Солярис

Оказавшись в общей комнате, я мельком взглянула на часы, к моему большому удивлению, они показывали половину седьмого утра. Довольно поздно, по моим полуночным меркам. Так уж вышло, что постоянная бессонница и регулярные ночные кошмары вынуждали меня вставать в четыре-пять утра. Чаще всего, я сразу бралась за увлекательную книгу, пытаясь отвлечься от собственной реальности. К тому же, это был отличный способ скоротать время до завтрака.

Я толкнула входную дверь плечом, та поддалась и отворилась, выпуская меня наружу, на просторный, освещённый рассветным солнцем дворик. Я очень любила это место, и судя по тому, как бабушка здесь всё обустроила — она тоже.

Справа от меня тянулась белоснежная стена высотой метров шесть, она служила перегородкой между нашим двором и домом соседей «сверху». Прямо под ней распласталась широкая скамейка-качели, покрытая толстым пледом и усыпанная подушками. Напротив скамьи стоял большой журнальный столик. Под ним располагалось что-то вроде полки, куда были сложены книги, газеты, какие-то бумаги и прочие мелочи. В центре стоял большой подсвечник в виде уличного фонаря.

Пару лет назад мы с бабушкой покупали его вместе, Арина тоже была с нами. Это был жаркий летний день, а местный рынок переполняли покупатели и просто любопытные туристы. Помню, как я спросила: «Почему ты просто не поставишь свечи на стол?». Бабушка ответила, что в таком случае они постоянно будут гаснуть из-за ветра. Я нашла этот аргумент весьма убедительным, а уже через десять минут держала в руках подсвечник.

Помимо скамьи вокруг столика стояли плетёные кресла, аналогично накрытые тонкими покрывалами и подушками. Я взяла одно из них и потащила в противоположную часть двора — к ограде, с которой открывался чудесный вид на море.

Приставив кресло вплотную, я уселась сверху и, подтянув колени к груди, стала наблюдать за рассветным солнцем, сияющим на водной глади.

Тёплый ветер приятно дул в лицо, но ощущение внутреннего холода так меня и не покинуло, поэтому я еще сильнее закуталась в кофту.

Какой ужасный сон… Неужели меня и вправду так сильно это задело? Видимо да.

Все эти дни я думала о том, что случилось. Поначалу мне казалось, что я приняла верное решение, затем я начала жалеть о собственной поспешности. Ведь можно было остаться, поговорить с Алеком, чтобы он всё объяснил. Но я так сильно испугалась правды, что просто сбежала. Спустя еще два дня меня настигла злость. Меня возмущало то, что приятель скрыл свою помолвку. Если у него и в самом деле были ко мне чувства, если он доверял мне, то должен был рассказать. Неужели Катерина страшнее, чем джентльменский клуб «Гремучая змея»? Он поведал мне секрет отцовской компании на одном из наших первых свиданий, а про юную мисс Дандреро умолчал. Неужели я и вправду была игрушкой?

Но все эти мысли не имели никакого значения, ведь как бы сильно я не пыталась ненавидеть Алека и злиться на него, внутри меня поглощали лишь нежные чувства. Стоило мне попытаться связать его имя с чем-то плохим, как меня накрывала волна влюблённости.

Я с тоской вспоминала вечер, в который мы встретились, неоднократно задаваясь вопросами: «Что за сила подвигла его нагрубить мне?», «Что за сила подвигла меня ему ответить?» и «Что заставило его передумать и пригласить меня на кофе?». Казалось бы, два человека, возненавидевшие друг друга с первой секунды, спустя десять минут сменяют гнев на милость. Чудеса какие-то.

Несмотря на то, как сильно я отрицала восторженные возгласы Лины о «судьбе» и «счастье», со временем я начала сама в них верить.

Когда Алек поцеловал меня тогда, на крыше, я думала, что это и вправду судьба. Что я и вправду нашла своё счастье. И я действительно была счастлива рядом с ним.

Сейчас, спустя одиннадцать дней разлуки, обдумав всё случившееся не один десяток раз, я чувствовала, что приняла верное решение. Уверена, Алек поступил бы также, будь на кону моя мечта.

Только сейчас я поняла, что так и не рассказала ему свой самый главный секрет, тот, которого сама очень сильно боялась. Я мечтала петь на сцене.

Да, я показала приятелю то, что люблю играть. Но я так и не сказала, как хочу делать это на людях. А в чём смысл? Ведь это бы испортило наши отношения с папой еще больше, а мы и так были в сильной ссоре.

Великие силы, как же мне сейчас не хватало папы! Моего папочки. Того, кто обнимет, погладит по голове и скажет, что всё будет хорошо. Того, кто был моим лучшим другом.

Я не знала, сколько сидела так, плавая в собственных мыслях, но стоило за моей спиной раздаться шарканью, как я вынырнула из омута переживаний. Обернувшись, я увидела бабушку, приближающуюся ко мне медленными шагами. Женщина была в белой рубахе до колена и таких же белых штанах. Подойдя почти вплотную, она запрыгнула на выступ ограды, совсем как молодая девчонка, и подставила лицо солнышку.

Так вот от кого у меня любовь к золотому светилу.

— Тебе опять не спится? — мягко спросила она.

— Да, — коротко отрезала я.

— Знаешь, я не стала задавать вопросы, когда ты приехала. Позволила тебе самой во всём разобраться. Но как я вижу, пока это у тебя выходит скверно.

— Если честно, я не думала, что всё так, — я запнулась, подбирая слово — сложно.

— Знаешь, это кажется банальным, но может, если ты со мной поделишься, тебе станет легче? И как-никак я могу дать совет.

Я задумалась. С одной стороны, мне было страшно рассказывать обо всём. Снова переживать каждый момент. Но с другой… Бабушка была самой мудрой и сильной женщиной из всех, что я когда-либо встречала. И она любила меня. Так что же я потеряю, если раскроюсь перед одним из самых близких для меня людей? Пожалуй, ничего.

— Хорошо, но это будет длинная история.

— Тогда давай займём место помягче, — улыбнулась она. — Возможно, мне стоит сделать кофе?

— Если только с ликёром, — фыркнула в ответ я.

— Даже не мечтай, никакого алкоголя. Сейчас же только восемь утра, — подмигнула бабушка.

Я усмехнулась, понимая, что она специально промолчала насчёт моего несовершеннолетия.

— Тогда лучше чаю.

— Успокаивающего?

— Именно. Бабуль?

— Да, птичка?

— Может, я могу чем-то помочь?

— Да, — она вмиг посерьёзнела. — Пока я вожусь с чашками, подбери нюни, собери мысли в кучу и верни, наконец, кресло на место.

— Есть, мэм, — усмехнулась я, отдавая честь.

Сразу после моих слов, Любона Ванифатьевна скрылась за дверью. Я послушно вернула плетёное ложе на прежнее место, уселась на скамью-качели, которая сейчас была спрятана в тени, и начала мысленно готовится к предстоящему разговору.

Не прошло и пяти минут, как женщина вернулась во двор, неся в руках поднос с чаем, чашками и миску с шоколадными конфетами. Грациозно поставив всё на стол, она уселась в противоположной части скамьи, приготовившись меня слушать. Пока её мягкие руки разливали горячий напиток, я начала свой рассказ.

Слова лились из меня нескончаемым потоком. Я начала с нашей первой встречи, попутно, упомянув о ссоре с папой, затем перешла к первому свиданию и тому, как Алек спас мне жизнь. Затем последовала история его исчезновения и появления, второго свидания. Бабушка выглядела спокойной. Время от времени, когда я отхлёбывала очередную порцию чая, она могла задать какой-нибудь вопрос. Чтобы лучше понять ситуацию. Я не скупилась на эпитеты, описывая всё как можно ярче и ближе к моим собственным чувствам.

Когда Любона Ванифатьевна наливала себе третью чашку чая, мой рассказ перешел к свиданию на крыше. Я была приятно удивлена, когда родственница не то что не отругала меня за проникновение в «Солярис центр», но и посмеялась над моей безудержной наглостью.

Её очень тронуло то, что Алек не спешил со мной сближаться. Бабушка назвала это «благородством джентльмена, что так редко можно встретить в наши дни», чего скрывать, от этих слов у меня на душе немного потеплело.

Потом я рассказала, ей о ситуации с Максом и драке на парковке. Хотя это сложно было назвать дракой, ведь удар был один и довольно четкий. А затем моя история подошла к клубу «Гремучая змея». По поводу жуткой банды бабуля ничего не высказала, видимо, посчитав их недостойными расточительства её слов.