Княгиня Ольга. Истоки

Боярыня? Да вот ещё! Сидеть днями и ночами напролёт в палатах без единого солнечного лучика и вышивать простыни для опочивальни, которую нужно разделять с пузатым мужем-толстосумом — это точно не для неё, да и родные леса с бескрайним северным небом она ни за что не променяет на низкие дубовые потолки и невзрачный огонь светильника!

Зеркало с оставшейся на поверхности испариной небрежно падает на перину, а сама девица с прытью лани выскакивает из родительской комнаты и проносится молнией по сеням, напоминая о себе тихими ударами ступней в лычаках по деревянному полу.

У ворот Ольгу встретило щебетание сидящих на яблоне невзрачных буро-зелёных пташек… и строгий взгляд отца.

Эгиль, так и оставаясь в седле, продолжил сверлить дочь острыми карими глазами. Светло-серая, в мелких яблоках кобыла под ним не смела пошевелиться, застыла на месте как вкопанная и надевшая самый красивый сарафан и дорогие бусы Ольга. Кажется, утренний побег закончился поражением ещё до того, как начался.

Ком в горле не давал проронить и слова, но и без этого нужные фразы не приходили на в голову, кипящую от паники и волнения. Что ей ответить? Как быть?

До тех пор, пока морщинистые уголки рта торговца не поднялись к щекам, а глаза не приобрели оранжево-медовую теплоту и щепотку разлившегося в радужке лукавства.

— Собиралась бы так быстро на сенокос — цены не было бы! — отец широко улыбается, как обычно он делает в приподнятом расположении духа. — Главное — будь дома к вечеру. Наше скромное жилище посетят гости из столицы, если им по вкусу придётся куршский янтарь, влюбленные молодцы осчастливят избалованных подарками зазноб, а старик сможет наконец-то позволить себе вторую корову.

— И вовсе не старик! — надулась, скорчив забавную рожу, Ольга. — Ярило еще не спрячется за лесом — буду дома, обещаю. И…

— И?

— Парёнки будут? — по-детски наивный вопрос она озвучила с некоторым стыдом, но уж если ей так интересоваться сладостями было не по возрасту, то угостить ими гостей с дороги или побаловать братишку родители могли.

— Будут, будут, — отец кивнул и почесал подбородок морщинистыми загорелыми пальцами. — Главное — не опоздай, на них много кто рты разинет.

Родительских наставлений Ольга уже не услышала: прыткой ящерицей она помчалась к соседскому двору и остановилась у ворот. На мгновение девица задумалась, но вслед за мечтательным вздохом последовал неуверенный удар кулаком по калитке, затем — ещё один, и ещё.

Дома ли Ярослав? Или матушка не пощадила путника и вместо отдыха встретила его поручениями по заготовке дров или ловле карасей на ужин? Кто-кто, а вдовствующая с недавних пор Лада держала в ежовых рукавицах не только хозяйство, но и сына. С другой стороны, одной торговлей в здешних местах прокормиться нынче было трудно, поэтому приходилось перебиваться и рыбалкой, и охотой, и сбором ягод с грибами. Лето на Псковщине было коротким, холодным, но щедрым на дары леса.

— Потеряла кого-то, красавица? — донёсся откуда-то сверху вкрадчивый и насмешливый голос, а девица от неожиданности и испуга подпрыгнула на месте всполошенным зайцем.

— Да я… — вспылила Ольга, встретившись взглядом с открывшим калитку кудрявым юношей, и тут же стукнула его в грудь кулаком — кара за испуг последовала незамедлительно. — Я тебе!

В ответ на это Ярослав лишь крепко обнял её, прижимая к своей груди, а Ольга провела ладонью по густым русым волосам возлюбленного, отмечая для себя, как выросли те за два месяца отсутствия в родной деревне. Блеск несказанной радости от долгожданной встречи в глазах варяжки сменился робкой нежностью, юноша же едва сдержал слезы в ставших влажными очах.

На такой срок они ещё не расставались.

После смерти отца его ремесло по торговле пушниной и добыче последней оказалось на плечах семнадцатилетнего Ярослава: старшие братья давно упорхнули из родительского гнезда и осели в далёких землях к югу от Пскова, матушка же с хрупким здоровьем, несмотря на все заверения о собственной силе и выносливости, была уже не той бойкой маленькой трудолюбивой женщиной, что десятилетие тому назад. Пришлось повзрослеть и стать настоящим мужчиной, а беспечного балагура оставить где-то в прошлом. А мужчина непременно должен обзавестись и своей семьей!

Ярослав, положив теплые ладони на покрасневшие от смущения щёки возлюбленной, ощутил неловкость от затянувшегося молчания между ними. Сердце в груди пылало раскаленным горном, мысли воспарили к облакам белыми птицами, вот только заветные слова так и остались на кончике языка.

Да и согласятся ли её родители, дадут ли благословение? Семьи их давно дружили и были добрыми соседями, однако зажиточным он не был, а такая красавица с легкостью могла оказаться замечена и более выгодной партией.

— Я скучала, — Ольга первой нарушила молчание, не сводя глаз с задумчивого лица дорогого друга, привстала на цыпочки и… коснулась алыми губами ланит Ярослава.

Этим первым поцелуем, трепетным и нерешительным, она выразила разом все слова и чувства, которые томились бесконечные восемь недель в голове. Мягкое и тягучее ожидание, хрупкие сны о воссоединении, драгоценные мечты о совместном будущем, что оба лелеяли в тайне друг от друга — теперь юноша ощутил в этом жесте всё перечисленное и лишь крепче прижал к себе белокурую варяжку.

Время для обоих словно замерло, и сколько они так, обнявшись, стояли — минуту, две или десять — не имело никакого значения после долгой разлуки. Даже один день казался слишком коротким для того, чтобы насладиться обществом избранницы, но всё же впереди было куда больше времени для того, чтобы наверстать упущенное.

Наконец, девушка игриво рассмеялась и вырвалась из объятий, не переставая любоваться возмужавшим ещё больше Ярославом; последний же взял соседку за руку и указал перстом на лесную опушку.

— У меня есть кое-что для тебя там. Если не боишься — могу показать. А коли страшно тебе, возвращайся домой и помогай матушке с пирогами да киселем. Слышал, у вас будут вечером гости.

— Тятенька принимает кого-то из княжеской дружины. Отложил для них янтарь, добытый в последнем плавании, — Ольга вздохнула, невольно вспоминая, что видит отца в лучшем случае пару месяцев в году: предприимчивый купец старался не сидеть без дела и брался за любую работу и товар, что подвернутся под его удачливую руку. — У него большие надежды на их счет, если они оправдаются — будет славно.

— Дружинники, говоришь? — русоволосый юноша задумчиво поднял голубые глаза к небесам, словно упрашивая их о том, чтобы его сомнения не стали явью. — Глядишь, и понравишься кому-то из них. Пусть походов давно не было, серебро и мех у кого-то из дружины ещё осталось, иначе не ломились бы карманы новгородцев от звонкой монеты.

— Вот ещё! — брови девушки сдвинулись домиком, и она, отпустив ладонь возлюбленного, пулей помчалась к лесу. — Ежели сумеешь догнать — тогда и покажешь, что хотел!

Ярославу не оставалось ничего, кроме как броситься в погоню за лёгкой и ловкой Ольгой, где-то про себя отмечая, что за время его отсутствия она стала ещё прекраснее.

Звонкий смех, подобный бегущему холодному роднику. Длинная коса цвета спелой пшеницы. Тонкие запястья и такая же шея, украшенная огненно-красными самоцветами… Вдох — и вот он уже не понимает, что кружит ему голову, пьянящий аромат душистого горошка или же любовь?

Зелёные чертоги леса за полчаса пронеслись мимо размытым фоном и, остановившись между лабиринтом стволов и крон, Ольга и Ярослав взяли друг друга за руки и попытались отдышаться. Неровное и учащенное дыхание мешало говорить, но слишком они торопились, слишком сильно хотели наверстать упущенные за время разлуки мгновения.

Шаг вперёд — и лес остался сплошной стеной за спиной Ольги, а молодец крепче сжимает её ладонь и опускает глаза вниз. Под их ногами раскинулся сплошной травяной ковёр, украшенный белоснежными, похожими на звёздочки с семью лучами, цветами.

— У меня нет богатств всего мира… — неуверенно, запинаясь, промолвил Ярослав, — Но я могу подарить тебе эти цветы, все до одного они — твои. Такие же прекрасные и скромные… Так же как и ты — украшение окрестных лесов.