Страница 98 из 103
— Ты? С чего тебя принесло?
— Я хочу видеть ее, — сказал он хрипло, стараясь держаться прямо и скрывать бьющую его крупную дрожь. В мастерстве притворства, возможно, ему многого удалось достичь за прошедшее время, но обмануть зоркий взгляд Мадам Даниэлю было не под силу — несомненно, она заметила и болезненную бледность его лица, и блуждающий взгляд, и нервно закушенную губу, но осмыслила увиденное совсем не так, как следовало бы:
— Ты пьян?
— Немного, — сказал он, думая, что это послужит ему лучшим оправданием. На самом деле за весь день у него во рту не побывало ни капли выпивки, как, впрочем, и простой воды или кофе — но он не чувствовал ни голода, ни жажды, одно лишь глухое, упрямое желание увидеть ту, кто была вся его жизнь.
— Она с Пассаваном, — сообщила Мадам, не пропуская его. — Он пришел с парой приятелей, вряд ли они будут рады еще и твоей компании.
— Я сказал — хочу видеть, — произнес Даниэль, не отступая тоже. — Не поговорить. Больше ничего.
Несколько секунд Мадам терзалась сомнением. Несомненно, на нее напало дурное предчувствие, призывающее захлопнуть дверь перед носом незваного гостя и сказать ему, чтобы он явился в другой день, но Мадам была из тех, кто привык доверять не малопонятному интуитивному порыву, а расчету, и тот, на всеобщую беду, подсказал ей, что от Даниэля никакого вреда не будет: в конце концов, случалось ему являться в заведение и в куда более плачевном состоянии, а ссориться с ним сейчас, тем паче — отваживать, было бы недальновидно. Поэтому Мадам совершила, как ей показалось на тот момент, самый разумный ход — кивнула и посторонилась, давая Даниэлю зайти внутрь.
— Хорошо. Но так, чтобы тебя не видели. Пассаван вряд ли предполагал, что на нее сегодня будет претендовать еще кто-то.
Пропуская ее слова мимо ушей, Даниэль привычно занял укромное место в большом зале, которое давно уже считал принадлежащим себе по праву. Пальто он так и не снял, а на улице шел неслабый дождь, и поэтому на полу у его стула через несколько минут скопилась мутноватая лужа. Камилла, новая подавальщица, принесшая ему бокал вина, едва не поскользнулась, по недогляду ступив в эту воду, но Даниэль не обратил на это внимания — его воспаленный взгляд был прикован к одной Лили, цветущей и оживленной, сидящей за столом по левую руку от Пассавана и кокетливо смеющейся над каждой его остротой.
— Скажите, — проговорил граф, внезапно приобретая серьезный вид и доверительно беря Лили за руку, — тяжесть короны господина Баха вас больше не беспокоит?
— Совсем нет! — заливисто засмеялась она, отправляя себе в рот блестящую черную виноградину. — Раньше я чувствовала, что она буквально давит меня к земле, не дает дышать полной грудью. Но те времена прошли, и, как я надеюсь, не вернутся.
— Я надеюсь на это не меньше вашего! — горячо заверил ее Пассаван, и, как заметил Даниэль, сильнее сжал ее ладонь. — Вы прошли огромный путь за эти два года, моя милая. Что же теперь? Какой вид открывается перед вами?
Судя по его улыбке, он явно ждал какого-нибудь легкомысленного, остроумного ответа — явно не того, который должен был созреть в голове Лили. Даниэль помнил еще, что она говорила ему вчера про всепоглощающий мрак; и теперь, видя, как леденеет ее лицо, понял, что для нее эти слова не были зыбкой, сиюминутной фигурой речи.
— Я… мне сложно сказать сейчас, — пробормотала она, безуспешно силясь придать себе приличествующий ситуации беззаботный вид. — Может быть, через несколько недель…
— Понимаю, понимаю, — закивал Пассаван и, не отпуская ее руки, кивнул Аннет, чтобы та наполнила его опустевший бокал, — отдых всем нам необходим. Вы, дорогая, заставили нас всех понервничать в этом сезоне.
В том, как произнес граф последнюю фразу, Даниэлю почудилась какая-то неясная угроза, и, взглянув на Лили, он понял, что не его одного слова Пассавана обожгли, как кипящая сера. Лили опустила взгляд, склонила голову, точно прося прощения, и Пассаван, увидев эту маленькую покаянную пантомиму, не удержался от хохота:
— Ладно, ладно, это все в прошлом. А будущее, я не сомневаюсь, вас ждет исключительно блестящее.
— Вы очень добры, — с усилием выговорила Лили, и Пассаван наконец выпустил ее, повернулся к стоящей перед ним тарелке с фруктами.
— Хотя бы приоткройте завесу тайны, — попросил он, с хрустом разгрызая дольку яблока, запивая ее глотком шампанского и закрывая глаза в гримасе неподдельного удовольствия, — в каком амплуа вы видите себя на будущий год? Я думаю, Буфф дю Нор с радостью предложит вам еще один контракт.
В этот раз Лили не смогла так умело, как обычно, справиться со своими чувствами; пользуясь тем, что Пассаван как будто не смотрит на нее, она обернулась к Мадам, безмолвно сидящей на стульчике за фортепиано, и метнула на нее взгляд, полный смятения; та, впрочем, не повела и бровью, только мелко и раздраженно мотнула головой, напоминая Лили, чтобы та не отвлекалась от гостя.
— Я… я не знаю, месье, — сказала Лили, потерянная, будто выброшенная с борта корабля в океан. — Возможно, мне придется оставить сцену… на время…
— Что?
Пассаван выронил на пол десертную ложечку, которой соскребал со дна миски остатки нежнейшего, пышнейшего бланманже; его друзья — двое молодых людей, одетые в одинаково ладно скроенные, но потертые фраки, — отвлеклись от курения папирос и неспешной беседы с Алиетт, Аннет и Сандрин, чтобы посмотреть на Лили так, точно она произнесла самое омерзительное богохульство.
— Оставить сцену? — простонал Пассаван горестно. — Боже, еще и вы! Скажите, что вы пошутили! Неужели вы действительно хотите уйти!
Ошеломленная и не знающая, что сказать, Лили отодвинулась от него и обхватила себя за локти, замыкаясь, защищаясь; Даниэль успел заметить, как Мадам мимолетным жестом закрывает глаза ладонью — возможно, она тогда уже представила, что может случиться, но предотвратить это не имела желания или возможности.
— И что же, — проговорил граф, явно приходя к самым неутешительным выводам из всех, что позволяло сделать сложившееся положение, — выходит так, что сегодня я последний раз могу насладиться вашим чудесным обществом?
Лили кивнула ему. Даниэль увидел, что бледнеет не только ее лицо, но и шея, плечи, даже руки. Граф же, на секунду теряя к ней интерес, коротко обернулся к Мадам.
— Вы должны были предупредить меня. Неприятно получать такие сюрпризы в последний момент.
— Как и мне, — процедила она сквозь зубы, и никто не стал уточнять, что она имела в виду. Никому не оказалось до этого дела: Лили сделала короткое движение, будто хотела подняться из-за стола, но Пассаван, успев схватить ее запястье, притянул ее обратно, заставил сесть на место, и Даниэль увидел, как в глазах его метнулось жадное, хищническое выражение.
— Ну что вы, цветочек мой, — обиженно протянул граф, сжимая руку Лили до того, что костяшки его пальцев налились белым, — за сегодня мной уплачено сполна, разве нет?