Страница 3 из 44
Когда я вернулся из Ирака в 2004 году после встреч с Саддамом, многие мои коллеги-аналитики захотели узнать, чему моя команда научилась у него. Некоторые скептики считали, что все это было пустой тратой времени. На самом деле мы многое узнали о том, как Саддам управлял страной и почему он делал некоторые вещи. Мы также узнали много нового о вопросах, которые использовались для оправдания вторжения в Ирак и свержения его режима. Самый важный вопрос - "Нужно ли было отстранять Саддама от власти?" - так и остался незаданным и без ответа. Политики в Белом доме и руководство ЦРУ на седьмом этаже не хотели слышать, что многие причины, побудившие нас пойти на Саддама, были основаны на ложных предпосылках. Я неоднократно пытался написать какую-то версию этой истории для внутреннего пользования ЦРУ, но получал лишь притворный интерес и отказ: "Это не то, чем мы занимаемся".
Ричард Хаасс был директором по планированию политики в Государственном департаменте во время вторжения в Ирак, а затем стал президентом Совета по международным отношениям. В интервью журналисту Джорджу Пэкеру он сказал, что никогда не знал, почему Соединенные Штаты вступили в войну, и охарактеризовал это решение как "нечто, что просто произошло". В своих мемуарах о войне "Война по необходимости, война по выбору" Хаасс описывает три разных этапа конфликта: во-первых, политические дебаты, которые обычно предшествуют боевым действиям; во-вторых, сами боевые действия; и в-третьих, борьбу за различные интерпретации того, чего достигла война и что все это означало. Эта книга представляет собой мой вклад в третью часть анализа Хааса. Большая часть того, о чем говорится на этих страницах, основана на том, что я узнал во время допроса Саддама.
Наконец, есть и сам Саддам Хусейн. Он явно представлял угрозу интересам США в той части мира, которую наше правительство считало жизненно важной. Он взял гордое и очень развитое общество и превратил его в грязь своим неправильным правлением. На поздних этапах своего правления он стал одержим своим местом в истории и почти не занимался внешними делами. Казалось, он хотел компенсировать свое скромное происхождение. Во многих отношениях он был похож на пенсионера, который любит смотреть исторический канал. Он был увлечен историей, но ему не хватало интеллекта, чтобы усвоить ее уроки. Принятие решений по внешней политике все больше переходило в руки сторонников жесткой линии, таких как вице-президент Ирака Таха Ясин Рамадан, заместитель председателя РСС Иззат Ибрагим аль-Дури и бывший министр иностранных дел Тарик Азиз. Рамадан и его окружение, лишенные воображения и боевого духа, неоднократно упускали возможности выйти из международной изоляции Ирака. Саддам все больше и больше заботился о внутренней безопасности и своем досуге. В плену он часто называл себя президентом Ирака, но при этом говорил, что он "писатель". Из-за этого было очень трудно соотнести Саддама последнего времени с его прежней личностью Багдадского мясника.
"Черт возьми, это Саддам!"
----------
13 декабря 2003 года я находился в Ираке уже восемь недель. Днем стояла великолепная погода - около семидесяти-семидесяти пяти градусов, но ночью становилось холодно, и часто шел дождь. Нередко, проснувшись, можно было обнаружить несколько футов стоячей воды возле своего трейлера в "зеленой зоне". В конце концов наши военные охранники положили деревянные доски в качестве мостов на сушу, создав пешеходную дорожку к***********- зданию в комплексе ЦРУ, где мы выполняли секретную работу и где находились наши компьютеры.
Я был аналитиком в багдадском отделении ЦРУ. Моя работа заключалась в том, чтобы помогать офицерам ЦРУ и армейским спецназовцам находить людей для захвата, чтобы мы могли допросить их для получения полезных разведданных. В поисках Саддама самая важная информация поступала от задержанных, которые могли иметь доступ к иракскому лидеру или его помощникам. Это была кропотливая работа, которая требовала поддерживать постоянный контакт с военными и нашими собственными офицерами по расследованию преступлений, выстраивать как можно больше версий и отвечать на вопросы из Вашингтона и от гражданского и военного руководства в Багдаде о нашем прогрессе в поисках особо важной цели № 1, или ОВЦ-1: Саддама Хусейна.
Соединенным Штатам было отказано в доступе в Ирак после войны в Персидском заливе в 1991 году. В 2003 году я верил, что Соединенные Штаты вторглись в Ирак по правильным причинам: чтобы найти и уничтожить ОМУ (оружие массового поражения) и освободить страну от жестокого диктатора. Я верил в угрозу ОМУ. Эксперты в правительстве и научных кругах, обладавшие гораздо большим опытом, чем я, были убеждены, что Саддам либо обладал оружием массового поражения, либо пытался его приобрести, и этот вывод подтверждался всеми данными разведки, которые я видел.
*******
Как обычно, я начинал день с девяти тридцати утра, когда собиралась "ячейка слияния" - группа аналитиков ЦРУ и военных, которые обменивались информацией и просматривали ночной кабельный трафик. Десять-пятнадцать аналитиков уделяли особое внимание сообщениям о том, что Саддам мог быть замечен - мы называли их "встречи с Элвисом" - и обсуждали, где можно найти новые зацепки. Мы также вносили предложения о том, кого следует задержать следующим в рамках продолжающихся усилий по поиску следов Саддама.
Большинство дней мы проводили в здании пристройки****************, где размещались аналитики ЦЕНТКОМа (Центрального командования США, командования, чей театр военных действий включает Ближний Восток). В то утро сотрудники спецназа сообщили нам, что у них есть хорошая наводка на некоторых ключевых телохранителей, которых мы определили как приближенных к Саддаму. Хотя это прозвучало обнадеживающе, оно мало чем отличалось от тысячи других наводок, которые мы преследовали в течение последних нескольких недель.
После заседания ячейки я читал электронную почту и отчеты разведки и отвечал на запросы из Лэнгли о поисках Саддама. Около полудня я вместе с коллегой-аналитиком Рэнди отправился в международный аэропорт Багдада, чтобы отправить домой кое-какие вещи. Аэропорт находился за пределами "зеленой зоны" и был одним из немногих мест, куда аналитики могли отправиться без сопровождения охраны. Здесь были почтовое отделение и пункт выдачи, где можно было купить зубную пасту, бритвы и другие предметы личного пользования.
Дополнительной достопримечательностью был ресторан Burger King. Это было единственное место в Багдаде, где можно было почувствовать вкус дома. После молниеносного успеха вторжения в марте Burger King открыл франшизу в аэропорту, чтобы удовлетворить спрос молодых военнослужащих и женщин, которые готовы были отдать все за "Воппер". В мгновение ока багдадская франшиза стала самым оживленным Burger King в мире.
Как и другие военнослужащие, сотрудники ЦРУ совершали специальные поездки в аэропорт, проходя через цепь самодельных взрывных устройств (СВУ), чтобы съесть "Воппер" и картошку фри. 12 декабря, после нескольких недель безвкусной институтской еды, мне отчаянно захотелось гамбургера. Но когда мы добрались до "Бургер Кинг", он был закрыт из-за отсутствия еды. Мы рисковали жизнью и здоровьем ради "Воппера", но получили отказ.
На обратном пути дорога в аэропорт была перекрыта, потому что на ее обочине было обнаружено самодельное взрывное устройство. Мы с Рэнди свернули с главной дороги на улицы, которые привели нас в те районы Багдада, где мы никогда раньше не бывали. У нас не было рации, мы ехали на небронированной машине и вскоре совсем заблудились. Мы внезапно оказались в шиитском квартале, когда пятничная молитва уже заканчивалась. На улице царила толпа. Наш относительно новый автомобиль выделялся среди разноцветных машин, собранных из запасных частей. Наши бронежилеты были видны поверх одежды, мы оба были иностранцами в море арабов, и у нас не было мобильного телефона (у меня был один из немногих работающих телефонов на станции, и я оставил его в своей хижине), чтобы позвать на помощь, если что-то пойдет не так. В какой-то момент я подумал, что нам придется бросить машину и переплыть реку Тигр. Но пока мы ехали, я начал замечать ориентиры, которые подсказывали мне, что мы находимся недалеко от "зеленой зоны". К тому времени, когда мы наконец вернулись, я никогда не был так счастлив видеть американских военных. Если бы это случилось шестью месяцами позже, вряд ли нам бы так повезло.