Страница 2 из 43
Виктор прыснул в кулак, но, заметив взгляд друга, сделал вид будто закашлялся.
— Ты, в общем, дуй давай к себе, — выдавил брат, когда смог, наконец, говорить и не смеяться.
— Сама знаю, — буркнула я. – Старше на три минуты, а раскомандовался.
Виктор собирался по привычке отвесить мне подзатыльник, но, видимо, вспомнил, что я уже второй год, как считаюсь девицей на выданье, и передумал. Лишь махнул рукой, выпроваживая меня вон.
Зло печатая шаг, я вышла из зимнего сада через дверь, противоположную той, что вела в бальный зал. В коридоре, понятное дело, было пусто. Студенты и преподаватели веселились на празднике. Мне же его хватило с лихвой. Сложно, когда парень, затронувший твое сердце, смотрит мимо тебя, совершенно не замечая, словно ты букашка какая или гном, как выразилась Изабелла. Я не особо злилась на нее и ее подруг-подлиз, по сути, они сказали правду – мне не светит Яромир просто потому, что не повезло, и я родилась посредственностью. На счет уродины Изабелла, конечно, загнула, но и красавицей меня никто никогда не назовет. Тем более Яромир.
Я вздохнула. Войдя в свою комнату, подошла к окну. За стеклом мерно кружились в чарующем вальсе снежинки. Парк академии одаренных замело, и только дорожки, пропитанные специальным составом, оставались чистыми. Сугробы поблескивали в свете гирлянд, развешенных по веткам деревьев, и время от времени ярко вспыхивали разноцветными красками от всполохов праздничных фейерверков, запускаемых старшекурсниками.
Все везде такое красивое! Кроме меня. Закрыв глаза, я зарыдала в голос, как в детстве. Горько, с надрывом. В юности под строгим взглядом деда-вояки и брата-насмешника, готового в любой момент позубоскалить, я не могла себе позволить проронить ни слезинки. Позже и вовсе привыкла не выказывать переживания на публике. А так как я редко оставалась одна, то плакать мне не доводилось очень и очень давно. И вот сейчас, воспользовавшись тем, что соседка уехала домой на каникулы, я бесславно разревелась навзрыд.
Никогда раньше я не переживала из-за своей внешности. Ну подумаешь, странный цвет волос – не пламенный, как у отца, не пшеничный, как матушки и брата, а бледно-древесный, словно мочалка, причем которой долго и основательно пользовались. Наплевать на веснушки и круглую мелкую пипку вместо носа. Кого волнует мой гномий рост и лицо в форме перевернутой задницы! Главное было показать деду мастерство боя и утереть нос Виктору, а также хитроумно досадить брату и его соседу-дружку, чтобы самой потом не влетело.
Но вот настало время поступать в академию, и мне пришлось резко менять свои привычки. Меня обрядили в неудобное платье и колготки, объяснили, что девице положено скромно молчать, нежели высказывать свое мнение или громко смеяться, заставили не просто изучить манеры и этикет, их нам с братом с самого детства преподавали, но и применять на практике.
Год я просуществовала, как на каторге. Все изменилось, когда в академии появился Яромир. Начиная с первого дня осени и по сегодняшний день я добровольно изображала из себя пай-девочку. Не всегда, правда, получалось. Но я старалась.
А сегодня поняла, что все напрасно. Он никогда не обратит на меня внимания. С моей-то внешностью! Почему подобные Изабелле рождаются прекрасными? Почему я явилась на свет посредственностью? Почему? Черная зависть разъедала меня изнутри. Мне до зубовного скрежета захотелось стать красивой. Уснуть и проснуться с другой внешностью. Понимала, что подобное нереально, но готова была заплатить любую цену за чудо.
Спустя полчаса слезы просохли. Я успокоилась и перестала молить небеса о невозможном. Быстро умылась и нырнула в постель. За окном по-прежнему шел снег и укрывал парк теплым белым покрывалом. Некоторые вещи неизменны. Увы.
Я вздохнула и под грохот фейерверков провалилась в сон.
Каникулы! Утром меня разбудил не привычный колокол, а солнечный свет, он отражался от снега, покрывшего за ночь не только землю, но и каждую веточку дерева и куста, превратив парк в зимнее царство.
Я открыла глаза. Взгляд тут же наткнулся на бархатную темно-синюю коробку, лежащую под окном. Подарок?
Протерла глаза кулаками. Нет, правда подарок! Он лежал в соответствии с традицией под окном в утро первого дня зимнего солнцестояния.
Я подскочила к коробке и завертела в руках. На крышке фирменный золотой оттиск в виде скорпиона. И все. Ни карточки, ни подписи. От кого же он может быть? От родителей нам с братом за всю жизнь перепало только три подарка, да и те в раннем детстве. К тому же матушка и отец не стали бы тратиться на такую дорогущую ерунду, как портал, ради поздравления меня с праздником. От близких, я уверена, если бы и пришла какая посылка, то ее бы внесла комендантша через дверь. Но я спала в запертой комнате, войти могли только Виктор с Мстиславом да соседка Лиана, отпечатки ладоней которых внесены в базу замка. Но от первых двух ничего подобного не дождешься, а последняя отбыла еще вчера утром домой на каникулы. Выходит, коробочка пришла порталом. Кто же настолько щедрый, чтобы удивить меня сюрпризом и отправить подарок через дорогую услугу?
Осторожно подцепив ногтем язычок застежки, я благоговейно открыла коробку. Планшет? Серьезно? Столько пафоса в преподнесении и упаковке, а внутри обычный планшет?
Я вынула гаджет, и на дне коробки обнаружила электронную открытку. От тепла рук карточка активировалась, на тонком пластике появились буквы: «Дорогая Дори-Анна, с праздником зимнего солнцестояния! Исполнение твоего желания у тебя в руках. Волшебный планшет красоты!...»
Что за ерунда? Кто-то решил подшутить? Смахивало на детские игрушки вроде сказочных пузырей или магической раскраски.
«…Одной стороной ручки…»
Какой ручки? Снова заглянув в коробку, я нашла палочку, один конец которой был острым, а второй – округлым.
«…Одной стороной ручки ты можешь убрать все, что досаждает тебе в твоей внешности, а другой исправить любые недостатки: достаточно подрисовать или подкорректировать, подцепив очертания и подтянув в нужном направлении».
Стереть? Подцепить? Развлечение вроде графической программы? Ерунда! Сейчас компьютеры творят чудеса с картинками, зачем мне примитивный планшет? Похоже, он рассчитан на ребенка, которого взрослые пока не допускают к более серьезной технике.
Ладно, не выкидывать же. Поиграюсь, а потом подарю кому-нибудь из знакомых, у кого есть дети.
Я снова взяла планшет в руки и нажала на кнопку включения. Загорелся экран. Щелчок, похожий на затвор фотокамеры. И вот уже в планшете хмурится мое лицо. Изображение немного съехало вбок, но вышло довольно четким.
Тааак, посмотрим-посмотрим. Ручкой подцепить контур, говорите?
Первым делом я взялась исправлять нос. Круглый и смешной. Поставила острый кончик ручки на изображение носа и подвинула в сторону. Нос послушно потянулся за палочкой. О как! Теперь сдвинем «картофелину» по бокам. Прекрасно! Вышел вполне себе тоненький и изящный носик.
Теперь брови. У меня они банальными полукружьями, а сделаю… сделаю с саркастическим изломом. Слушаешь так какую-нибудь глупость и насмешливо приподнимаешь одну бровь. Собеседнику сразу становится неловко. А ты даже ничего не сказала. Здорово!
А еще волосы. Жиденькие и прямые. Завью-ка я их в пышные локоны. Жаль, что цвет изменить нельзя. Но и так очень неплохо.
И…
Меня от увлеченного изменения собственной внешности отвлек звон колокола, зовущий на завтрак. Ладно, хватит играться, пора позаботиться о более важных делах, а именно о наполнении желудка.
Я вприпрыжку бросилась в ванную умываться. Да так и застыла перед зеркалом. Не может быть!
— Этого просто не может быть! – растерянно повторила я, обводя пальцем свое отражение.
Трансформация? Она все-таки существует? Несмотря на то, что наша академия гордо носила название одаренных, в магию в наш продвинутый век никто не верил. Студенты осваивали банальные вещи: гипноз, телекинез, вечный двигатель и прочую лабуду, давно доказанную наукой. Волшебство не существовало – утверждали ученые. Однако сейчас я с ними поспорила бы. Превращения иначе как чудом сложно было бы объяснить.