Не то..

VI.

   Между матерью и дочерью установились неловкия, натянутыя отношения, Со стороны могло показаться, что Леонида Гавриловна точно ревнует Нину. Впрочем , оне между собой теперь говорили мало и больше о таких предметах , которые совсем не касались личных отношений. Нина окончательно не понимала мать и только чувствовала, что та все время в каком -то враждебном настроении. Свое личное горе девушка скрывала от всех посторонних и близких глаз , как человек бережет больную руку или свежую рану. Ее удивляло только одно, именно, что время от времени в их доме появлялся гостем отец Бизяев , старавшийся приходить тогда, когда Леонида Гавриловна оставалась одна. Эти визиты тщательно скрывались от Анны Ѳедоровны, и в душу Нины закралось страшное подозрение относительно значения этих таинственных визитов . Ефим Иваныч тоже хмурился, фукал носом и не упускал случая сказать Леониде Гавриловне какую-нибудь колкость; он делал исключение только для Нины, к которой относился с преувеличенною внимательностью, как к больному ребенку,    -- Барышня Ниночка, о чем вы думаете?-- спрашивал он ее иногда, глядя таким испытующим взглядом .    -- О чем я думаю, Ефим Иваныч ? А вот о чем : отчего я не настоящая барышня -- такая беленькая, такая наивная, такая безпомощная, такая кроткая. Ведь в этом есть своя поэзия, т.-е. в такой кисейной барышне, которая не знает даже, как вода кипит . Если бы я была мужчиной, я влюбилась бы именно в такую барышню, чтобы она была моя вся, смотрела моими глазами, слышала моими ушами, думала моими мыслями. И она была бы счастлива своею безпомощною зависимостью, как комнатная собачка, и я тоже.    -- Приасходно... Кто же вам мешает превратиться именно в такую барышню-овечку?    -- Не умею притворяться, Ефим Иваныч . А впрочем , я болтаю ужасныя глупости.    Близилась осень, которая должна была разрешить все. Вадим как -то проговорился за обедом , что оставляет свою академию и поступает управляющим в какое-то имение. Сережа тоже собрался уезжать в столицу, чтобы продолжать свою газетную лямку,-- он отдохнул и успел соскучиться.    -- Эх , молодость: все торопятся, все куда-то едут ...-- говорил однажды Ефим Иваныч , проводя рукой по своей седой щетине.-- А вот нашему брату и ехать некуда да и ждать нечего.    -- Вы -- эгоист , Ефим Иваныч ,-- шутила Нина,-- потому что думаете только о себе. Вы пожили в свою долю, и завидовать другим нехорошо. Мама совершенно справедливо называет вас эгоистом .    -- Что же, я согласен , барышня Ниночка, так эгоистом останусь до конца.    Сережа и Егоров бывали попрежнему и по прежнему вместе. Нина замечала одно, что Сережа находится под влиянием этого мудренаго купчика, но никаких об яснений не желала иметь с ним . Дерзость Егорова, однако, продолжалась: ему не только не было совестно за сцену в саду, но он еще вызывающе поглядывал на Нину, точно желал добиться от нея другого ответа. Он производил впечатление сумасшедшаго человека, и девушка как -то инстинктивно стала его бояться.    -- А бы скоро убьете жену, Сосипатр Ефимыч ?-- спросила однажды Нина отчаяннаго купчика.    -- Когда вы меня полюбите, тогда и убью.    -- Вот поэтому я вас никогда и не полюблю. Да...    Сердиться по-настоящему на Егорова она не могла, потому что это был совершенно особенный человек , не походивший на всех остальных . В нем была какая-то сила и особенная энергия, которая невольно привлекала своей цельностью. О сцене в саду Нина не разсказала никому, даже матери, которая всегда повторяла, что зависит от женщины, как с ней держат себя мужчины. В данном случае девушка решительно не могла обвинить саноё себя в чем -нибудь, а сердиться на Егорова не стоило. Но все это пустяки, а главное оставалось. Нина старалась не думать о Сереже и не могла. Она знала его с детства, когда он еще бывал у них гимназистом . Такой был скромный и серьезный мальчик , которым учителя не могли нахвалиться. Затем , вторично они встретились в Москве, т.-е. Сережа сам разыскал их . Он был рад видеть земляков и стал ходить чуть не каждый день. Придет , сядет и слушает , как Нина проходит свои консерваторские уроки.    -- И вам не скучно?-- удивлялась девушка, наблюдая друга детства.    -- Нисколько...    В награду за такое терпение Нина исполняла какую-нибудь любимую пьесу, и Сережа делался окончательно счастливым . Они целые вечера проводили в умных разговорах или что-нибудь читали вместе. Сережа оставил университет со второго курса, но продолжал интересоваться разными вопросами и читал очень много. Газетная работа оставляла ему достаточно свободнаго времени. Сколько было пережито хороших минут , какия даются только молодостью. А затем само собой случилось то, что делает из мужчины и женщины одно целое. До этого момента Нина умела видеть и понимать недостатки и достоинства Сережи, а потом все это исчезло, подавленное одним чувством ,-- больной человек теряет ощущение всего тела, а чувствует только одно больное место. Да, они мечтали о своей будущей жизни, простой и трудовой, причем не будет ничего похожаго на то, как живут другие, те другие, которые отравляют жизнь друг другу. В проекте предполагалось жить где-нибудь недалеко от Москвы, как живут англичане, чтобы совместить удобства дешевой деревенской жизни с преимуществами столицы. Сережа мог работать и в деревне, а Нина занялась бы хозяйством в широком смысле. Все было обдумано, распланировано и разсчитано вперед . С этими мыслями и чувствами молодые люди явились в Смольск , чтобы повидаться в последний раз перед самостоятельною жизнью с родными. Что сделалось с Сережей -- Нина не могла никак понять, а чувствовала только жгучее оскорбление, какое испытывает одна женщина, утрачивающая любовь мужчины. В долгие часы одинокаго раздумья она обсуждала этот роковой вопрос со всех сторон и ничего нз могла придумать. У нея даже не было соперницы, а просто Сережа разлюбил ее. Его увлечение было простою вспышкой молодого чувства, а для нея в этом заключалось все. Он в ея глазах , как в глазах каждой искренне любящей женщины, не был ни хорош ни дурен и не мог быть сравниваем с кем -нибудь другим , потому что, по простой логике, ведь другого Сережи не могло быть. О, она умела любить и отдавалась вся, и теперь отказалась от него тоже потому, что слишком его любила и не могла помириться на каком -нибудь компромиссе. Все или ничего -- выбора не существовало. И все это переживать каждый день, каждый час и думать, что найдется другая женщина, которая займет ея место, будет радоваться ея радостями, а она остается одна, одна, одна. Нет , это было что-то такое ужасное, подавляющее и громадное!    Перебирая свои воспоминания, Нина не находила ничего, в чем бы могла упрекнуть самой себя, и в ней поднималось оскорбленное чувство, мешавшее ей об ясниться с Сережей подробно. Пусть он сам придет , пусть сам первый заговорит . Как он не может понять такой простой вещи, что она женщина и что ей неудобно напрашиваться на об яснения. Если бы он действительно любил , то все это давно сделал бы по инстинкту, из чувства деликатности. Все эти мысли и чувства поднимались вихрем , как только девушка оставалась одна.    А время летело. Стоял конец июля, а в начале августа Сережа уезжал в Москву. Погода стояла холодная и дождливая. Через Вадима Нина знала, что Сережа уезжает на-днях , и чем ближе наступал роковой срок , тем сильнее овладевало ею какое-то невыносимое безпокойство. Она запиралась по целым дням в своей комнате и не показывалась, когда приходили посторонние, как Ефим Иваныч , Егоров или отец Бизяев . Однажды вечером ей особенно было тяжело. Назойливый дождь шел с утра. Деревья в саду уныло шумели. Нина лежала на кушетке с раскрытою книгой и смотрела в пространство. На нее по вечерам находило что-то в роде столбняка, как было и сейчас .    "А что, если он уедет завтра, а я его больше не увижу?-- мелькнуло у нея в голове.-- Ведь он может уехать каждую минуту..."    Жгучее чувство охватило ее. Она быстро надела непромокаемое пальто, накинула на голову простой платок и пошла в сад . Что она сделает -- ей было еще не ясно, но она знала только одно, что должна увидеть Сережу сейчас же и сказать ему все. Да, все... Что он делает ?.. Ведь он не понимает , что убивает в ней душу. Конечно, не понимает , а иначе никогда не сделал бы ничего подобнаго. Она не заметила, как прошла весь сад , как потом шла по грязной и темной улице, как очутилась на площади против бизяевскаго дома. Комната Сережи была в мезонине, но сейчас окна оставались неосвещенными, значит , его не было дома. Девушку охватило такое отчаяние, точно этими темными окнами глядела на нее сама смерть.    -- Куда?-- шептала она.-- Нет , я его увижу... Сережа, милый...    Она взяла перваго попавшагося на глаза извозчика и велела ехать к дому Егорова. Дремавший у ворот на лавочке дворник об яснил ей, что Сосипатра Ефимыча дома нет .    -- А где он , вы не знаете?    -- Не могу знать, барышня...    Слово "барышня" привело Нину немного в себя: дворник , вероятно, принял ее за одну из тех особ , с которыми Егоров безобразничал по трактирам . Ах , да, они теперь в трактире, там , где поют арфистки.    -- В "Якорь"!-- крикнула она извозчику.    Трактир с арфистками был ярко освещен , что его резко выделяло из среды других обывательских построек . Нина велела извозчику остановится у тротуара и послала его за швейцаром . Она только теперь почувствовала, что ноги у нея совсем мокрыя и голова тоже. Швейцар подошел к экипажу неохотно и подозрительно посмотрел на нее.    -- Егоров у вас , т.-е. в трактире?    -- Какой Егоров ?    -- Ах , какой вы... Ну, Сосипатр Ефимыч ...    -- Как будто не примечал ... Раньше они бывали, это точно-с , а сейчас их нет .    -- Вы обманываете... Он здесь, я знаю. Только мне нужно не его, а молодого человека, который с ним . Сын адвоката Бизяева... знаете?    Рублевая бумажка, сунутая швейцару, не потребовала дальнейших об яснений. Пять минут , которыя пришлось ждать, показались Нине вечностью. Но вот на под езде показался знакомый силуэт , и она рванулась к нему, как птица.    -- Сережа!.. милый, родной!..    Он в первое мгновение не узнал ея и даже попятился. Платок на голове у нея сбился, и спутанные, мокрые от дождя волосы падали на глаза.    -- Что вам нужно от меня?-- сухо спросил он , делая шаг назад .    Она не поняла, что он сказал , но ее убил самый тон , каким была сказана эта мертвая фраза. На нее точно пахнуло холодом смерти, и она безпомощно посмотрела кругом , инстинктивно отыскивая поддержки.    -- Я... я больше не могу, Сережа... Это невозможно! Ах , как я измучилась... Ведь вся жизнь, целая жизнь разбита... Что я сделала? Чем я заслужила такое безчеловечное отношение?.. Я ждала, что ты сам придешь и об яснишь все откровенно... Ведь я понимаю, что нельзя заставить себя любить... Боже мой, как я измучилась!..    Девушка чувствовала, что говорит совсем не то, что нужно сказать и о чем она думала последния недели, а он посмотрел на не'е и был возмущен обстановкой самой сцены: об яснение на улице, ночью, при извозчике... Она просто хотела сделать ему скандал , как самая простая баба, которая будет реветь на целую улицу. В последний раз в театре ему было ее жаль, а теперь он ненавидел ее и молчал .    -- Что же ты ничего не отвечаешь?-- шептала она, схватывая его руку.-- Где я отыскиваю тебя?! Грязный вертеп ... пьяная компания... Нет , не то: ты свободен ...    -- Полагаю, что я не обязан никому давать отчетов в своем поведении,-- сухо ответил он , отнимая руку.    -- И это все?.. это последнее слово?-- застонала она, чувствуя, как земля точно уходит из -под ног , а в груди нет воздуха.-- Сережа... Сережа...    Дальше все подернулось каким -то туманом . Нина как во сне помнила, что чья-то сильная рука поднимала ее с тротуара, та же рука поправляла ей волосы и платок на голове, а из отвореннаго окна трактира неслась дикая пьяная песня:       Я надену платье бело,    Чтобы сердце не болело...       -- Нина Петровна, голубушка, опомнитесь... Бог с вами!-- шептал ей незнакомый голос .-- Я вас довезу домой...    -- Нет , я не хочу домой...    Та же сильная рука усадила ее на извозчика, и девушка безсильно покорялась, потому что ей было все равно. Кто-то сел с ней рядом , и опять незнакомый голос заговорил :    -- Ах , барышня... Плевое это самое дело: не стоит . Да разве он может что-нибудь понимать?..    Это был Егоров . Он сидел без шапки, как выскочил из трактира на крик . Нина узнала его, когда экипаж медленно тащился мимо фонаря.    -- Куда вы меня везете?    -- Не бойтесь... Пальцем не трону, родная. Ах , Боже мой... Зверь я, пьяный зверь, а только и я понимаю... Простите меня, Нина Петровна... Помните, там в саду... Убить меня мало за мое зверство, а все-таки я чувствую. Голубушка, не убивайтесь...    Извозчик остановился около дома Ефима Иваныча. Егоров помог Нине выйти и так дернул звонок , что Ѳедька выскочил , как встрепаный.    -- Ефим Иванович дома?    -- Дома...    -- Вот проводи барышню, болван ...    Егоров подождал , пока девушка дошла до под езда, вскочил на извозчика и крикнул :    -- Валяй в "Якорь", чортова кукла!..    Ефим Иваныч встретил гостью в передней. Он растерялся, когда узнал Нину.    -- Ниночка-барышня... откуда?-- бормотал он , помогая снимать мокрое пальто.    -- Не знаю... ничего не знаю...-- шептала она, хватаясь рукой за стену.    Он провел ее к себе в кабинет , усадил на кушетку и остановился. Дальше он не знал , что делать. Нина смотрела на него остановившимся непонимающими глазами и тоже молчала. Она была бледна, как полотно.    -- Что с вами, милая барышня? Нет , это глупый вопрос : я все понимаю... Боже мой, ведь у вас ноги совсем мокрыя... Вы простудитесь. Где-то у меня был коньяк ...    -- Ничего мне не нужно...    -- Ну, это уж мое дело!.. Погода адская... А мы сейчас чайку напьемся. Я тут сидел и строчил , вдруг слышу -- отчаянный звонок ... Опять глупо... Так мы сейчас будем чай пить... Вы с сухарями или с булкой?.. С коньяком это отлично выйдет ... Да позвольте, я ботинки сниму...    Нина сначала инстинктивно спрятала ноги, а потом пассивно отдалась в эти маленькия, старческия, безсильныя руки, которыя тащили с нея мокрыя ботинки. Она смотрела на седую голову Ефима Иваныча и в первый раз заплакала.    -- Меня Егоров привез к вам ...-- шептала она, глотая слезы.-- Он меня поднял и привез .    -- И отлично сделал ! Он умная каналья... да.    Появился самовар и чай с коньяком . Нина глотала горячую жидкость с чувством отвращения,-- глотала только потому, чтобы не огорчить вот этого хорошаго старика, который ухаживал за ней, как за ребенком .    -- А вы помните, барышня Ниночка, как я ухаживал за вами, когда вы еще были такая маленькая? Горло у вас болело. Леонида Гавриловна тогда бегала по урокам , а я дежурил около вас . Маленькая такая кроватка стояла, а в кроватке -- маленькая больная девочка.    -- Да... помню... Вы тогда еще мне зайчика подарили.    -- Вот , вот ... Давайте, закроем ноги пледом или наденьте мои туфли. Нет , лучше плед . Нужно согреться и возстановить теплоту... Знаете, организм требует известнаго равновесия. Я еще прибавлю коньяку... Отличное средство.    Старик выбился из сил , ухаживая за гостьей, и все смотрел ей в лицо, точно старался что-то узнать в нем -- такое близкое-близкое, что его пугало и радовало. Наконец он проговорил :    -- Знаете, барышня Ниночка, а ведь вы ужасно походите на мать. Да... я раньше этого не замечал .    Нина поморщилась: она знала, что Ефим Иваныч был когда-то безнадежно влюблен в мать, и ей это было неприятно сейчас думать. Но это продолжалось всего одну минуту, а затем она разсказала Ефиму Иванычу все, что с ней было сегодня и что было раньше. Он слушал ее внимательно, опустив глаза, и только время от времени проводил рукой по волосам .    -- Мне ведь не следовало этого делать, Ефим Иваныч ...-- шептала она упавшим голосом .-- Я поступила безтактно, как последняя баба... Я понимаю, что мой поступок вызвал в нем одно отвращение... Да... Человек , который потерял гордость, и не заслуживает ничего другого. Ах , как я любила его!    -- О таких людях и говорить-то не стоит ...-- сурово заметил Ефим Иваныч , шагая по комнате.-- Что такое этот Сережа? Дрянь во всех отношениях -- и больше ничего    -- Нет , вы его не знаете, Ефим Иваныч . Он хороший, только безхарактерный.    -- Послушайте, барышня Ниночка, я кое-что видел на своем веку, и поверьте моим седым волосам , что я в данном случае больше, чем прав . Человек , который ставит в такое положение девушку, мерзавец ! Да. И я удивляюсь только одному, что женщины любят именно таких мерзавцев . Отчего вы не полюбили настоящаго хорошаго человека, а вот такого выродка? Какая-то продажная тварь... газетная тля... Ну, об этом мы еще поговорим ... Да... поговорим ... А теперь -- наплевать! Слава Богу, свет не клином сошелся, и не такое горе изнашивается.    -- Какой вы добрый, Ефим Иваныч !    Эти слова заставили старика покраснеть.    -- Я-то добрый?-- зашипел он .-- Ха-ха-ха! Вы думаете, мне жаль вас вот сейчас ? Да насколько! Разве есть хоть одна женщина, которая не находилась хоть раз в вашем положении,-- это неизлечимо-больныя существа, которыя гонятся за призраками собственной фантазии. И так всегда будет и всегда... Это -- смертный приговор вашей женской природе! А потом вы лге утешитесь какими-нибудь жалкими стишопками. Для этого существуют специальные поэты. Вы понимаете, что мне просто обидно за человеческую природу, за разумное создание.    -- А вы все-таки... добрый!    Через час Ефим Иваныч отвез успокоенную девушку домой. Он проводил ее через сад до ея комнаты, а сам пошел на террасу, где виднелся огонек . Старик принял довольно равнодушный вид , поднимаясь по лестнице; а когда поднял глаза, то увидел прежде всего адвоката Бизяева, который смущенно поднялся с места. Леонида Гавриловна сидела на своем месте с книгой в руках .    -- Ах , вы здесь...-- протянул Ефим Иваныч , улыбнулся, махнул рукой и повернул назад .    Леонида-Гавриловна не издала ни одного звука, а только закрыла глаза.