Страница 8 из 46
— И откуда уверенность, что это вообще сработает? — наконец спрашивает она. — Что нужен именно лекарь?
— Уверенности нет, — признается Кейн. — Редко все же подобные всплески тьмы происходят — мне не удалось найти никаких записей о том, как с этим справлялись. Похоже, просто покидали землю и ждали, пока порча рассеется. Это даже не обсуждается, так что я в поисках решения. На вас у меня просто ослепительно светлые надежды, миледи. Это же в ваш цех обращаться — за надеждой?
Неловкая тишина повисла под высокими потолками; попытка разрядить обстановку шуткой провалилась с невиданным миру треском. Только скелет несколько раз щелкнул зубами, имитируя смех — наверное, чтобы хозяин не расстраивался. Какая прелесть.
— Держать взаперти я вас, конечно, не буду, — сдается он и бессильно разводит руками. Неужели ошибся с выбором практика? — Не устраивают условия работы — прискорбно, будьте добры отправиться восвояси мирно. Если сочувствие в светлых магах еще не погибло — буду рад показать вам замок и прилежащие сады. А главное, подземелья, где братца взорвало. Что решите?
Чудесный день для контракта с темной стороной.
Конечно, она соглашается. Действительно, истинный светлый просто не сможет бездействовать, увидев, насколько глубоко проникла порча. Покрытые пеплом холмы, темный мех лисы, потерявшие рассудок местные жители. На мир опустилась тень, и она медленно задавит и уничтожит любое живое существо. Им нужна помощь, а Эстер, к тому же, отчаянно нужны деньги.
Признавать это тяжело и унизительно, но в этот раз некромант оказался прав. Она обязана хотя бы попробовать подарить этому графству надежду на будущее.
Попробовать сотрудничать с чернокнижником.
***
— Дамы вперед.
Никто на свете не смог бы убедить Эстер, что до инцидента со старшим Винтером здесь не было пыточной комнаты. Подземелья и без того неизбежно пахнут затхлостью, гниением и сыростью, здесь все было только хуже — застарелая кровь, горелая плоть, сера. Даже не будь они по разные стороны магических баррикад, после такого зрелища она бы в ужасе бежала в родные цветущие края.
Кейн щелкает пальцами, и в факелах просыпается зловещего вида алое пламя.
— Принц, вроде бы, соскреб со стен все, что смог, но если Абрахам понадобится — из урны что-нибудь да достанем, — сообщает он, осматриваясь, проверяя, как тут прибрались. — Костей, жалко, не осталось. Было бы сильно проще.
— Я не буду копаться в останках, — Эстер говорит медленно и вкрадчиво, чтобы не дать себе выругаться.
От запаха и вида камеры ее мутит. Черной магией здесь пропитан каждый камень, тело просто сопротивляется — девушка чувствует, будто она сейчас закипит. Скривившись от отвращения, она прикасается к стене — и молится, чтобы не почувствовать ничего липкого. Волной накатывает ощущение последних секунд жизни — безумное жжение в ладонях, прижатых к колдовскому символу на полу. Он пытается отстраниться, но его приковало к земле. Смрад, заполняющий легкие, оседающий пеплом на коже. Тьма, ползущая вверх по рукам, залепляет глаза, чернилами заливается в горло, выжигает себе путь до сердца. Прежде, чем его разорвет собственной магией, Абрахам видит, как мрак пожирает тело в центре символа. Оно полностью завернуто в грязные от земли и разложения погребальные простыни, и лица нельзя разобрать.
— Страшная смерть, — шепчет Эстер, отстраняясь; у нее подрагивают руки. От взаимодействия с незнакомой, враждебной силой и от простого человеческого шока.
— Сам виноват, — хмыкает Кейн, но за его саркастичной полуулыбкой даже в этом странном свете видно печаль. — Табу у некромантов немного, но воскрешать даже нам запрещено. Но он просто помешался на этой идее, пытался играть в бога. Решил, что нашел лазейку.
— А кого?.. — Эстер сначала говорит, и только потом думает, и это как раз тот случай. Можно было бы свое любопытство-то и придержать.
Граф молчит какое-то время, взвешивает, насколько эта информация важна для лекаря; стоит ли делиться. Присаживается, согнув колени, прямо посреди выжженых линий губительного ритуала и с отсутствующим выражением лица проводит по ним пальцами, собирая пепел, задумчиво растирает его между подушечками. Пытается почувствовать, к чьему праху прикоснулся.
— Скажем так, в семье я был средним ребенком, — все же говорит он, косится на ведьму снизу вверх. — Недолго, правда. Довольно быстро обратно стал младшим.
Теперь и вовсе единственным.
Эстер прикусывает язык. Саван в воспоминании действительно на взрослого бы не подошел. Потянуло спросить еще и про родителей, но она вовремя остановилась. Ради собственного же душевного спокойствия, она вряд ли готова к историям о целой семейке чернокнижников. Вряд ли граф может поделиться трогательными воспоминаниями из детства.
— Будем честны, я слабо понимаю, как вы работаете, — Кейн резко встает и отряхивает ладони, — но, если нужно будет что-то достать — это не проблема. Книги, ингредиенты для зелий, артефакты. Жертвы?
Последнее предложение прозвучало почти игриво. Эстер едва глаза не закатила.
— Хотя, у Ирви какой-то набор юного алхимика имеется, так что, может, это и не понадобится, — продолжает он. — Вот и все, миледи, дальше штурвал исключительно в ваших руках.
Знать бы ей самой, с чего начать.
— Ирви?
— Подмастерье мой. Начинающий отступник и осквернитель, — ухмыляется Кейн, — забавный мальчишка. Способный. Не волнуйтесь, со всеми здесь еще познакомитесь.
У него еще и ученик имеется. Какое счастье.
***
В замке, оказывается, и живая прислуга имеется. Это граф решил сразу лучшим похвастаться перед новой целительницей — когда Принц, тот самый огромный скелет-дворецкий, начал переносить вещи Эстер из повозки, невольно промелькнуло желание все пожитки теперь просто сжечь. Еще и имя ему такое дали!.. Он, конечно, именно откликаться на него не мог — сложно говорить без голосовых связок и языка; но костяную голову на звук поворачивал. Эстер даже чуть испугалась, завидев в холле пожилую, но все еще полностью телесную служанку. Она с ведьмой общаться особенно не желала, отвечала сухо, но вежливо, не распространяясь совершенно ни по каким темам, кроме порядка жизни в поместье.
Что ж, у нее поподробнее про детство Винтеров выведать не удастся.
Зато у Ирви потенциал стать главным сплетником в замке был невероятный; когда Кейн их друг другу представил, Эстер не смогла пропустить загоревшийся в глазах юноши интерес. Он был ровесником Ланы, или даже чуть младше; высокий, худой и нескладный, болезненно-бледный, почти синеватый. Держался достойно и воспитанно, но это при наставнике; Эстер мысленно пометила, что нужно будет за адептиком понаблюдать в естественной среде обитания. Поймать как-нибудь за практикой на заднем дворе, когда он будет пытаться заставить дохлую крысу танцевать.
Само поместье пока казалось удручающе неуютным. Даже попробуй граф всех своих скелетов сначала спрятать в шкаф, скоро ведьма разгадала бы, с кем связалась. Мертвенным холодом тянуло из каждой щели, и это не про сквозняк: здание было в отличном состоянии, было видно, что граф заботится о сохранении отчего дома и прилежащих территорий. Но души здесь не было, казалось, будто даже время здесь застыло в непрекращающемся трауре.
Замок тянулся к небу своими острыми башнями, словно готовый пронзить облака. Его стены были толсты и темны, покрытые мхом и лишайником. За ними скрывались многочисленные комнаты, где веками жила аристократия, окруженная роскошью и изысканностью. В зале с камином стояли дорогие мебель, картины, ковры и вазы. В спальне, куда пригласили Эстер, была огромная кровать с балдахином и шелковыми простынями. В библиотеке хранились редкие и древние книги, некоторые из которых содержали тайные знания и заклинания.
Эстер не могла избавиться от ощущения, что само поместье за ней наблюдает. Она не знала, что ее ждет в этих стенах, но она уже не могла отступить. Множество жизней зависело от того, сможет ли она распутать запутанный клубок проклятий в сердце Исендора.