Страница 81 из 124
Группа активно репетировала – зачастую без Дона, который обычно появлялся в комнате последним. Нередко какой-нибудь мелодический ход или другая деталь запускала его творческий процесс, и Ван Влит моментально прерывал джем, призывая на помощь весь Мэджик Бэнд, чтобы не потерять мысль. Ему требовалось немало усилий, чтобы донести ее до остальных: он мог описывать свои идеи словами, петь, свистеть, играть на гармонике или бренчать на гитаре и по ходу дела рвать ее струны. «В его голове всегда было какое-то видение, – объяснял Френч. – Оно могло находить выражение в поэме, тексте песни, рисунке или мелодии – в зависимости от того, что было у Дона под рукой в тот момент. Оно словно взывало к освобождению, и он мог быть очень настойчивым, когда накатывал очередной приступ вдохновения» [64]. «Заткнись, нам надо это сделать!!», – орал Капитан на непонятливого коллегу. Неудивительно, что настойчивость Бифхарта, его убежденность в своей правоте и командный тон приводили к ссорам и ругани на репетициях. Как правило, Дону приходилось воевать со Снауффером и Хэндли. С другой стороны, Френч и Коттон, зная, что им предстоит остаться под одной крышей с Капитаном после того, как старшие товарищи уйдут, предпочитали не высовываться и молчаливо занимали сторону Дона. Тем не менее несмотря на все раздоры, работа над новыми песнями по-прежнему сохраняла определенные признаки коллективного творчества. Члены Мэджик Бэнда нередко предлагали свои музыкальные идеи. Капитан, как правило, относился к ним снисходительно, однако временами милостиво брал эти риффы или мелодии за отправную точку в работе над собственными композициями – которые на пластинках неизменно получали единоличное авторство Дона Ван Влита.
Бифхарт постоянно обвинял музыкантов в том, что из-за их лени они никак не могут завершить работу над альбомом, однако сам же тормозил процесс – он просто не мог позволить своим опусам принять завершенный вид. Верный себе, Дон постоянно делал правки и добавлял к песням все новые фрагменты – чем неизменно вызывал раздражение Алекса Снауффера и Джерри Хэндли. От постоянных правок Дона песни приобретали причудливый, фрагментированный вид. Френч чувствовал, что Капитан «прессовал» группу «во все более и более странную музыку, в которой было все больше и больше смен темпа, и которая все дальше отходила от песенной формы»[65].
Недовольство Снауффера и Хэндли во многом объяснялось тем, что группа по-прежнему сидела без денег. Редкие концерты, которые организовывал Боб Краснов, приносили весьма скудный доход, а процесс работы над новым альбомом затягивался. Виктор Хейден, кузен Ван Влита, выручил Джона Френча, отдав ему свои старые джинсы – барабанщик стирал их в ванне. «Мы почти нигде не бывали, ни с кем не общались, редко видели девушек и жили с человеком, который подвергал нас постоянной критике»[66], – вспоминал Джон. Возможно, что Капитан, как никто другой в группе, понимал, как легко могут сбиться с пути истинного неопытные и легкомысленные молодые люди. Твердой рукой он решительно приводил в порядок хаотический образ жизни всего Мэджик Бэнда: после известного случая он перестал употреблять «кислоту» и запретил другим, репетиции строго контролировались, музыкальные эксперименты ограничивались, шутки и дуракаваляние не допускались. В целях защиты от возможного плагиата во время выступлений запрещалось играть новые номера.
Неустанные усилия Бифхарта приносили свои плоды: на концертах музыканты играли все мощнее и мощнее, временами уходя в продолжительные импровизации. В сентябре Мэджик Бэнд выступали на разогреве у The Doors. Френч вспоминал, что тем вечером группа звучала «особенно мощно и тяжело… Мы разучили наши небольшие гармонические партии и были как следует «сыграны». Блюзовые дела звучали монстрически. Алекс блистал на слайде, а Джефф играл ритм сдвоенным фингерпикингом, который так важен в дельта-блюзе… Дон, возможно, был на пике формы… Он всегда говорил, что тем вечером сжег колонки [своим вокалом]» [67]. Группу вызвали на бис, а выходя со сцены, музыканты заметили озадаченных The Doors. С их стороны долетел риторический вопрос: «И как нам выступать после такого?»
Глава двенадцатая, в которой терпеливого читателя ожидает обзор невыпущенного альбома "It Comes To You In a Plain Brown Wrapper"
Менеджер Боб Краснов чувствовал: группа дозрела до того, чтобы зафиксировать свои идеи и умения в студии. В октябре 1967 года Captain Beefheart and his Magic Band приступили к записи весьма амбициозного альбома, который, увы, ожидала несчастливая судьба. Блестящая идея Капитана заключалась в том, чтобы записать двойной альбом. На первой из пластинок группа должна была выступить под своим именем и исполнить набор не очень длинных, вполне форматных песен. На второй пластинке должен был предстать их «разогрев» – мифическая группа квакеров из XXV века. Квакеры, конечно же, не имели ничего общего с Оркестром им. Сержанта Пеппера: им предстояло исполнить продолжительные импровизационные композиции, вдохновленные недавними живыми выступлениями Мэджик Бэнда. Музыканты даже сфотографировались в квакерских нарядах – было видно, что за шесть веков они практически не изменились. Альбом должен был получить название "It Comes To You In a Plain Brown Wrapper" («Выдается в простой оберточной бумаге»). Конверт пластинки предполагалось стилизовать под мятый конверт из грубой бумаги, на обложке – марки с портретами музыкантов и пометка "Strictly Personal" («Лично в руки»).
К записи нового альбома Мэджик Бэнд подошел в более уверенном состоянии, однако были и проблемы. Первая из них – отсутствие Ричарда Перри: продюсер, вложивший так много сил в "Safe As Milk", решил прекратить сотрудничество с группой после того, как на одном из концертов Мэджик Бэнда услышал гитарное соло в исполнении Дона. Другой проблемой была собственная неготовность команды. Ван Влит так и не успел завершить тексты ко многим песням, а импровизационные номера, по мнению придирчивого Джона Френча, не были достаточно отрепетированы: группа не имела представления, в какой момент переходить от одной секции к другой, и даже не обсуждала, сколько должна длиться каждая из импровизаций.
Тем не менее сегодня именно эти «джемы» представляются наиболее впечатляющим и уникальным наследием сессий к невыпущенному проекту. Самый объемный из трех импровизационных номеров – без малого 20-минутная «Tarotplane». Неспешной поступью этот номер продвигается вперед, ведомый харпом Капитана и весьма вольготной игрой Джона Френча. Название номера вызывает явные ассоциации с древним "Terraplane Blues" Роберта Джонсона, а также чем-то эзотерическим. Однако «Tarotplane» отказывается быть традиционным блюзовым шаффлом. Хотя номер по-прежнему берет за основу весьма прямолинейный размер 4/4, здесь это кажется формальностью – каждый из музыкантов (включая самого Бифхарта) постоянно смещает ритмические акценты, в результате чего композиция кажется очень «разболтанной», «вихляющей» туда-сюда. Под эти звуки можно представить себе мерно вышагивающего верблюда, нагруженного разнообразным, произвольно покачивающимся, болтающимся и гремящим увесистым скарбом. Френч щедро рассыпает многочисленные сбивки и синкопы, и в результате этого вольного обращения с ударными вся конструкция шевелится и колыхается как единая тяжеленная масса. Барабаны звучат непривычно плоско (Краснов заставил Джона снять тарелки и подверг звук ударных суровой компрессии) – кажется, что они просто сдавлены тяжестью остальных инструментов. Пока караван идет, Капитан в своей характерной вокальной манере импровизирует на темы старых блюзов, по ходу дела вспоминая "You’re Go