Страница 43 из 76
Что касается государственных учреждений, то упоминались только три, что характеризует современное положение дел в искусстве. Сама мысль, что музей, не считая Гетти и музеев в Катаре и Абу-Даби, может располагать достаточными средствами для покупки на аукционе культовой картины, казалась невероятной.
Вечером 2 мая 2012 года в 19.42 по восточному времени «Крик» вышел на аукцион как лот номер 20. Под каким номером указывается и продается работа — это тоже психология аукциона. Обычно главный лот помещается между номерами 25 и 30; если лот выходит раньше, это значит, что после него пойдут другие крупные лоты. Расположение лотов должно сохранять интерес участников к торгам на всем протяжении аукциона.
После дорогого лота обычно следуют три или четыре лота с эстимейтом пониже. Подобный ритм привлекает внимание к отдельным лотам и создает ценовой ориентир, в сравнении с которым эстимейты последующих лотов будут казаться оправданными. Если на аукционе выставляется несколько работ одного художника, как было на «Сотби», лучшее идет сначала, чтобы неудачливые претенденты могли попытать счастья позже.
Зал продаж «Сотби» вместил 800 приглашенных, не считая репортеров и тележурналистов со всего мира. Тобиас Майер открыл торг с 40 миллионов долларов, что превышало сумму, по которой когда-либо продавался Мунк.
Майер вытягивал ставку за ставкой у восьми первых участников, трое из них находились в зале (видимо, дилеры по поручению клиентов), и пятеро делали ставки по телефонам. Бен Фрийя из Galleri K в Осло, в зале, и Патти Вонг из азиатского отделения «Сотби», на телефоне, вышли из торгов на сумме 73 миллиона. На 80 миллионах еще оставалось пятеро претендентов.
К 100 миллионам осталось двое телефонных участников, от имени одного ставки делал Чарльз Моффетт, от имени другого — Стефан Коннери, оба они сотрудники «Сотби». Примерно через десять без малого минут торгов аукционист ударом молотка обозначил ставку Моффетта в 107 миллионов. Вместе с премией покупателя сумма составила 119,9 миллиона долларов — столько стоит неплохая яхта. С поправкой на инфляцию «Крик» считается восьмой самой дорогой картиной, когда-либо проданной частным или иным образом. После удара молотка аудитория в зале разразилась аплодисментами. Некоторые сотрудники «Сотби» потом говорили, что эта продажа стала пиком их карьеры.
Позднее выяснилось, что покупателем, действовавшим через Моффетта, был нью-йоркский коллекционер Леон Блэк, ведущий партнер процветающей фирмы Apollo Global Management. 62-летний Блэк стоит на 107-м месте в списке Forbes 400, по оценкам, его капитал составляет 3,5 миллиарда долларов. Он член правления нью-йоркского музея Метрополитен и MoMA, а The Wall Street Journal сообщает, что его коллекция искусства стоит 750 миллионов долларов и включает картины Пикассо, Уильяма Тёрнера, Ван Гога и Рафаэля. В разговорах перед аукционом его имя никогда не упоминалось.
Когда личность покупателя стала известна, он попал на первую полосу The New York Times и затем часто появлялся едва ли не во всех ежедневных газетах и теленовостях. При этом ни одна газета или журнал не сообщает, когда кто-то покупает яхту, личный «Боинг-737» или греческий остров за те же деньги.
Учитывая колоссальную сумму сделки, кажется, что «Сотби» должен был сделать на ней огромную прибыль. Однако, скорее всего, нет, все из-за выгодных условий, которые они предложили Петтеру Ольсену. Чтобы заполучить «Крик», «Сотби», вероятно, добровольно отказался от своей комиссии и отдал половину премии покупателя Ольсену. Кроме того, «Сотби» должен был взять на себя все связанные с аукционом расходы, включая маркетинговые.
Премия покупателя в нью-йоркском отделении «Сотби» составляла 25 процентов от продажной цены до 50 тысяч долларов, 20 процентов от 50 тысяч до 1 миллиона и 12 процентов свыше 1 миллиона (потом ее повысили). Для лота, который ушел по цене «Крика», фактическая премия была лишь чуть выше 12 процентов. Допустим, по примеру большинства специалистов по искусству, что Ольсену отдали половину от 12 процентов. Таким образом, из полной суммы 119,9 миллиона Ольсен должен был получить 113,5 миллиона, а «Сотби» — оставить себе 6,4 миллиона.
Широкая рекламная кампания «Крика», приемы, выезды за рубеж и страховка обошлись бы не менее чем в 5 миллионов долларов. Иными словами, «Сотби» едва отбил расходы. Для сравнения: аукционный дом получил бы примерно ту же прибыль от продажи на 4,5 миллиона долларов без скидок с комиссии и премии покупателя.
Цена продажи, которая позволяла «Сотби» покрыть издержки, составляет около 83,5 миллиона. Ниже этой цены он бы понес убытки на этой консигнации. Если бы «Крик» продался по эстимейту, за 80 миллионов, «Сотби» потерял бы на нем около 200 тысяч долларов. Если бы дом отдал консигнанту более 50 процентов премии покупателя, убытки бы увеличились еще больше. Цена 80 миллионов плюс 75 процентов возвращенной премии означал бы убытки на 3,6 миллиона. Когда аукционный дом предлагает консигнанту такие условия, что даже точка безубыточности выше предварительной цены, — это признак того, что соперничество между двумя конкурентами переходит все разумные рамки.
Ольсен отклонил предложенную «Сотби» гарантию цены. Если бы он согласился на гарантию 80 миллионов, ему пришлось бы заплатить за нее примерно треть от разницы между этой суммой и фактической ценой продажи. Отказ от гарантии сохранил Ольсену (и стоил «Сотби») 9 миллионов долларов, треть разницы между 107 и 80 миллионами.
Когда аукционный дом продает столь престижную работу, как «Крик», это приносит ему новые консигнации и приводит к более высоким ценам на другие лоты благодаря так называемому эффекту ореола. Именно по причине этого ореола в винной карте ресторана есть вино по 250 долларов за бутылку: цена по 40 долларов за бутылку на его фоне кажется более разумной.
«Сотби» действительно привлек новых консигнантов; он выставил на аукцион 72 лота, тогда как на аукционе «Кристи» предыдущим вечером был всего 31. «Сотби» предложил еще пять картин Мунка, которые владелец, по его собственным словам, передал аукционному дому только из-за «Крика». Вероятно, что коллекция покойного финансиста Теда Форстманна тоже оказалась у «Сотби» по той же причине; она принесла 83 миллиона.
В итоге «Сотби» сделал продажи на сумму 330,5 миллиона долларов. Это был самый значительный результат для аукционов импрессионистов и модернистов. Предыдущий рекорд — 286 миллионов — был установлен в 1990 году.
Однако, по-видимому, «Крик» не привел к повышению цен на другие лоты. «Сотби» предложил еще три картины с восьмизначными эстимейтами. Портрет Доры Маар кисти Пикассо (1941) под названием «Женщина, сидящая в кресле» был оценен в сумму свыше 30 миллионов и продан за 29,2 миллиона. «Голова человека» Жоана Миро с эстимейтом 15 миллионов была куплена за 14,8 миллиона. Картина Хаима Сутина «Посыльный из «Максима», оцененная в 15 миллионов, ушла за 9,7 миллиона. Четыре из пяти других работ Мунка дошли до нижней границы эстимейта. Пятая — «Летняя ночь» (Sommernatt) — с эстимейтом от 2,5 до 3,5 миллиона осталась непроданной.
Свою самую главную выгоду «Сотби» получил благодаря шумихе вокруг этой продажи. О предшествующих событиях пресса писала в течение нескольких недель, а о рекордной цене рассказали все крупнейшие СМИ западного мира, причем новость часто шла как главная.
Аукцион работ модернистов и импрессионистов, проходивший в «Кристи» за день до продажи Мунка, представлял гораздо более слабые работы: ничего такого, что могло вызвать такой же ажиотаж, как «Крик». «Кристи» сфокусировал рекламные усилия на акварельном этюде Сезанна к «Игрокам в карты»; он был оценен в сумму от 15 до 20 миллионов и продан за 19,1 миллиона. Торги «Кристи» Кэрол Фогель назвала «анемичными, лишенными высоких ставок, которые и придают этим дорогим вечерним аукционам их очарование». Из 31 лота, предложенного на аукционе «Кристи», 28 были проданы и принесли в целом 130 миллионов долларов.
«Кристи» не пришлось бороться с «Криком» за внимание покупателей, так как, рекламируя свои вечерние аукционы 2012 года, он сделал упор на продаже послевоенного и современного искусства, которая состоялась через шесть дней после его же аукциона модернистов и импрессионистов. Эта стратегия принесла блестящий успех. «Оранжевое, красное, желтое» (Orange, Red, Yellow, 1961), полотно Марка Ротко размером 2,4 × 2 метра, принесло 87 миллионов, побив рекорд художника, установленный на аукционе «Сотби» в 2007 году. Кроме того, картины еще одиннадцати художников, включая Джексона Поллока, Барнетта Ньюмана, Герхарда Рихтера и Ива Кляйна, получили самые высокие ставки в истории мировых аукционов (да, ни один из них не является «современным» в строгом смысле слова, но их относят к послевоенным). Всего аукцион принес 389 миллионов за 56 лотов — самую крупную сумму, которую «Кристи» получал на аукционах послевоенных и современных художников. Торги современного искусства через два дня принесли «Сотби» 267 миллионов.