Порочная

Отстраняя меня, он целует меня в лоб со снисходительной улыбкой на лице.

По мере того как шок медленно проходит, появляется боль.

— Почему ты не вернулся?

Он машет рукой в воздухе.

— Боюсь, это необходимость. Я был в разгаре войны, которую не мог выиграть. Мне нужно было исчезнуть.

Я закрываю глаза. Я всё ещё могу представить себе ту ночь. Кровь, огонь, когда они сожгли дотла всё, что я когда-либо знала. И мой отец… мы всегда предполагали, что он мёртв, потому что если бы он был жив, то пришёл бы за мной и Габриэлем, не так ли?

— Мама и Эмилио умерли, — шепчу я. — А ты просто… ушёл? Ты не отомстил за них? Ты не пытался найти меня и Габриэля?

Он наклоняет голову, его губы приподнимаются набок, как это бывает, когда он собирается принять безжалостное деловое решение.

— О нет, dulzura (прим. — Сладость). Я потратил годы на то, чтобы найти виновных. Ронан Коул добрался до Кортеза первым…

— Я убила его.

Он улыбается и обхватывает мою щеку ладонью.

— Конечно, ты так и сделала. Я так горжусь тобой, Камилла.

На секунду я снова становлюсь маленькой девочкой, купающейся в похвалах отца, но ностальгия вскоре уступает место гневу.

— Так, мама и Эмилио умерли, мы с Габриэлем оказались на улице, и тебе никогда не приходило в голову вернуться за нами? — было так много раз, когда я бы всё отдала за то, чтобы мой отец спас нас. Те первые несколько лет были столь тяжёлыми, и мне нужно было присматривать за Гейбом… — Мы едва выжили, — тихо говорю я.

— Без меня вам было безопаснее, — он качает головой. — Но вы не только выжили, вы процветали. Вы оба стали такими сильными. Я и надеяться не мог на лучшее, — он встаёт и придвигается ближе ко мне, проводя тыльной стороной пальцев по моей щеке. — Я наблюдал за тобой. Я горжусь тобой. Ты даже внедрилась к Ронану Коулу.

— Внедрилась, — шепчу я себе под нос, хмурясь.

— Подумать только, все эти годы я потратил на то, чтобы разрушить его империю, а моя собственная дочь так легко сообщила мне всю информацию, — он улыбается.

Как ведро ледяной воды, осознание того, что здесь происходит, потрясает меня до глубины души.

— Ты Всадник, — задыхаюсь я.

Он издаёт смешок.

— Это имя я придумал не сам.

— Ты пытался меня убить, — говорю я, и боль пронзает мою грудь. Мой собственный отец.

Он опускает подбородок на грудь.

— Я думал, ты скомпрометирована. Мне было больно делать этот заказ, но ты же знаешь, что бизнес всегда должен быть на первом месте. — О, я хорошо это знаю. — Я не мог позволить ему заполучить тебя. Если бы ты встала на его сторону…

Мой отец жив, и он пытался меня убить. Я отправила ему информацию о ракетах Ронана и его клиентах, а теперь… теперь он похитил меня.

— Почему я здесь?

— Ах, моя милая дочь. Ты здесь, потому что время пришло.

— Время?

— Чтобы убить Ронана Коула.

Он хочет убить Ронана. И всё? Это кажется таким… разочаровывающим.

— Почему ты так сильно хочешь его смерти?

— Его отец помогал Кортезу. Коулы были ответственны за смерть твоей матери и брата. Они разрушили всё, что я построил. А младший гораздо хуже своего отца. Более хитрый, более безжалостный.

— Но потом ты стал Всадником. Ты обрёл больше власти. Ты всегда говорил, что бизнес превыше всего остального. Я не поверю, что мама значила для тебя так много, чтобы заключить десятилетний пакт о мести.

Его челюсть сжимается.

— Я любил твою мать.

— Так же, как ты любил меня и Габриэля? — спрашиваю я, и мой голос звучит гораздо более уязвимо, чем мне бы хотелось.

Он убирает волосы с моего лица.

— Ах, dulzura (прим. — Сладость), я любил тебя достаточно сильно, чтобы сделать тебя сильной. Мне было больно позволять тебе страдать, но посмотри, где ты находишься сейчас. Ты сломала Русского, — он ухмыляется. — Заставила его влюбиться в тебя вопреки всему. Заставила его захотеть жениться на тебе… — он приподнимает бровь, и я нервно сглатываю. — Он пришёл за тобой, когда Лос-Зеты схватили тебя. Даже после того, как он пытался убить тебя, а ты его. Он слаб перед тобой.

— Откуда ты знаешь об этом? — я никому не говорила, что он меня отравил. Никто, кроме нас с Ронаном, этого не знает.

— А как ты думаешь, кто тебя спас? Я всегда наблюдаю, Камилла. У меня везде есть глаза и уши. Когда я услышал, как ты перерезала ему горло, я подумал, что ты сделала то, чего никто до тебя не мог: убила Ронана Коула, — он замолкает, качая головой. — Какой позор, что ты потерпела неудачу. Но он всё равно бросился тебе на помощь, когда ты была в опасности, — он знал. Почему это меня беспокоит? Конечно, это был бы не первый случай, когда мой отец знал, что меня похитили, и ничего не предпринял. Это его образ действий. Мы не ведём переговоров. В раннем возрасте я поняла, что если не спасу себя сама, то умру. Никто не приходил за мной… до Ронана. Он всегда приходит за мной. — Русский так сильно слаб перед тобой, — говорит мой отец.

Ронан никогда в своей жизни не был слабым. Я подхожу к окну и смотрю наружу. Территорию усеивают большие деревья, а между ними разбросано несколько деревянных строений. Вооружённые люди расхаживают по периметру забора из колючей проволоки.

— Почему сейчас, после стольких лет?

— Потому что ты — его криптонит (прим. криптонит — единственная слабость Супермена). Конечно, я не мог предвидеть такого исхода, но ты станешь приманкой, которая заманит ко мне Русского.

— Ну и что? Думаешь, что просто позвонишь Ронану и скажешь ему, что я у тебя в руках, и он попадётся в твою ловушку, как какой-нибудь рыцарь на белом коне? — я фыркаю. — Ты слишком высокого мнения о нём.

— Неужели? Или же ты недооцениваешь свою власть над ним, милое дитя? Он не из тех, кто привык проигрывать, а потерять тебя — значит проиграть совсем, — он ошибается. Если Ронан настолько глуп, что придёт сюда, я, возможно, сама просто убью его.

— Если ты просто хотел убить его, зачем играть во все эти игры? Зачем просить USB? Зачем строить ракеты и забирать его клиентов? — я поворачиваюсь к нему лицом, широко раскидывая руки. — Ты хочешь его смерти или тебе просто нужна его власть?

Кривая улыбка растягивается на его губах.

— Я просто хочу уничтожить его, прежде чем убью. Такие люди, как Ронан Коул, не боятся смерти, но они боятся потерять то, что им дорого: деньги, власть, ракеты… его маленькую кошечку, — он улыбается, и мой желудок туго сжимается. Откуда он всё это знает?

— Ты всё просчитал, — шепчу я, и впервые меня охватывает страх за Ронана.

Мой отец делает шаг вперёд и обхватывает моё лицо обеими руками, прежде чем поцеловать в щеку. На секунду мне снова пять лет, и мой отец — мой герой, центр моего мира.

— Нас будет не остановить. Наша семья будет такой, какой она была когда-то, и даже больше, — он проводит большими пальцами по моим скулам. Я закрываю глаза, сглатывая комок в горле. — Помни, кто твоя семья, кому ты преданна. И помни, что Ронан Коул — враг.

Я знаю, что он прав. Я стала слабой. Сделав глубокий вдох, я киваю головой.

— Да, Papi (прим. — Папочка).

— Скоро ты позвонишь ему и будешь умолять его спасти тебя, — улыбается он. — А он прибежит прямо к нам в руки.

Глава 33

РОНАН

Прошла неделя, как я застрял в этом ужасном городе, ожидая, как какой-то отчаявшийся нищий. Забавно ждать мести, потому что по мере того, как тикают часы, эмоции от всего этого трансформируются и меняются. Ярость уступила место гневу; гнев перешёл в приглушённое раздражение. Я потерял деньги, я потерял часть власти, но, в конце концов, то, что стоило мне сна, — это то, что я потерял её.

Я расхаживаю по комнате, проводя рукой по лицу. Как бы нелепо это ни было, это прекрасно. Безжалостный король, свирепая королева, связанные самой нежной частью человеческой природы. Наименее вероятное из всех происшествий, и всё же оно влечёт за собой самые жестокие последствия. Вы можете потерять множество вещей, но, когда вы теряете способность оставаться апатичным, вы по-настоящему разорены и больше не владеете собой. Моя гордость — ничто по сравнению с моей любовью к ней.