Страница 77 из 117
— К чему наряд этот и всё остальное? — ничего не понимая, снова вспылил Игорь; на плечо его легла мягкая и одновременно тяжёлая рука Бранимира, пытающаяся успокоить князя. — Зачем было покидать дом посадника?
— Богуслава вспомнила про лекарство, что изготовили для её покойного супруга. Как раз его он испил перед смертью своей, поэтому взяла я склянку с зельем и Щуку для безопасности — куда девице одной по граду ходить? — и отправилась к Хрущу. Кто, как не он, знает всё о снадобьях да ядах? Что до облачения, то от двух молодцев толку больше, нежели от одного и дивчины, да и вдруг узнает кто и пойдут кривотолки...
— Вола мы не нашли, нет его в кузне. Как сквозь землю провалился вместе с грузом своих клинков, утром ещё куда-то уехал. Хрущ... сказал чего? — вмешался в разговор Бранимир, которого перипетии переодеваний интересовали сейчас менее всего.
— Не успел. Выволокла его толпа из лавки, мы чудом спрятались. Не знаю, что сделали с ним, да только хладный он уже лежал на улице, когда мы пустились в погоню за одним из бунтовщиков, что разгромил лавку и выкрал оттуда какую-то драгоценность. Только потеряли мы его из виду — зато встретили вас.
— Простите, что вмешиваюсь в вашу беседу, господа, — прочистил горло Щука и мотнул головой в сторону приближающегося шума: по направлению к ним по улице двигалась взбудораженная и возбуждённая толпа, вооружённая дубинами, вилами да топорами. — Но лучше завершить её в каком-то другом месте, а то что-то подсказывает мне, что эта разношерстая братия не просто прогулку устроила.
Бранимир ответил кивком, и один за другим все четверо переместились вглубь переулка, достаточно узкого и тёмного, чтобы остаться незамеченным для прохожих бунтовщиков, но при этом иметь возможность видеть и слышать их.
И доносящиеся до спутников великого князя выкрики о скорой расправе над прежней властью явно не добавили им облегчения. Игорь, чьё взволнованное лицо в полумраке казалось ещё бледнее, чем было на самом деле, сжал руки в кулаки и процедил сквозь зубы:
— Да как смеют они... Ещё вчера эти ничтожества ликовали, произнося моё имя, пили вино и ели хлеб, что им даровали, а сегодня отвернулись и решились на смуту!
— Нет дыма без огня, княже, как нет смуты без зачинщика, — вздохнул старый воевода и положил крупную, покрытую морщинами грубую ладонь, на ножны. — Сейчас мы ничего с этим не сможем сделать, единственный правильный выход — добраться в целости и сохранности до окольного града (3) и собрать посадское войско.
— Кстати, об огне... — Ольга, вытянув шею, посмотрела вдаль: где-то на соседней улице за рядом домов вспыхнул огненный столп, взметнувшийся в небо вихрем из искр — то был особняк Рейнеке.
— Посему нам и надобно поспешить, — Бранимир обнажил свой клинок и направился вперёд, ведя за собой княгиню, конюха и князя, что замыкал цепочку и также вооружился. — Не отставать и не останавливаться, что или кого вы бы не увидели!
* * * * *
— Когда ищешь лису впереди, то она назади, а у доброй лисы и того три отнорка, — Вещий Олег посмотрел на прохвоста Рейнеке с какой-то удивительной смесью одобрения, удивления и вместе с тем — подозрением. — Сколько же у тебя их, друг?
— Один, что длиннее — из столовой через погреб да на посадскую окраину. Иной, короче, через три дома — в сарай, где хранится всё, необходимое в крайнем случае: немного денег, оружия и еды. Даже если уверен в сытом животе и праздной жизни, никогда не забывай о превратностях судьбы, — рыжеволосый купец отхлебнул немного горячего травяного чая и поставил чашу на стол.
Ходута, покрытый сажей, с опалёнными местами волосами и ссадинами, полученными во время стычки с купцом в подземелье, поблагодарил принёсшую тёплый отвар мачеху — было решено вернуться в дом посадника — и тоже пригубил немного напитка:
— Не окажись у него норы, то вы бы оплакивали уже второго из рода Гостомыслова.
— Из жилища тебя выкурить хотели или просто убить? Не так уж часто пускают красного петуха по домам знатных людей, да ещё и среди белого дня, — хмурится воевода.
— Жив и цел остался, хвала богам за это.
— Надолго ли только? — продолжает Вещий Олег и сверлит собеседника взглядом исподлобья. — Даже не думай играть с нами в игры, пусто всё это сейчас и бессмысленно. Вол сгинул бесследно, Вепря грозились убить, а от отправленных за Хрущом нет ни слуху, ни духу. Если и идёт охота, то за какой-то крупной добычей, а не вашими товарами или состоянием.
— И если мы не будем знать, какой беды опасаться, то не сумеем от неё спасти. Отца мы уже не вернём, но... я не хочу, чтобы кто-то ещё погиб от рук каких-то нечестивцев, — добавил Ходута и прикусил нижнюю губу. — Ну же, Рейнеке... Кому, если не нам, ты можешь сейчас довериться?
Зелёные глаза иноземца опустились на столешницу, а на изломленном морщинами челе отразились гнетущие его думы. Пару минут он немоствовал, не произнося ни слова, но, в конце концов, решился прервать молчание.
— Долгим будет этот разговор.
— А мы не спешим, — вставил свои пять копеек Сверр, провожая взглядом покинувшую зал Богуславу.
— Тогда слушайте. Пять лет тому назад я присоединился к братству: почил тогда один из прежних членов, я же как раз перебрался в город и плотно занялся сбытом мягкого золота (4). Внёс я положенный по уставу сбор в десяток гривен (5), однако Козводиц — он тогда уже всем заведовал — потребовал с меня ещё втрое больше.
— Но это же против всех правил! — ударил кулаком по столу Ходута. — Обратился ты к отцу? Доложил о вымогательствах?!
— Нет, я рассудил, что больше вложений — больше выгоды. Братство открывало слишком привлекательные возможности, и я не мог упустить такого шанса поймать удачу за хвост.
— Заведовать торговыми да гостинными делами... вершить суд над прочими купцами без права бояр и посадника вмешиваться. Обладать своей пристанью на Торгу и взимать пошлину за пользование причалом да складами с других торговцев, — начал перечислять по памяти все преимущества сын Гостомысла, приковав к себе удивлённый взгляд Вещего Олега: тот не ожидал от вспыльчивого и не кажущегося вдумчивым юноши подобных познаний.
— Не только. В обход казначеям мы торговали местами на Торгу, позволяли в обход утверждённым порядкам провозить и сбывать некоторые товары, не говоря уже об установлении цен. Никто без нашего ведома не имел права на сбивание стоимости и продажу чего-либо ниже, чем то делали мы.
— И товары ваши — и без того самые ходовые, — прищурился воевода, начав перечислять их. — Саксонские клинки никто не то что в Новгороде, во всём государстве не производит, кроме Вола. У Козводца свои наёмники для поимки и продажи рабов, Хрущ промышлял самыми редкими и дорогими диковинками. Вепрь один собирал пошлину с купцов, которые торговали воском да мёдом — помимо продажи своих он так и с чужого навара имел прибыль. Ты же...
— Приобретал пушнину у добытчиков по бросовой цене да стращал прочих купцов, что ей торговали: либо они отпускали шкурки по выгодной мне стоимости для перепродажи, либо сыпались на их головы... разные беды да несчастья.
— Отец... знал?! — разом вспылил, вскипел и едва не сгорел на месте от гнева Ходута. — Причастен к тому?!
— Нет, батюшка твой человек чести и всегда следовал букве закона, даже если то было ему во вред. Но Козводиц... имел своих людей среди казначеев, по грамотам никаких пререканий не возникало. Только в последние месяцы он начал что-то подозревать, после гибели Козводца возглавивший братство Вепрь оказался не таким сообразительным и мог где-то проколоться.
— Кто тогда те люди, что желают вам погибели? Что нужно им? Богатства — вы можете откупиться. Или же избавиться от тех, кто досаждает — ежели это не кто-то такой же могущественный и знающий ваши секреты, — начал рассуждать вслух Вещий Олег.
— Вепрь заявлял тогда, что ему угрожали и вымогали деньги, — вспомнил о первой встрече с дородным торговцем в переулке возле таверны Сверр. — Стало быть, за нос он нас водил с самого начала?