Последний из Рода

Он! Я нашла его…

Теперь я улыбнулась по-настоящему.

– С вами все с порядке? – спросил стражник, хмурясь и пытливо, жадно разглядывая меня. И нет в голосе злости – только беспокойство. Искреннее. – Вам помочь?

Я заморгала. Со мной? Все ли в порядке? Как со мной может быть не в порядке – сегодня, сейчас, когда…

Позади недовольно заворчала очередь. Тот грубиян, который толкал меня в спину, теперь кричал, что не намерен стоять до утра на холодном ветру. Я вернулась в смертные земли. Я сейчас не баньши. Я человеческая женщина без вещей и гроша в кармане.

– Н-не совсем, – пробормотала я.

– Какова цель вашего визита в Вольград? – мягко спросил он, убирая ладонь с рукояти торчащего из-за пояса меча. Посиневшие от холода пальцы вцепились в ворот форменной куртки, стараясь покрепче затянуть его, не пустить под одежку холод. Он с трудом заставлял себя стоять прямо, не переминаться с ноги на ногу, хотя, я видела, ему этого хотелось.

Цель! Какая же у меня может быть цель?..

– Найти тебя… – сорвалось у меня с губ прежде, чем я сообразила, что говорю.

– Что? – переспросил он, от удивления даже перестав хмуриться. – Меня?

Перед глазами все померкло, а когда зрение вернулось, я стояла возле гамака моей Эйш-тан.

– Как была дурой, так и осталась, – холодно улыбнулась Великая. – Вот, смотри…

Я вгляделась в нить, которую она мне протянула и склонилась в глубоком поклоне.

– Простите. Я ищу Сегока, не знаете такого? Он – родственник моего мужа… – Я выдержала паузу и решила уточнить: – Погибшего мужа. У мужа не было других родных, кроме него…

– Сегока? – стражник нахмурился вновь, между бровей пролегла глубокая морщинка.

– Нет, не знаю… Простите. Вам нужно заплатить за вход и пройти до таверны "Серебряное Копытце". Там спросите, да и переночевать вам где-то надо… Солнце садится.

– У меня нет денег, – призналась я. Вот так всегда – даже перед Княгиней говорю, что думаю, не откладывая в долгий ящик. Чего уж перед человеком изворачиваться?

– Как же вы так? – покачал головой он. Очередь нервничала. Стоявший за мной мужчина ругался, что нечего побродяжку в приличный город пускать. Это я-то побродяжка?! Стражник глянул на хама так, что понятно стало, кого и куда нельзя пускать, а потом вновь обратился ко мне: – Что ж делать-то? Не должен я вас пускать. Давайте-ка так… Вы со мной постойте, пока я не сменюсь, а потом пойдем, я вас накормлю и помогу вашего родственника найти. – Он замялся и вдруг покраснел. – Вы только не подумайте чего такого… Я просто… Не дело это, по такому холоду на улице спать, тем более такой молоденькой девушке, как вы.

С тихим звоном упала на дно ящика медная монетка, которую он достал из кармана.

Улыбнувшись, он подмигнул мне.

– Во всем должен быть порядок.

Покормит… на холоде… Я хотела возразить – зачем мне, баньши, человеческая еда и тепло? Налетел ветер. Холодно. Похожий холод отозвался где-то внутри меня…

Лицу стало непривычно горячо, а мне неловко и стыдно, когда поняла: это не холод, это пустота в желудке. Я голодна. Я мерзну. Я человек.

– Спасибо, – прошептала я и чихнула. Мне очень холодно. И очень хочется есть. – Простите… а вы скоро сменитесь?

– Замерзла? – понимающе спросил он, принимая у грубияна монетку и кивком разрешая ему пройти. Потом оценивающе глянул на меня и в который раз покачал головой. – Напарник мой скоро вернуться должен. Ты уж подожди немного. Не могу я пост оставить, а одну тебя отпускать не хочу.

Помедлив, он бросил очередную монетку в ящик, а потом вдруг начал расстегивать тугие петли на форме, шипя и ругаясь на не поддающиеся его замерзшим пальцам костяные пуговицы.

– Вот, держи, – он накинул нагретую, пахнущую табаком куртку мне на плечи, закутывая меня, словно ребенка. Сам зябко поежился, но тут же, заметив мое невольное движение, твердо произнес: – И не спорь. Нечего тут из себя строить.

Вон, синяя вся…

Хотелось сказать, что и он не лучше, но вместо этого вырвалось неожиданно тихое и беспомощное:

– Спасибо…

Под курткой стало тепло. Вот странно – стражник сам замерз, дальше некуда. Не человек – воплощение холода. А куртка теплая, согретая живым теплом. Мелочь, чепуха, но непонятно. Сам холодный, куртка теплая. Почему? Люди очень странные существа, и в большом, и в малом. Но разве для них не загадка мы, Старшие?

Те из смертных, которые проходили мимо меня в город, поглядывали с недоумением, будто мне не место здесь, на воротах. А потом косились на человека в одной рубашке.

Что не так?

Перед глазами закачалась в своем гамаке Ткачиха. Нет, она не вызвала меня к себе, просто вспомнилась.

Для меня все было ясно. Он – последний из Рода, человек, благодаря которому я живу. Я нашла его – неправдоподобно быстро нашла! – и теперь должна позаботиться о своем человеке. Продлить его Род. Да не предложи он мне помощь, сама бы ходила за ним по пятам, выслеживая днем и ночью! Остаться с ним – моя цель на всю жизнь.

Всю его жизнь. Нашу. Пока – нашу. Потом придет черед его детей и внуков.

Ради этого я готова мерзнуть, готова голодать, готова терпеть лишения и болезни.

Я снова чихнула.

Готова-то готова, но не хочется. Не заболеть бы… на что моему человеку больная баньши?

На что. Почему, скажите мне, этот человек вдруг проявляет такую заботу? "Вы только не подумайте чего такого"… Чего? Память о судьбах женщин из Рода представила множество вариантов. Я согласилась на помощь, не раздумывая. Слишком он был мне нужен. Слишком мне было холодно и… одиноко?

Но почему он решил помочь?

И как мне теперь себя вести?

Наверное, честная женщина отдала бы куртку и ушла бы… прочь от ворот, потому что не платила сама за вход. Я закуталась потеплее и снова чихнула. Где его напарник?!

– Марек, фейкино семя, ты где шлялся? – раздраженно рявкнул у меня над ухом мой человек. Одутловатый мужчина, одетый не в пример теплее, подошел к нам. От него пахло хмелем, а серые глаза были мутными, словно грязные зеркала.

– А это кто? – спросил он недовольно, косясь на меня.

– Сестра моя, – ответил мой защитник. – Мне идти надо бы… Полчаса осталось.