Мой Ангел

Без особой нежности уложив, точнее, по-дикарски завалив меня на кровать, Максим по-собственнически коленом раздвигает мои ноги и принимает доминирующую позицию. Нависая надо мной, он охватывает пальцами мой подборок и заставляет встретиться с ним лицом к лицу. Я не могу привести точное описание выражения, буйствующее на его лице, но от его расширенных зрачков, будто готовый наброситься и съесть целиком, и от его головокружительного сексуального аромата мышцы влагалища напрягаются, сердцебиение и дыхание учащаются, а грудь каменеет.

В воздухе витает сумасшедшее напряжение, заряженное страстью и ожиданием. Макс, неторопливо скользя большим пальцем сначала по верхней, затем по нижней губе, продолжает испепелять меня охваченным огнём взглядом. Я чувствую, как снизу вверх во мне поднимается жар и усиливается приток крови.

– Я не остановлюсь, – смотря глаза в глаза, Макс без джентельменских окрасов с нотками первобытности в голосе озвучивает предупреждение, не оставленное мною без внимания.

Рукой обхватив его за шею и слегка подавшись к нему, я делаю глубокий вдох, на секунду задерживаю дыхание и с выдохом шепчу ему на ухо свой ответ.

– И не надо, – и сливаюсь с ним в поцелуе, который становится всё горячее и горячее, словно внутри нас разгорается пламя.

И нежный контакт наших губ быстро переходит в неудержимый поцелуй. Языки сплетаются и начинают вырисовывать узоры. Мы снова погружаемся в океан бушующей страсти. Повторяя все движения за Максимом, я подстраиваюсь под его ритм без попытки забрать инициативу, хотя вряд ли бы это мне удалось. Он полностью меня себе подчинил. Он ведёт, а я безоговорочно ведусь. Отчего получаю безмерное удовольствие.

Пока одна рука Максима покоится на моём затылке, иногда в грубой форме сильнее притягивая моё лицо к себе, таким образом проталкивая мой язык в него ещё глубже, другая его рука опускается на ягодицы, безжалостно проминая их в своей медвежьей ладони.

Моё тело давно не проходило стадии: от затвердевания сосков до набухания половых губ. Ничего подобного я не испытывала давно. С момента нашего расставания никто даже и близко не вызывал во мне такую бурю эмоций.

Не отдавая себе никакого отчёта в том, какие последствия мои действия повлекут, я стала тереться об его вставший член и постанывать, чем по итогу ускоряю процесс.

Макс неохотно отрывается от меня и, рыча, словно изголодавшийся зверь, приказывает немедленно снять с себя чёртову одежду. В какие-то считанные секунды мы оба оказываемся полностью раздетыми.

Но холодок, пробегающий по моей обнажённой коже, ненадолго отрезвляет меня. Я присаживаюсь, и мои руки тут же поползли к центру, стремясь прикрыть наготу. За три года моё тело без прикрас видело несколько людей и то, в связи с данной ими клятвой Гиппократа. Шрамы от бесконечных операций на спине и на бедре нисколько не украшают его. Но я смогла полюбить их на себе. Они часть меня: неотъемлемая, устрашающая и одновременно смиряющая. Но как отреагирует на это всё Макс? Если раньше пред ним была Рита с внутренними изъянами, то теперь ко всему прочему и внешние прибавились.

Я боялась поднять глаза и увидеть в тех, что напротив: жалость, сочувствие, отвращение. Ничего из того, чего мне хотелось бы. Оно не нужное, разрушающее тебя изнутри. Я-то прекрасно знаю о чём говорю.

– Рит, – Макс подходит ко мне ближе и берёт за подбородок, – посмотри на меня, – просит он.

Ровный его голос смиряет мое бешено бьющееся сердце, и я поднимаю голову — наши взгляды снова встречаются.

– Перестань, – откинув светлую прядь волос с моего лица, он целует меня. Совершенно иначе. Никак те, что были до этого. Более нежно, однако из-за того, что он будто аккумулирует весь сгусток энергии в него, поцелуй ощущается плотнее и насыщеннее. Отчего ко мне приходит былая уверенность, и я раскрепощаюсь.

Наверняка почувствовав мою готовность, Макс наваливается на меня, и я вновь оказываюсь в горизонтальном положении под ним. Его руки начинают медленно скользить по моему обнаженному телу, делая точечные остановки, не забывая при этом одаривать эти места поцелуем.

От его прикосновений на груди, животе и на бедрах внутри разливается приятное тепло. По коже пробегает рой мурашек. Нарастает частота дыхательных движений и учащается сердцебиение. Чувствительность эрогенных зон настолько повысилась, что любое его касание находит отклик внизу живота.

Крайне тяжело становится сдерживать пульсацию между ног, когда его эрегированный член стал требовательно упираться в вход во влагалище. Блуждая руками по его телу и достигнув определенного уровня возбуждения, я умоляюще выгибаю спину и плотнее прижимаюсь к нему.

Макс берет в руки член и начинает мучительно ласкать им мои половые губы, размазывая выделяемую мной в обильном количестве смазку.

С меня вырываются стоны наслаждения. Я прикрываю глаза и с особым упоением имитирую секс, чем раздразниваю не только себя. Максим резко разворачиваем меня к себе спиной, ставит на колени и, взяв за горло, тянет на себя.

– Нежности от меня не жди, – и резко входит меня двумя пальцами.

И как было им обещано, никакой нежности.

Сначала он берёт меня своими пальцами. Грубо. Жестко. Грязно. А затем, вынув их, входит в меня всей длиной члена, до упора, вызывая непроизвольный крик.

Закрыв одной ладонью рот, а другой прогибая мою спину, Максим не останавливается и продолжает набирать темп.

Он вколачивает в меня свой член с такой сумасшедшей мощью, что на уголках глаз поступают слезы. Однако сочетание боли и удовольствия лишь обостряют чувства. А звук мокрых шлепков обеспечивает новый приток возбуждения.

Мышцы влагалища ещё сильнее напрягаются, затем сменяются непроизвольными сокращениями, заставляя биться в конвульсиях. Я из последних сил двигаюсь к нему на встречу и подхожу к своему сексуальному апогею. И кончаю мощным оргазмом, разлетаясь на мелкие кусочки.

И кажись моё тело должно было почувствовать расслабление, лёгкий упадок сил, вялость, однако, вместо этого меня пронзает внутренняя боль, от которой внутри всё сковывает.

Глаза распахиваются, и я резко разворачиваюсь лицом к Максиму.

– Прости, я не хотел, – всё, что я от него слышу.

Глава 23

Маргарита

Все внутренности леденеют от ужаса, охваченного мною. Сердце будто падает и разбивается на острые осколки, об которые вновь могу пораниться. А глаза пустеют: ни блеска, ни огня, играющего в них. Страшные кадры мелькают перед ними. Шум, крики, звуки разбитой вазы оглушают меня. Руки сами тянутся к ушам. Закрыть их. Не слышать ничего.

Вокруг всё плывёт…, и внешняя картинка размывается. Я стягиваю с кровати одеяло и, прикрываясь им, встаю на ноги, но из-за слабости меня ведёт в сторону.

– Осторожнее, – подхватывает меня Максим за локоть и просит присесть на кровать.

Отрицательно мотаю головой и отталкиваю его от себя. Стоящий в голове гул давит на виски. Зажмурив глаза, повторяю себе, что это всё не правда. Сон. Это мой страшный сон. Воздушного пространства в помещении становится невероятно мало. Резко испаряются сотни тысяч частичек страсти и дикого желания, недавно сталкивающихся с нашими телами, обмениваясь химией.

Жадно вбираю оставшийся воздух в себя. Ощущение присутствия в горле кома лишь обостряет этот страх, страх задохнуться в тревоге, в боли и в отчаянии. В районе солнечного сплетения возникает болевые ощущения. Прикладываю руку к этому месту. Хочется унять эту острую стреляющую боль. Следующий выстрел настолько пронзителен, что организм быстро выдаёт реакцию. Я сгибаюсь пополам. Хочется эту боль прижать так сильно, как это возможно. Чтобы удержать новый накатывающий спазм.