Княгиня Ольга. Истоки

— Я благодарен тебе за спасение, но это не значит, что мои раны от этого причиняют мне меньше неудобств, — хмурится тучей Игорь, делая ещё один опасливый шаг вперёд.

— Снова жалобы?

— И давно ли ты стала такой острой на язык?

— С тех пор, как чуть не убила веслом великого князя, — резко заявляет девушка, завязав тугой узел на верёвке. — Вряд ли теперь мои слова находятся за гранью этого неслыханного и дерзкого поступка.

— Справедливо, — усмехнулся её ответу Игорь. — Должен признать, что ты была храброй. И тогда, и когда решила меня спасти.

— Так на моём месте поступил бы любой, — варяжка бесстрастно пожала плечами и по-ребячьи прыгнула в воду, забрызгав заросли вокруг и самого собеседника холодным фонтаном из капель.

— Я бы не был так в этом уверен, кх... — темноволосый правитель сморщился от боли и согнулся в три погибели. — Проклятая нога!

Обеспокоенная Ольга тут же метнулась к князю молнией и осторожно взяла его под руку, почувствовав на себе тяжесть тела витязя. Сам князь повторно скорчился от неприятных ощущений и сделал глубокий и медленный вдох полной грудью: кажется, конечность всерьёз была повреждена.

— Больно? — взволнованно спрашивает девушка, помогая спутнику осторожно добраться до твёрдой почвы под ногами. — Будет лучше, если я подсоблю с тем, чтобы довести до дома. Осталось потерпеть совсем немного.

— Не... немного, — стараясь звучать убедительно, прокряхтел он и мгновение спустя довольным лисом улыбнулся, наслаждаясь своей маленькой хитростью. — Так... и вправду лучше.

* * * * *

Прохладный ветерок с реки принёс во двор Эгиля свежесть и сладковатый запах цветущей липы, но, увы, развеять сомнений опытного торговца не смог. Да и как тут не сомневаться, если напротив него на крыльце сидел оробевший соседский сын, без живого места на лице и теле, в паре аршинов левее же точил свой меч сам бывший властитель и регент столичного престола, а ныне — правая рука действующего великого князя.

— Как ты, купец, уже понял, этот мальчишка клянётся, что он с твоей дочерью нашли нашего князя посреди леса, раненого и без сознания, — клинок с неприятным звуком скользнул по точильному кругу из песчаника, заставив хозяина избы стиснуть зубы от дискофморта не только утверждения знатного господина, но добравшегося до ушей скрежета. — Когда мы его обнаружили, при себе у сопляка были княжеские сумка и меч.

Купец нервно поднимает глаза на пожилого воина и чувствует, как с каждым промолвленным словом его горло начинает пересыхать:

— В чём же состоит суть вопроса, княже?

— Не знаю, так ли это в действительности или юнец решил извернуться скользким налимом и придумал байку, что вернулся за господскими вещами, — резко озвучил мысли Вещий Олег, глаза воеводы сверкнули напряженной подозрительностью. — Что скажешь?

Эгиль тяжело сглотнул, мысли мужчины спутались, а глаза с жалостью посмотрели на Ярослава, в котором едва ли можно было узнать прежнего соседского сына-балагура.

— Я не могу утверждать о его поступках наверняка, — сказал нерешительно отец Ольги, — Зато могу сказать, что семья у них хорошая и честная, а сам Славко — хороший и добрый хлопец. Он вырос у меня на глазах, всегда был почтителен к старшим и добр к сверстникам. Да, мог иногда ради шутки коров напугать или залезть в мой челнок, чтобы посмотреть на дорогие сети из Новгорода, но не более того.

— Возможно, так оно и было до сего дня, — глаза предводителя дружины опасно сузились. — Но не водилось ли за ним сребролюбия? Не могла им овладеть алчность? Как у семьи со средствами к существованию? Не водились ли за кем-то долги?

Купец заколебался ещё больше, чувствуя, как тяжесть ситуации ложится на его плечи пудовым камнем.

— Я... я не знаю, господин, — заикнулся Эгиль. — Живут как все в Лыбуте, отец до кончины своей промышлял пушниной. Не припомню, чтобы за ними были долги, пусть времена нынче и непростые для торговли. Могу предположить, что никаких мотивов для кражи у него не было.

Олег, краем глаза глядя на безразличного ко всему Ярослава, сейчас напоминавшего живого мертвеца, нетерпеливо качает головой.

— Предположений для невиновности недостаточно, — огрызается он. — Мне нужны веские доказательства, и нужны прямо сейчас.

Эгиль почувствовал внезапный прилив раздражения, когда воевода закончил свою фразу, а до этого остолбеневший, будто истукан, парнишка дёрнулся от страха.

— Не моё это дело — князю советы давать, однако коли уж мои слова что-то значат для господина, скажу одно. Нельзя судить человека, не имея на то никаких доказательств, это я отлично уяснил за долгие годы, проведенные в море и на рынках. Молодец на самом деле мог просто решить позаботиться об оставленных вещах, мы не можем клеймить его как татя.

— А если ты неправ, купец? Что тогда? Готов понести всей деревней злую виру за такое дерзкое преступление?

Отец Ольги стиснул зубы: злая вира означала, что неподъёмную сумму за преступника-земляка будет выплачивать не сам виновный в совершении кражи, а вся община из двенадцати лыбутских дворов, что означало чуть ли не жизнь в нищете на протяжении нескольких лет.

— Думаю, что следует поговорить с самим князем, уж ему нет причин лгать своему верному и преданному воеводе, — всё же твердо стоял на своём Эгиль. — Я же не стану без доказательств порочить честь невинного человека, господин. На этом прошу отпустить меня к гостям, дружина может подумать, что я не оказываю ей должного уважения.

Вещий Олег, ещё раз лязгнув мечом по точилу, лишь кивает ему. Эгиль быстро шагает прочь в дом, испытывая в глубине души страх за судьбу семьи, соседей и всей деревни. Судя по упёртости воеводы и горящим в его глазах недобрым огням, конфликт был далёк завершения и мог стать ещё напряжённее, если слово великого князя Игоря не станет решающим и не убедит старого воина в невиновности лыбутчанина.

Вот только князя и Ольги, которых все ждали, всё ещё не было.

* * * * *

В воздухе витал будоражащий желудок аромат оленьего мяса и овощей, готовящихся в печи, а грубые деревянные столы ломились от скромной, но аппетитной еды. Ждана постаралась на славу: были здесь и пироги с линем, и пареные корнеплоды, и свежий ржаной хлеб, и собранные в окрестностях ягоды и грибы, дополнением к которым шли сладкий узвар или хмелящий мёд. Дружинники с нетерпением поглощали предложенные блюда, набивая до отвала свои животы горячей и сытной пищей, шутили и смеялись, радуясь редкому моменту домашнего уюта.

В конце концов, даже самым могучим воинам нужна передышка, а жилище Эгиля как ничто иное подходило под определение места, полного доброты и гостеприимства. Пока троица новобранцев впитывала тепло очага в обществе любезного хозяина, тешащего их рассказами о недавнем плавании в земли куршей, хлебосольная купеческая жена подлила в чашу старого Бранимира ещё немного медового напитка.

Олег, не сводя строгих глаз с соратников, наслаждался сочным рыбником, неподалёку от него сидел и верный ворон, в чёрных очах которого отражались полтора десятка разношерстых человек, собравшихся сегодня под одной крышей.

Один лишь Ярослав оставался замкнутым, держался в тени и не притрагивался к угощениям. Молча он устроился в углу, откинувшись на мешок с сеном, и стеклянными безразличными глазами наблюдал за протекающими мимо него жизнью и праздником. Всё, что заботило сейчас соседского сына — это вынесут ли ему страшный приговор.

Среди всеобщего веселья, дразнящих ароматов и звонкого смеха в сенях послышался шум скрипящих половиц, а затем тяжёлая дубовая дверь с усилием отворилась, и на пороге всех присутствующих встретила юная светловолосая варяжка, на чьё плечо опирался измученный, но смеривший свою дружину довольной ухмылкой князь.

— Это же... Князь Игорь — крикнул один из вояк и поднял в воздух чашу, наполненную мёдом. — Князь Игорь вернулся!

По избе грозовыми раскатами пронеслись радостные возгласы и топот дружинников, возбуждённых появлением правителя, живого и относительно здорового. Пусть одежда князя была порвана и окровавлена, а тело покрывали ссадины да синяки, безопасности владетеля киевского престола ничего больше не угрожало.