Страница 3 из 68
- Как тебя зовут? - Геометр, между тем, пытался разговорить мальчишку, которого ему почему-то стало жаль. Наверное, увидел в нём себя.
Студент замялся, полушёпотом произнёс:
- Молчан.
- Мне бы подошло это имя, но тебе оно подходит даже большее, - на лице Геометра появилась широкая улыбка. Видеть его таким радостным было непривычно, настолько, что даже Аристократ невольно заулыбался. Но заметив, как студент подносит ещё один кусочек еды, зажав его между большим и указательным пальцем, он снова стал мрачным.
- Я Тихон, но друзья обычно зовут меня Геометр. Это Мечтатель, а твоего спасителя кличут Аристократом, но сегодня он не в духе, поэтому обращайся к нему только по имени: Храбр. Обязательно с должной почтительностью, тогда он, может быть, даже смягчится по отношению к тебе, - Геометр с укоризной посмотрел в сторону Аристократа.
Тут замычал опьяневший Мечтатель:
- Достопочтенный Геометр назвал имена всех, кроме моего собственного. А о происхождении наших прозвищ ничего не поведал. Никакущий из тебя рассказчик, давай лучше я.
Мальчик развеселился, но всё так же продолжал есть двумя пальцами. Аристократ понял - нужно было действовать, пока эти двое не разболтали всего. Раздвинув посуду и бутылку, он наклонился к мальчику и что-то прошёптал на ухо. Молчан побледнел, выслушав его, бросил недоеденный кусок обратно в тарелку, встал с лавки и быстро пошёл к выходу из корчмы.
- Что ты ему сказал? Бедолага и так перепугался, - с осуждением спросил Геометр.
- Твоя доброта тебя когда-нибудь погубит, Тихон. Попомни мои слова, - раздражённо заявил Аристократ. - А моя выходка может погубить меня, если она разболтает всё своим мордоворотам.
- Выходка разболтает? - буркнул Мечтатель.
Оглядевшись по сторонам и убедившись, что пристально наблюдавшая за лже-Молчаном парочка уже ушла, а к разговору за их столом никто не прислушивался, Аристократ выдал:
- Княжна.
Геометр напрягся, а пьяный Мечтатель, плохо контролировавший свои связки, удивленно выкрикнул
- Какая ещё... - но был остановлен на полуслове точным попаданием в лоб столового прибора. Швырнул его Геометр, который сразу понял, о чём говорит Аристократ.
- Ты сразу догадался? - спросил мигом побледневший Геометр.
- Заподозрил неладное сразу, был абсолютно уверен, когда увидел, как она ест. Так учат вести себя за столом только великих княжичей. А сыновей у нашего князя нет.
Геометр кивнул, задумался.
- Нам, пожалуй, лучше уйти. Тем более, когда Богдан такой.
Аристократ кивнул.
- Его в первую очередь увести нужно, завтра встретимся у него, переговорим.
Геометр кивнул, схватил свои вещи, они синхронно встали из-за стола, взяли не желавшего уходить Мечтателя под руки и, под его нестройное бормотание, поволокли перебравшего товарища к выходу.
2
Геометр внимательно просмотрел решение своего бесталанного ученика, отметил, что несмотря на все его старания мальчишка не научился решать лучше. Сестра мальчугана, напротив, росла прямо на глазах, осваивая основы трудов Богши Землемера: она с легкостью доказывала теорему о равенстве квадратов коротких сторон прямоугольного треугольника квадрату длинной стороны, находила площади плоских фигур и приступала к вычислению объемов тел. Таким успехам даже Геометр мог позавидовать.
"С другой стороны, - подумал он, проводя рукой по поверхности исписанного мальчишкой листа настоящей бумаги, изготовленной из древесной коры, - у моей мамы не было столько денег. Я почти не видел книг в детстве, а писать научился только когда стал помогать отцам церкви Первопламени".
- Святозар, тебе нужно больше заниматься. Ты никак не справишься с доказательством теоремы Богши, каждый раз рисуешь произвольный треугольник, так нельзя.
Небрежно одетый мальчик запустил руки в карманы своих широких красных штанов, виновато потупил голову. Он и правда старался, но пока у него не получалось.
- Рада, у меня к тебе небольшая просьба. Когда будешь повторять материал, пригласи брата, постарайся растолковать ему разницу между треугольниками. Может быть тебя он поймёт лучше.
Одетая в темное закрытое платье будущая красавица с очень светлыми, почти что белыми волосами, вздернутым носиком и тонкими губами понимающе кивнула. В чём купеческим детям не откажешь, так это в воспитании - они уважали своего учителя.
До сих пор он размышлял о том, почему Боян Венцеславович выбрал именно его. Деньги у отца ребятишек имелись серьёзные, он мог нанять и более именитых учителей, может быть даже профессоров из Высшей Школы, но видимо слава о Геометре, сразившем в публичном математическом состязании самого Добомысла из Позёмок, профессора академии Пригорья, привлекла купца больше опыта.
Отчасти, Геометру это льстило, а отчасти - было неприятно. Тихон очень любил свою науку, считал её чем-то высоким. Геометрию нельзя было измерить деньгами, она позволяла рассудку воспарить над бренным миром, увидеть всё его несовершенство погрузившись в плоские и трехмерные пространства Богши Землемера, идеальные фигуры, безупречные углы. Тихон всегда вспоминал, с каким благоговением он читал сочинения величайшего геометра в истории. Книга «О форме нашего Мира и принципах, заложенных Первопламенем» вдохновила Тихона полностью посвятить свою жизнь математическим наукам. Богша обосновывал, что идеальной формой является не плоскость, как говорили отцы церкви, а сфера. Разбирая аргументы своих оппонентов, Богша убедительно показал: для сферы очень большого радиуса верно утверждение о том, что некоторая окрестность поверхности сферы оказывается неотличима от плоскости. «Поэтому, - продолжал своё рассуждение Богша, - доводы отцов церкви Перпопламени ошибочны. Те наблюдения, что были сделаны на поверхности и из которых следует вывод о том, что наш мир представляет собой бесконечную плоскость, раскинувшуюся во все стороны, не могут опровергнуть соображения геометрического рода, согласно которым тела стремятся принимать такую форму, при которой площадь поверхности оказывается минимальна. Посмотрите на капли, которые падают вниз – их поверхность представляет собой почти идеальную сферу. Так не означает ли это, что и мы находимся на сфере, чей радиус настолько велик, что наблюдения, проведенные в Мра́кгороде, просто не позволяют нам обнаружить сферичность нашего мира?».
Эту цитату Тихон заучил наизусть, поскольку его очаровал образ космоса, заполненного сферическими планетами, совершающими своё беспорядочное движение в пространстве. Это был вызов не только устоявшимся представлениям, но и церкви. Удивительно, что данное сочинение Богши Землемера цензоры не запретили, хотя в нём явно присутствовали еретические мотивы. Ведь если Великая Плоскость – это всего лишь поверхность шара, несущегося сквозь бесконечное пространство, а Первопламя – лишь раскалённый центр этого шара, получается, все церковные догматы ошибочны. Планет великое множество, огонь в их центре не породил мир, а сам стал следствием других, пока ещё неизвестных процессов. Мысли об этом, попытки самому разгадать тайну и подтолкнули Тихона выбрать геометрию своим жизненным призванием. Для него эта наука стала чем-то вроде религии для верующего, хотя и гораздо выше, поскольку позволяла проверить все выводы и сделать однозначное заключение о степени достоверности аксиом, а не слепо верить догматам.
Отсюда и обида: математические состязания привлекали огромное внимание влиятельных людей, поскольку каждый из богачей хотел, чтобы математик назвал в честь своего благодетеля какую-нибудь вновь открытую теорему. В итоге занятиям наукой, глубоким исследованиям и поиску истины об устройстве мира даже университетские профессора предпочитали участие в бессмысленных турнирах, где всеми правдами и неправдами пытались победить, решив какую-то второсортную задачку как можно быстрее, а само решение превратить в занятное зрелище. Тихон знал, что о математиках ходили всевозможные анекдоты: рассказывали самые нелепые истории об их рассеянности, погруженности в свой идеальный мир и пренебрежении к миру реальному, чудаковатости и неприспособленности к повседневной жизни. Эти истории практически никак не соотносились с тем, как себя вели профессора и учителя в повседневной жизни – зачастую это оказывались очень прагматичные и расчётливые люди, не чуждые всевозможных интриг и распускания сплетен. Впрочем, на состязаниях они с удовольствием подыгрывали толпе и изображали из себя именно таких странных, экзальтированных людей, чтобы привлечь внимание публики. Самой скандальной выходкой было участие в состязаниях полуголого профессора. После рассказывали, будто он настолько погрузился в задачу, что забыл одеться и отправился на состязание полуголым. В действительности, однако, задачу профессор решил заблаговременно, а поскольку он знал, что его оппонент довольно слаб и несообразителен, то решил разыграть в день состязания комедию. В итоге расчёт оправдался, и профессора пригласили преподавать в подземную академию.