Страница 67 из 103
И всё же проблема, дискуссию вокруг которой развязала Батлер своей книгой, стимулировала возникновение того, что стало называться квир-теорией или гендерной теорией, — и она привела к определенным последствиям в реальном мире за пределами академических кругов. Движения за признание прав трансгендеров, служащих в вооруженных силах, за регистрацию однополых браков и другие виды борьбы за гендерное равенство и сексуальную свободу получили широкое распространение после выхода Гендерного беспокойства.
Батлер разрушила традиционную таксономию, которая классифицировала только мужчин и женщин. Мужчины и женщины знали, какого они пола, потому что они рождались с телами, помогавшими им определиться. Если у вас был пенис, вы были мужчиной; если у вас была вагина, вы были женщиной; и задача человечества состояла в том, чтобы привести первых к тесному взаимодействию со вторыми ради выживания всего вида. Всё было очень просто: существовали только гетеросексуальные, цисгендерные мужчины и женщины[374]. Никаких транссексуалов не было — а если они и были, то с ними было что-то не так, и их нужно было привести в соответствие с существующим порядком.
Такие традиционные взгляды едва ли полностью исчезли за те тридцать лет, что прошли с первого издания Гендерного беспокойства. «Бог создал мужчину и женщину; Бог создал мир таким, а мы делаем прямо противоположное, — сказал папа Франциск в 2016 году. — Мы переживаем момент уничтожения человека, созданного по образу и подобию Бога»[375]. Гендерная теория, продвигаемая такими авторами, как Джудит Батлер, оспаривала естественное иерархическое различие между мужчиной и женщиной, на котором базировались традиционные семейные ценности и социальная жизнь, и глава католической церкви считал, что последствия их разрушения станут катастрофическими. В энциклике Laudato Si папа подверг критике нападки гендерной теории на неизменность мужской и женской идентичности: «Мысль о том, что мы обладаем абсолютной властью над нашим телом, часто незаметно превращается в мысль, что мы обладаем абсолютной властью над творением»[376]. Он опасался, что открытие этого ящика Пандоры приведет к тому, что из него в мир хлынут всевозможные чудовища. Он даже провел параллель между гендерной теорией и эксплуатацией людей и природы; и то и другое коренится в отрицании достоинства, которым Бог наделяет каждого человека. Ерунда, возражает Батлер:
В конечном счете борьба за гендерное равенство и сексуальную свободу направлена на облегчение страданий и признание разнообразия телесной и культурной жизни, которой мы живем. Преподавание гендерной теории — это не индоктринация: мы не указываем человеку, как ему жить; мы открываем возможность молодым людям, которые часто сталкиваются с узкими и жестокими социальными нормами, найти собственный путь в мире. Утверждение гендерного разнообразия, таким образом, не является действием разрушительным — оно лишь подтверждает человеческую сложность и создает пространство, в котором люди могут найти собственный путь в этой сложности.
Мир гендерного разнообразия и сексуальной сложности никуда не денется. Он лишь требует большего признания для тех, кто стремится жить в соответствии со своей гендерной или сексуальной ориентацией без стигматизации или не под угрозой насилия. Те, кто выходит за рамки нормы, также заслуживают права жить в этом мире без страха, любить и существовать и стремиться сделать этот мир более справедливым и свободным от насилия.[377]
В том же году, когда Батлер написала Гендерное беспокойство, Ив Кософски Седжвик опубликовала Эпистемологию чулана. Обе книги апроприировали оскорбительный для геев термин «квир» и использовали его, чтобы ниспровергнуть бинарные оппозиции — мужчина/женщина, гей/натурал — и доказать, что гендер изменчив и является вымыслом, а не фиксированным фактом. Таким образом, они развивали аргумент Мишеля Фуко о том, что тело получает значение посредством дискурса и социальных структур знания и власти. Этот аргумент глубоко постмодернистский, он размывает другую бинарность: между фактами и ценностями.
Для квир-теоретиков, таких как Батлер и Седжвик, идея о том, что пол является биологическим фактом или что у женщин есть матка, сама по себе является продуктом ценностей преобладающего дискурса. Седжвик считала аксиомой то, что люди отличаются друг от друга: «Поразительно, как мало мы имеем достойных концептуализирующих инструментов, чтобы разобраться с этим самоочевидным фактом». Она утверждала, что всё, что у нас есть, — это «крошечное количество невероятно грубых координатных осей для категоризации <…> [а именно] гендер, раса, класс, национальность [и] сексуальная ориентация». Разбивка на такие грубые категории делает безнадежным понимание разнообразия людей:
Но сестра или брат, лучший друг, одноклассник, родитель, ребенок, любимый, бывший, <…> не говоря уже о странных отношениях на работе, на отдыхе и в общественной активности, доказывают, что даже те люди, которые разделяют большинство наших характеристик по этим грубым осям, могут отличаться от нас и друг от друга, чтобы казаться представителями разных видов.[378]
Со времен Гендерного беспокойства и Эпистемологии чулана мейнстрим определенно был дестабилизирован, хотя и в незначительной степени и не во всех странах. К примеру, в Соединенном Королевстве в 1992 году в разделе 28 Закона о местном самоуправлении говорилось, что местные органы власти «не должны пропагандировать гомосексуализм» или «способствовать пропаганде приемлемости гомосексуализма как семейных отношений в любом государственном учебном заведении», однополые браки были незаконны. Прежний закон был отменен в 2003 году, а в 2013 году был принят Закон о браках однополых пар. Конечно, утверждать, что квир-исследования, начало которым положили Батлер и Седжвик, радикально изменили общественные настроения в этих вопросах, довольно проблематично, так же как очень легко привести примеры того, что гомофобия и трансфобия процветают и сегодня. И всё же было бы неверно считать, что квир-теория не улучшила жизнь для некоторых категорий людей. Вот пример того, как Кваме Энтони Аппиа снимает свою шляпу перед феминистками: «Без гендерной теории, которая постепенно освобождает всех нас от старых патриархальных представлений, я не смог бы прожить свою жизнь гея, женатого на другом мужчине, совместно делая карьеру в общественной и частной жизни»[379].
Это нужно приветствовать. Но стоит также отметить, что квир-теория подвергалась боевым крылом феминистского движения жестокой критике за ее политически инертное академическое самолюбование, примером чего может быть роман Андреа Дворкин 1990 года Милость. Там Джудит Батлер, отстаивавшая подрывную роль пародии, сама становится объектом безжалостной пародии. Дворкин заставляет одну из героинь, в которой узнается не слишком тщательно завуалированная Батлер, заявить своим академическим приверженцам:
Представление о том, что случаются плохие вещи, — одновременно пропагандистское и неверное. <…> Понимание жизни женщины требует от нас принятия скрытых или неясных измерений удовольствия, часто связанного с болью и выбором, часто с принуждением. Нужно научиться видеть тайные знаки — например, одежду, которая в современном контексте значит больше, чем просто одежда, или восстание, скрытое за мнимой конформностью. Нет жертв. Есть, возможно, недостаточность знаков, стойкая иллюзия конформности, просто маскирующая более глубокий уровень, на котором происходит выбор.[380]
374
Cis- (Цис-) — латинский префикс, означающий «по эту сторону», что противоположно «транс», что означает «по другую сторону».
375
Цит. по: Reilly R. R. Pope Francis vs Gender Ideology // Catholic World Report. 13 August 2016.
376
Цит. по: Pope Francis: Human Ecology Begins with Accepting the Body / Catholic News Agency. 26 June 2018 // catholicnewsagency.com
377
Butler J. The Backlash against «Gender Ideology» Must Stop.
378
Кософски Сэджвик И. Эпистемология чулана. М.: Идея-Пресс, 2002. С. 27 (перевод изменен).
379
Appiah К. A. The Lies That Bind: Rethinking Identity. Р. 217.
380
Nussbaum M. C. The Professor of Parody.