ветре. Он замирал и любовался тем, как всполохи факелов, горевших вокруг церкви, очерчивают геометрически строгими тенями контуры здания.
Опомнившись, Геометр поежился и быстрым шагом направился ко входу в церковь. Оказавшись внутри, он увидел святого отца Градимира, который внимательно читал какой-то пергамент. Геометр подошёл к нему, поздоровался. Отец кивнул, попросил немного подождать.
Взгляд Геометра упал на располагавшуюся слева от входа анфиладу комнат, которая вела к святилищу. Группа мужчин и женщин в красных балахонах с капюшонами безмолвно шествовала по ней, постепенно растворяясь во тьме переходов. Как только последний из алых вошёл внутрь, тяжелые двери захлопнулись, скрыв от посторонних взоров содержание церковного таинства.
Геометр знал, что ордену алых дозволено вести богослужения в храме на поверхности, но раньше он не видел такого количества культистов.