Страница 27 из 32
Знала, конечно, Варвара все легенды старые о Марье Моревне. Что дочь она Яги Перуновны да Кощея Бессмертного. Мать-то её, когда понесла, Кощей воевать отправился. Да помёр. Много сил тогда Яга приложила, что возлюбленного найти да воскресить. Да возлюбленный недоброй монетой ей отплатил — не нужна ему была уж любовь Яги. Богатство только страстно душу ему обуяло. Да и Яга, покуда его искала, оживляла — в старуху превратиться успела. Так и стала она Бабой Ягой. И дочку свою в ненависти к отцу вырастила. С тех пор и пытается Марья Моревна с ним поквитаться.
А теперь ей с Варей беседу держать приходится.
— Что умная — то правда, — легко согласилась. — Да на лесть не ведусь. А вот навредить тебе — всегда пожалуйста.
Напряглась Варвара, да только ни движения угрожающего Марья не сделала. А испугу мимолётному Вариному порадовалась.
— Мой-то папенька, пока маменька его душу доставала, разлюбить её успел. Значит, и твой суженый тебя разлюбит, — чего-чего, а врать ниже достоинства своего Марья считала. Так что по глазам всё брила.
Хмурость на лицо Варино набежала. Не думала она о деле таком. Да собралась быстро — некогда слёзы с мыслями распускать:
— Ну и пусть... разлюбит. Зато на мне вины не будет — что могла да не спасла. А нас боги не зря выбирать научили. Вот пусть и выбирает потом...
Долго на Варю Марья посмотрела. Кивнула потом. И опять из воздуха чего-то взяла да Варваре бросила. Золотом блеснуло, прежде чем в руки Варе бухнуться.
Нахмурилась она, скривившись. Не хотелось штуку эту лицезреть. Из-за неё ведь началось всё. В неё Велижанка гляделась, прежде чем душу её чёрт уволок. Хорошо Варвара запомнила края эти резные да острые. И сейчас они на кожу ей давят неаккуратно. Выбросить зеркало хочется. Тем паче странное оно — не отражается в нём Варвара. И от того не по себе делается. Будто пропала она для мира — зеркала её даже не видят. Темнота там только отражается. Может, стекло обычное там?
А, нет — появляется чего-то. Свет затаённый, будто от звезды молодой да робкой. Начинает гладь круглую освещать. Линии прорисовывать.
Тут глаза у Варвары округлились. Заморгали часто-часто. И дышать медленнее стало. Потому что черты, до боли знакомые, узнаваться начали.
Кручина фигуру человеческую стискивает — плечи опущены да спина прогнутая, от тяжести будто. Хотя ничего тяжелого вроде и нет у человека — сидит вон на земле просто, на коленки опершись. Вроде и далеко смотрит, да только взгляд не перехватывается, путается где неизвестно, в глубь неизведанную проскальзывает. А глаза сами будто выцвели — хоть и тёмного цвета остались. Волос с рыжиной вьющийся паутиной будто затянутый — с сыроватой примесью. Руки только живые — шевелятся. Круглое что-то друг дружке перекидывают. Будто отдельно ото всего остального жизнь сохраняют.
Опустила Варя зеркало к земле. На Моревну ухмыляющуюся посмотрела. Да молвила ей:
— Всё равно не отдам тебе яйцо. Кощеево. Пока.
Будто нитка в воздухе прям перед глазами Марьиными лопнула — так резво она ими моргнула. И губы у ней поджались. Едва-едва. А после улыбнулась так, что у Вари самой щёки напряжением почуялись.
Плечами Марья Моревна пожала беззаботно. Будто уж и не надо ей ничего.
— Ладно, если б ты зайца не поймала, всё равно мне хуже было бы. Так что пока так отведу к жениху тебя. Но ежели обмануть меня подумаешь, — сверкнула на Варвару Марья глазами, будто прокляла до седьмого колена. Только не испугалась Варя проклятий таких.
— Мне-то для чего яйцо это? А вот ежели ты обмануть меня надумаешь...
Обиделась будто Марья Моревна на это.
— Смертным ещё врать? — гордо голову вскинула. — Это ж всё равно что ты рыбам речным напраслину возводить начала.
Не глянулось Варваре сравнение с рыбами. Так что не смогла она не ответить:
— Рыбы может и поумнее меня бывают.
Но Моревне поверила. Всё-таки честолюбивой она в молве народной значится. Да и неоткуда больше Варваре помощи ждать.
***
Хрустнула шея Кощеева от поворота головного. Старая стала, потому и щёлкает. Не один ей век пошёл — чего ещё ожидать? И не важно, что и по молодости крепостью она не отличалась. А вот ум всегда крепким был — с детства самого. Особливо когда до обогащения дело доходило.
Оглядел Кощей свои владения. Глаз слепит от переливов богатства. Аж в душе тепло разгорается да приятием её окутывает. Сама собой улыбка на челе, кожей обтянутом, расцветает.
Да вообще сегодня удачный день у Кощея. С Марьюшкой повидались. Она девка, конечно, с норовом. Вся в мать. Была бы парнем, давно б место Кощеево заняла в царстве Навьем. Да по молодости не до того ей пока. Ей бы всё потешиться, силушку свою показать. Чтоб оценили да испугались.
Трудно уж Кощею становится от ударов её точных выходить. А что насмеивается над нею — так это специально, чтобы с толку сбить да преимущество улучить. Подчиняется такому Марья. Легко настрой теряет. Силу духа разбазаривает. А без духа крепкого никакие сила да умение понадобятся.
Это ничего, что сегодня заяц велесовский сбежал. Он и раньше дёру давал во время ратных дел. Побегал бы да вернулся. Да опять эта Леля в миниатюре сюда бухнулась. В прошлый раз уж душу дремлющую ухитрилась умыкнуть. Теперь за душой побольше явилась. Хотя тут переживать не надобно — мёртвого так запросто не вернуть. Мёртвого всегда обратно в Навь всеми силами тянуть будет. Не отпустит его — тут его место. Скорее «Леля» здесь так и сгибнет. Не поможет ей ведьминское пособничество.
А то, что зайца она поймала — случайность чистая. Он хоть и велесовский, а всё ж заяц. Чего с нутра мелкого взять? Напугался да ринулся напролом.
И ерунда, что яйцо теперь у девки этой. Всё равно повредить не сможет — так что что безделушка теперь в руках у ней. Не поддастся скорлупа заколдованная силе смертной. Хоть топором по ней молоти.
Чем бы дитя ни тешилось.
Так что покойным Кощей остался. И в думы лестные о ве
личии своём да хитрость погрузился.
Глава 13. Дела тёмные
К земле все ветки древесные клонятся. Видеть мешают. Будто прячут чего от Варвары с Марьей. Хотя Марья-то тут чего не видела? Значит, на Варвару нацелились.
Не по нраву ей такое — то в плечо бухнутся, то лицо расцарапать норовят. Да что поделаешь? Гость она тут незваный. Только и остаётся, что спину Марьину глазами цепляться — чтоб не отстать.
Марья Моревна-то идёт, не оглядываясь — всё равно ей видать, поспевает ли Варвара. Так что та только суму свою поудобнее перехватывает — чтоб дерево какое не стащило невзначай.
А спина у Марьи славная — прямая да ровная, словно сама ствол древесный. Такая, наверное, ни от одного ветка не погнётся, никакому дождю не покорится. Знай себе двигается Марья вперёд, а лес перед ней будто сам собой расступается. И пред Варей, что не дале чем на локоть позади идёт, смыкается.
В тишине мысли непрошенные ей в голову просачиваются, как из воздуха. И в голове жужжат, что комары.
Вдруг не к Тихону Марья Моревна её ведёт, а на погибель верную?
Людская молва-то о ней хорошо сказывает. А ежели некому уже просто лихое добавлять?
Холод пупырками по рукам Варе пошёл. Чтоб до сердца добежать не успел Варя скорее головой трясти принялась отрицательно. Супротив мыслям своим выступать — тоже сила нужна. Вытрясти не так-то легко их.
Так что увлеклась маленько Варвара. Так, что сама носом с размаху во что-то вдарилась. Не шибко больно — потому что мягкое.
Обернулась к ней Марья с удивлением. Глянула с прищуром. Не зло совсем, как Варе почудилось. И крепче она себя сразу ощутила. Даже разговор завязать решилась.
— А что... Борискина душа тоже тут теперь?
Не закручинилась бы Варвара, не ответь ей Марья. Всё-таки дела не её такие. Да может Марья тоже заскучала от пути долгого. Так что отозвалась не без охоты:
— Была у такого что ли душа?
Удивилась Варвара сзади:
— Она не у каждого что ли водится?