Страница 8 из 17
Пират посмотрел на Сарефа, который безо всякого выражения смотрел в ответ, и невольно сделал шажок назад.
— Ннн…нет, — пробормотал он.
— Тогда вернись в строй, — прорычал Герцог, — если ты расслабил булки, потому что торговый корабль — якобы лёгкая добыча, то это твои проблемы! А злобу сегодня ночью в своём гамаке выплеснешь.
Прочие пираты загоготали. Мокрый же, исподлобья злобно посмотрев на Герцога, но почти сразу отведя взгляд, послушно отошёл к остальным. Герцог же, взглядом пересчитав команду, неожиданно рукояткой тесака легонько ткнул Сарефа в шею, отчего у того отнялись все мышцы. Но Герцог на удивление мягко помог Сарефу сесть и опереться спиной о борт, после чего развернулся и с самой приветливой интонацией сказал:
— Ну, вот теперь и поговорить можно, — его тон лучился каким-то притягательным, но от этого не менее смертельным радушием, — Айвен, мой дорогой друг! Кажется, мы виделись не столь давно. Ну что ж, наверное, и в самом деле несправедливо, что мне опять ты попадаешься, ну да что поделать. Мне и моим ребятам тоже жить на что-то надо, сам понимаешь. Впрочем, в этот раз охотиться за тобой было весело, давненько я так не развлекался. Так что на хлебушек с маслом я тебе, пожалуй, оставлю. Давайте, — он скомандовал пиратам, — тащите весь товар сюда! Куда идти, вы и так знаете, не первый раз здесь работаем.
— Четвёртый раз за год, — капитан, едва сдерживая слёзы, умолял монстра, — четвёртый раз за год! Пожалуйста, Герцог, сжалься хотя бы на этот раз! Я же по миру с протянутой рукой пойду!
— Ну, нет, — покачал головой герцог с лаской палача, который утешающе говорит жертве, что больно почти не будет, — вот если бы ты меня чин по чину встретил, без этих побегушек, да накормил бы мою команду, да меня бы угостил хорошим вином, да поговорил со мной по-людски… вот тогда и договориться можно было бы, тогда бы, глядишь, я тебе половину товара и оставил бы. А так… нет, я слишком долго охотился — и теперь я хочу получить законную добычу!
Гном-капитан обречённо заскулил, из последних сил сдерживая слёзы отчаяния. Герцог же, несколько секунд насладившись его мучениями, утешающе похлопал гнома по руке.
— А если дела на суше совсем не пойдут — добро пожаловать ко мне на корабль, — мягко продолжал он, и пираты, сторожившие заложников, противно захихикали, — с голоду помереть не дам, оплатой не обижу. Да и знаю я тебя давно, глядишь, у меня ты и до первого помощника дослужишься. А то текущий, — он пронзительно посмотрел на пирата с мокрыми волосами, и тот испуганно сник, — начинает меня разочаровывать…
Сареф же, к которому в это время вернулась подвижность, продолжал сидеть и наблюдать, как пираты сносят в кучу сундуки, тюки, рулоны ткани, коробки из дорогой бумаги, а так же шкатулки, узелки, пузырьки и прочие мелкие, но явно дорогие товары. А Сареф смотрел на это — и едва держал себя в руках от пожиравшего его гнева. Он сейчас так сочувствовал бедному гному-капитану, как ещё, наверное, никому в жизни. Потому что это было просто невыносимо: стоять и смотреть на то, как тебя грабят, и ты ничего не можешь с этим поделать!
При этом Герцог даже связывать Сарефа не стал. Просто потому что мог себе это позволить. В такой ситуации, когда его связанным друзьям и остальной команде смотрят в спину пиратские клинки — не помогут ему ни Силовое Поле, ни Дробящая Темница, ни Тёмная Фаза, ни даже Гилеан — его просто не хватит сразу на всех! И Герцог, который примерно раз в минуту с усмешкой смотрел на Сарефа, словно изучал, насколько успешно тот справляется со своим гневом, казалось, прекрасно это понимал.
Наконец, пираты закончили потрошить закрома корабля Айвена, и теперь жадно разглядывали гору добра, которую им предстояло перетащить и поделить между собой.
— Ну что ж, — Герцог снова подошёл к капитану Айвену, который беззвучно плакал, и похлопал его по плечу, — вот этот сундук ему оставьте, чтобы они с голоду не подохли, да вот эти два рулона, чтобы им было, чем прикрыть голую задницу. Ну и вот этот сундучок за то, что они развлекли нас славной погоней, — Герцог, чуть скривившись, потянулся босой ногой и толкнул в сторону Айвена названные предметы. После чего, подперев этой же ногой самый крупный сундук, примерно 20 секунд стоял, с наслаждением оглядывая честно награбленную добычу и наверняка воображая себя самым умелым и ловким пиратом Бездонного океана. После чего скомандовал, — а это всё тащите на палубу! Сегодня будем делить!
Пираты радостно загомонили и направились к куче товаров. Сареф же, поднявшись и придерживаясь за борт, из последних сил сдерживал рвущийся наружу гнев. Впервые за всю свою жизнь ради выживания он вынужден был бездействовать. И это невероятно угнетало, он так привык бороться до конца, до последнего, до самого крошечного обрывка шанса, что стоять и бездействовать было… невыносимо!
И в этот момент, едва первый из пиратов подхватил сундук из кучи, как внезапно раздался оглушительный визг:
— УИИИИИИИИИ!!!
А в следующий момент с пиратского корабля сорвалась какая-то рыжая молния. И эта рыжая молния, промчавшись через всю палубу и даже сбив с ног одного из пиратов, внезапно врезалась в Сарефа и сбила с ног, да ещё и сама упала на него сверху. Оклемавшись, Сареф увидел, что на него запрыгнула бойкая девчушка с рыжими косами и пронзительными синими глазами. И она нагло (и очень больно) тыкала Сарефа пальцем в живот и говорила:
— У него есть штучка, которую я хочу! У него есть штучка, которую я хочу!
— Карина! — сурово прорычал Герцог, оказываясь рядом и рывком поднимая девочку с палубы, — что ты тут делаешь? Немедленно марш домой!
— Ну я хочу его штучку, папа, — заканючила Карина, вырываясь из его хватки, — я хочу, я хочу, я хочу его штучку!
— Извини, девочка, — Сареф, совершенно взвинченный тем, что с ним происходило за последний час, не сумел придержать язык, — во-первых, ты слишком маленькая, во-вторых, ты не в моём вкусе.
После этих слов на корабле стало очень тихо. Один из пиратов, поднявший тюк с тканью, испуганно уронил его, и тот гулко шлёпнулся на палубу. Девочка, одеждой которой служили белая рубаха и синие штаны на лямках, с непониманием посмотрела на Сарефа. Мгновение спустя капитан гномов на заднем фоне заскулил так жалобно, словно с него прямо сейчас начали заживо срезать скальп. У Герцога же, который тоже очень медленно к нему поворачивался, чёрные глаза начали наливаться неудержимым светом бешенства, и это, очевидно, не сулило им ничего хорошего…