Страница 3 из 5
IV.
За вечерним чаем , когда все сидели на садовой террасе, Павел Порфирыч разошелся и наговорил Анне Павловне много колкостей по адресу Мокина. -- Господин буржуй осчастливит нас своим посещением ... да,-- бормотал он , причмокивая, точно смаковал каждое свое слово,-- не буржуа, за которым стоит целая культура, а именно -- буржуй Арсений Лукич . Кстати присмотрит и нашу усадьбу, чтобы перехватить ее потом с торгов ... гм да... -- Папа, я хлопотала для тебя же,-- спокойно отвечала Анна Павловна.-- А со стороны Арсения Лукича это просто вежливость... -- Ха-ха!.. Вежливость!-- хохотал Павел Порфирыч , откидывая голову назад .-- А ручку он у тебя целовал ? Нет ? Ну, это глупо с его стороны... Евгения Ивановна не принимала участия в этом неприятном разговоре, но про себя соглашалась на этот раз с мужем . Она заметила, что Анна Павловна волнуется с утра, а к чаю принарядилась. И косу распустила по-девичьи, и кофточку шелковую надела -- женские глаза не обманывают , когда дело идет о тех мелочах , которыя совершенно незаметны для мужского глаза. Не было сомнения, что Анна Павловна ждала мокинскаго визита и по-своему приготовилась встретить его. -- Да-с ...-- тянул Павел Порфирыч .-- Пыхнет господин буржуй на тысячном рысаке в чегеневскую усадьбу или приедет верхом на своем гнедом ... Ах , какая лошадь! Настоящая выводная из Англии, дорогих кровей, а на ней Арсений Лукич ... А у Анны Павловны сердечко ударит тревогу... -- Папа?!.. Анна Павловна неожиданно расплакалась и убежала в сад . -- Вот тебе раз ...-- удивился Павел Порфирыч , разводя руками.-- Никак сон -то вышел в руку... -- Папа, ты не имеешь права оскорблять Аню,-- вступилась Ольга Павловна.-- Она такая хорошая... да... У Ольги Павловны тряслись губы от охватившаго ее волнения. Павел Порфирыч посмотрел на нее с удивлением и еще раз развел руками. Заговорила Ольга Павловна -- удивительно... Какая муха ее укусила? Павел Порфирыч никогда не замечал дурнушки-дочери, а тут целый бунт . -- И в самом -то деле, что ты пристал к Ане?--поддержала Евгения Ивановна.-- Не женское это дело по банкам -то раз езжать... Да я бы ни в жисть, а только Аня уж такая смелая уродилась. Для нас же она хлопотала, а ты довел ее до слез . Что ж из того, что приедет Мокин ? Приехал , посидел , поговорил о деле и уехал ... Это с его стороны даже очень вежливо, хотя он и купец . Не все же одной Ане трепаться по банкам ... Павел Порфирыч весь посинел и только хотел разсердиться, как послышался звон дорожнаго колокольчика, и у чегеневской усадьбы остановилась дорожная таратайка, заложенная парой мужицких лошаденок . Это и был Мокин . Анна Павловна первая узнала его и торопливой походкой пошла встречать его к самой калитке. Последнее было против правил , но она сделала это на зло отцу. Она даже не стеснялась своих заплаканных глаз , которые придавали сейчас ея улыбавшемуся лицу особенную прелесть, как орошенные росой цветы. С женской чуткостью она поняла и оценила, почему Мокин приехал не на тысячном рысаке, как обыкновенно,-- он не желал конфузить убогой чегеневской упряжки. Мокин выскочил из своей таратайки с несвойственной легкостью для его массивной фигуры и вопросительно посмотрел на заплаканное, улыбавшееся лицо Анны Павловны. -- Не обращайте на меня внимания,-- ответила она на этот немой вопрос .-- У меня сегодня нервы... Она засмеялась совсем весело и крепко, по-мужски пожала руку гостя. -- Может -быть, я не ко-времени, Анна Павловна?-- спросил Мокин , понижая голос . -- О, нет , папа будет очень рад вас видеть... Вы так любезны, Арсений Лукич . Она повела его прямо на террасу. Мокин был немного удивлен , когда старик Чегенев встретил его с преувеличенным вниманием , а Евгения Ивановна не проявила обычной сухости. Даже безответная Ольга Павловна, и та сегодня смотрела на него такими добрыми глазами. Мокин выпил два стакана чая, причем успел разсказать последния городския новости. Он держал себя непринужденно и с достоинством . Павел Порфирыч попробовал -было поглумиться над буржуями, но Анна Павловна без церемонии перебила его. На минуту пробежала черная кошка, а потом все исправилось. Даже Евгения Ивановна что-то такое припомнила о том , как жили прежде. -- Да, действительно, бывали случаи,-- соглашался Мокин .-- Наша губерния вся дворянская... Все жили хорошо. -- Было да сплыло, -- угрюмо заметил Павел Порфирыч , посасывая свою трубку.-- А теперь... -- А теперь другие люди, папа, которых ты не совсем понимаешь,-- еще раз перебила отца Анна Павловна, что было верхом невоспитанности. Мокин понял , что грозит разыграться неприятная сцена, поднялся и проговорил : -- А я к вам , Павел Порфирыч , по делу-с ... -- Хорошо, хорошо... Идемте в кабинет . Когда мужчины вышли, Евгения Ивановна накинулась на Анну Павловну с необычной для нея энергией: -- Как ты говоришь с отцом , Аня?!.. Да еще при постороннем человеке... Я согласна, что он иногда бывает неправ , но ты забываешь, что он все-таки твой отец . Да, отец ... -- Мама, и отцы бывают разные... -- Аня, ты с кем разговариваешь?!.. Ты забываешь, что я твоя мать... да!.. -- Мама, успокойтесь и не волнуйтесь... Я только хотела предупредить какую-нибудь дикую выходку папы. -- Ты хочешь учить отца!?.. Ольга Павловна не хотела слушать этого спора и ушла в сад . Анна Павловна раскраснелась и старалась не смотреть на мать. Но та разошлась и не могла удержать потока материнскаго красноречия. -- Ты -- гордячка и никого не любишь. Ты и своего мужа не любишь... Вот попомни мое слово, что Бог тебя накажет . -- И без того, мама, Бог меня достаточно наказал ... Разве я живу? Разве это жизнь? Разве муж меня любит ? День прошел -- и слава Богу. Вот и вся моя жизнь... -- Что ты говоришь, Аня? Ты совсем безстрашная сделалась... Тебе надо лечиться. Анна Павловна только встряхнула волосами и засмеялась. Она, действительно, сейчас чувствовала себя безстрашной. Да и чего ей было бояться, когда на душе было так холодно и безотрадно? Странно, что выдержанная и разсудительная по натуре Анна Павловна сейчас разсердилась на мать. А тут еще из раскрытаго окна кабинета начал доноситься хриплый смех Павла Порфирыча. "Папа что-нибудь выкинет ",-- с тоской думала Анна Павловна. В кабинете, действительно, происходила довольно неприятная сцена. Павел Порфирыч принял от Мокина бумаги, небрежно просмотрел их и проговорил : -- Очень хорошо, т.-е. очень благодарен Арсений Лукич . Только одно маленькое замечание: вы поступаете не по-коммерчески, т.-е. слишком доверяетесь мне. А вдруг я возьму да и надую вас ? Ха-ха... И даже очень просто. -- Вы шутите, Павел Порфирыч ,-- точно оправдывался Мокин .-- Я вполне доверяю вам ... -- Доверяете? Знаете, голубчик , я, как старый и опытный человек , скажу вам , что даже и самому себе не всегда можно верить... да. А потом ... Да, потом ... Гм... Есть область великодушия, которая не всегда уместна. Я лично очень вам благодарен , но не желал бы пользоваться именно вашим великодушием . У меня ничего нет , как вам известно, но не все меряется на свете капиталом ... Мокин вышел из кабинета с красными пятнами на лице и наскоро стал прощаться. Павел Порфирыч стоял в дверях и улыбающимися глазами смотрел на Анну Павловну.
VI.
Прощанье вышло какое-то неловкое, и гость вышел с террасы сконфуженный. Анна Павловна проводила его и, когда он хотел повернуть к калитке, она остановила его. -- Вас , Арсений Лукич , папа оскорбил ?-- тихо спросила она. -- Да, т.-е. нет , Анна Павловна. Ваш папа не может меня оскорбить. На слове "ваш " он сделал ударение. -- Папа вспыльчивый человек и иногда может сказать что-нибудь лишнее, но он по душе очень добрый человек . -- Он был прав , Анна Павловна... Последнее Мокин проговорил с немного больною улыбкою и посмотрел на Анну Павловну такими хорошими глазами. -- Пойдемте вон в ту аллею, где липа,-- предложила она.-- Мне хочется поговорить с вами... Вы не обижаетесь на меня? -- На вас ?.. Он не договорил , и они пошли к липе. Анна Павловна выбрала место на скамейке так , что их было видно с террасы. -- Обидеть лично меня трудно, Анна Павловна,-- заговорил он , набирая воздух полною грудью.-- А вот за вас мне обидно. Я не имею никакого права так говорить, но уж так само собою вырвалось. Да ведь я отлично понимаю, как вам тяжело приезжать к нам в банк и видеть меня. Да, именно меня... А мне это и больно и обидно. -- Относительно себя, Арсений Лукич , вы ошибаетесь... -- О, нет !.. Я это чувствую как -то всем телом ... Он немного помолчал , опять набрал воздуха и заговорил уже другим тоном : -- А я ведь ждал вас , Анна Павловна... Даже к окну несколько раз подходил и выглядывал на улицу. Знаю, что Павел Порфирыч сам не поедет , а пошлет вас . И мне вперед делалось больно за вас ... -- Благодарю, Арсений Лукич , за участие. Вы правы, что особеннаго удовольствия в таких поездках нет , но я разсчитывала именно на ваше внимание, а потому ехала почти с легким сердцем . -- Знаете, я сам хотел приехать к вам за бумагами, но это значило навязываться... Павел Порфирыч вот как меня отчитал и за то, что я сделал . Мосин самым добродушным тоном передал содержание только-что происходившей в кабинете сцены и прибавил : -- И Павел Порфирыч прав , Анна Павловна... Нужно быть зверем , нужно выматывать душу из живого человека, нужно быть вообще несправедливым , чтобы почувствовали вашу силу и... полюбили вас . Ведь и страх и любовь, как ни странно, чувства одного порядка, а великодушие -- состояние безразличия, почему оно и обидно. -- Я вас не совсем понимаю, Арсений Лукич ... Он посмотрел ей прямо в глаза и проговорил с горькой улыбкой: -- Вот моя жена -- она боится меня, потому что любит . -- А вы?-- невольно вырзалось у Анны Павловны, и она покраснела за неуместность своего вопроса. Вместо ответа он быстро поднялся и начал прощаться. Она, пожимая ему руку, проговорила: -- Приезжайте как -нибудь... поговорить. Я всегда дома и буду рада вас видеть. У нас страшная скука, предупреждаю вперед ... Мокин вопросительно посмотрел на террасу и ответил с грустной нотой в голосе: -- Вы слишком добры, Анна Павловна... На террасу он не зашел , а раскланялся издали. Павел Порфирыч хрипло захохотал , когда за гостем хлопнула калитка и задребезжали дорожные колокольчики. Анна Павловна прошлась по аллее, постояла на повороте любимой дорожки и быстрыми шагами пошла к террасе. -- Анна Павловна...-- останавливал ее Павел Порфирыч . Но она не слышала его слов и молча прошла в свою комнату, где и заперлась. -- Мы сердимся, чорт возьми!..-- резюмировал Павел Порфирыч эту непочтительную выходку.-- Понимаем ... -- Оставьте ее в покое,-- ворчала Евгения Ивановна,-- это она от скуки бесится... Женщина молодая, здоровая, ну, понятное дело, ей и скучно.