Страница 14 из 19
– Обычно наши отвечают, но сегодня – другое дело. Думаю, морпехи вашим миномётчикам пока позиции передают, ориентиры показывают и таблицы переписывают. В последние дни у нас тут передышка. Мы силы копим, потому как наступать нечем и некем. А нацики заткнулись, потому что их конвой с боеприпасами наши штурмовики расхерячили. Экономят. Сколько так ещё будем друг другу нервы трепать, знают только командиры в Ростове и Москве. Так что отдыхайте, пока дают, – охотно вводил в курс дела вновь прибывших словоохотливый Бесик. – По ходам перебежками перемещайтесь. Бошки высоко не поднимайте. Особенно это тебя касается, сержант.
– Снайпера работают? – спросил Гусь, понимая, что на его рост под два метра окопы не заказывали.
– Точно. Видно, что вы парни с опытом. Снайперская группа здесь недавно появилась. Дальнобойщики. Чётко стреляют, собаки. Из нашей «сотни» за последние пару недель уже четверых выбили. Только один «трёхсотый», остальных наповал. Вон там, за балкой, рота «вагнеровцев» стоит. Ну, как стоит… Они как раз на месте не стоят, бегают. Отчаянные черти. Так вот и у них двух «вагнеров» подстрелили. Мне наши парни рассказывали, что «дирижёр» «музыкантов» хорошую награду за головы «немецких» снайперов обещает, – доверительно сообщил Бесик, почему-то подмигнув Вере.
– А сколько денег, не говорили? – вдруг поинтересовался Череп.
– Дядь Петь, успокойся, – насмешливо порекомендовал Черепу Вера, похлопав того по объёмному брюшку.
– А чего? Я выслежу, а вы с Немцем возьмёте. Я усидчивый, целый день на одном месте могу просидеть, – не на шутку загорелся Череп. – А бабки пополам!
– Опаньки… коммерция пошла. Ты откуда, дядя? Из Москвы? – поинтересовался казачок, лихо сдвинув кубанку на затылок. – Ничего себе… работают трое, а премию пополам! Жадный, да?
– Нет… – ответил никем не понятый дядя Петя и отвернулся. – Семья у меня большая, и у бати онкология, – прошептал мужик.
А тем временем обстрел закончился. Прилетевшие с той стороны десять-двенадцать мин большого урона не нанесли. Правда, одна 82-миллиметровая мина не разорвалась, и теперь её хвостовик торчал из вязкой, как пластилин, земли, метрах в десяти от основного входа в блиндаж. Гусь тут же приказал её оградить и вызвал по рации сапёров. Разведчикам, можно сказать, повезло. Ничего изобретать и придумывать по схеме обороны, распределению огневых точек не нужно было. Это всё грамотно обустроили морпехи из черноморской бригады. Поэтому командир отделения вместе с взводным расставили личный состав по закреплённой линии обороны, как и было до них. Единственно, что сделали дополнительно, так это оборудовали в первую же ночь дополнительные ложные огневые точки, замаскировав их специально нарубленными свежими ветками деревьев. Это Вера предложил. Пусть бандеровцы думают, что нас больше стало.
Первая неделя в зоне ответственности отдельной бригады прошла более-менее спокойно, хотя в направлении Золотое – Камышеваха с утра до вечера долбили крупными калибрами.
Временным затишьем старались воспользоваться все службы бригады, настраиваясь на боевую работу. По полной программе заработал тыл. Бойцы начали регулярно получать горячую пищу. По окопам зашастали, разыскивая санинструкторов, злые медики из полевого госпиталя, недовольные пустыми прогонами на своих двоих. Откуда ни возьмись, появилась дама средних лет привлекательной наружности в костюме цвета хаки в сопровождении двух серьёзных пацанов в балаклавах. Они бесцеремонно заходили в блиндажи, и дама вкрадчивым голосом спрашивала, нужна ли психологическая помощь. Кто-то из разведчиков сказал ей, что, мол, казаки совсем с ума посходили и что ночью не спят, а песни орут. Психолог озаботилась этим обстоятельством и попросила её проводить в расположение роты кубанцев. Больше женщину никто не видел.
Ночью подвозили боеприпасы, и дежурная смена рвала спины, перемещая опасный груз на временные хранилища. Днём работы было меньше. В основном вели наблюдение за противником и прятались от беспилотников. Но все понимали: так долго ровно на заднице просидеть не удастся, да и не дадут. Лето – время наступлений… или активной обороны.
Во вторник, сразу после подъёма, у входа в блиндаж командира разведроты бригады случилась «пробка» из двух групп людей в камуфляжной форме. Их ждали. Котик настойчиво попросил личный состав из своей команды «выйти на свежий воздух» и, поставив часового у входа, пригласил пришедших внутрь. Присутствующий на совещании командир разведвзода старлей Корень раздал всем по бутылке минералки. Как говорится, чтоб не «на сухую». Первым заговорил командир без знаков различия в форме непривычных для этих мест песочных оттенков:
– Мужики, нужно что-то делать. Мы ещё ни на метр вперёд не продвинулись, а потери несём. У меня таких парней выбили… Вчера ещё одного… Правда, ранение средней тяжести, но сам факт. Наша разведка группу посылала два дня назад на поиск и ликвидацию этой снайперской тусовки. Вчера только половина вернулась. Одного «двухсотого» с собой принесли, а второго на мине порвало. Нечего было мамке возвращать… – тяжело выдохнув, сообщил «вагнеровец».
– У нас тоже пока тупик. Вчера наш Пастух нащупал их. Эти ж твари каждый день с нового места работают. Но Пастух «уловил алгоритм», как он говорил. Ждал, что будут работать из района, где ещё в мае укропы наши бензовозы пожгли и БТР раздолбали. Там всё чёрное. Земля вокруг чёрная, машины, кусты, деревья… – быстро докладывал разведчик «кубанцев» Бесик. – И вчера мне наш снайпер по рации шепчет, типа, Бес, они все в чёрном прямо в проволоке сгоревших шин «Уралов» лежат. Двое их. Но я своей «плёткой» их не достану. Далеко. А у их винтовок стволы длинные, как у зениток. А потом – щёлк… и тишина. Мои ребята к нему, а у него из-под козырька бейсболки кровь по лицу… И бинокуляр разбит. Два выстрела было. Один по оптике, а второй в голову Пастуха.
– Двухсотый? – коротко спросил Корень, закуривая.
– Да в том-то и дело, что живой, – улыбнулся уголками губ Бесик, – в тыл увезли. Просил «плётку» его никому не отдавать, сказал, вернётся.
– А что за алгоритм? Ты говорил, что Пастух ваш алгоритм вычислил, по которому снайперская группа передвигается вдоль линии соприкосновения, – напомнил один из парней группы ЧВК.
– Начал объяснять, но не успел с подробностями, – развёл руками командир разведвзвода кубанцев. – Вася показал на карте четыре их лёжки. Я их отметил на ваших экземплярах планов. Но всё это так… не точно. И в какие дни они с них работают, тоже неясно.
– Жалко. Пастуха вашего жалко. Близко он к ним подобрался. Ладно. Есть предложение. Волчары эти работают вот на этом отрезке. Работают каждый день. Но не рискуют. И мы рисковать не будем… – приглашая всех ближе к карте, сказал разведчик из «музыкантов».
– Опытные черти, – перебив «вагнеровца», констатировал командир разведроты капитан Котик. – Все в чёрном, в жжёных колёсах. У нас в Сирии был случай такой же примерно. Шайтаны в золе сгоревшего дома вывалялись и на пожарище у фундамента залегли. А у нас зачистка… Идём, на верхние этажи смотрим…
– Капитан! – недовольно перебил Котика наёмник, глядя на свои часы. – Я по существу. Могу? Ещё раз… рисковать не будем. Высылаем ночью три группы, численностью три-четыре человека. Каждая группа работает в своей зоне ответственности. Задача – обнаружение снайперской группы противника. Цель – её уничтожение. Теперь внимание. В боевое столкновение не вступать. Вот коды для нашей артиллерии. Обнаружили группу, сигнал нашим пушкарям, и они плотненько накрывают этих сволочей. Местность пристрелянная до метра, не уйдут. Геройствовать типа «вызываю огонь на себя» не нужно. После условного сигнала время на отход группы, чтобы не попасть под артналёт, ровно десять минут. Вопросы?
– Разрешите? – неожиданно поднял руку Котик, тяжело глядя на «музыканта». – Я, конечно, понимаю… А кто вы по воинскому званию, если не секрет, товарищ… военный?
– Майор запаса. Носил погоны два года назад, – снисходительно улыбнувшись, ответил разведчик. – Ещё вопросы по существу?